Свою первую мелодию, соло для скрипки, Юрий Геворкян, на удивление родным и близким, написал в семь лет. Мелодии мальчик слышал везде: в шуме ветра и в стуке колес, даже в многоголосье тбилисских улиц,— он уроженец этого города. Кстати, колорит и мелодию их он, уже патриарх армянской музыки, профессор, и сегодня вспоминает с особым удовольствием. Так жизнь и сложилась — ни дня без музыки, каждый день полон творческих фантазий. Cвою последнюю, третью оперу «Таро» Юрий Александрович написал в Австрии. Тема оперы мистически-философская, написана на либретто Манфреда Рубента и поставлена в 2007 году в Культурном центре Перхтольдсдорфа (Австрия), где композитор гостил у дочери Наиры — известного скульптора и художника. Там композитор чувствовал себя хорошо — сама аура страны к этому располагала. Премьера прошла с большим успехом.
Две вехи в жизни композитора, и между ними целый ряд произведений, в том числе и первая в истории армянской музыки советской эпохи детская опера. Тема — летний пионерский лагерь,— тогда иное и не прошло бы. Но вот музыка... В 60-м постановка оперы шла в нашем Оперном театре и выдержала 65 аншлагов. Со следующей оперой — «Раны Армении» — на либретто поэта Ваагна Давтяна не повезло. Несмотря на высокую оценку профессионалов, зритель так и не увидел ее: она осталась на полке. Помешали политические события 1965 года, когда десятки тысяч армян вышли на улицы Еревана с требованием признать геноцид.
Композитор обогатил армянскую классическую музыку целым рядом произведений самых разных жанров. Это и три музыкальные комедии, и вокально-симфоническая поэма «Портреты» из трех частей, и две кантаты — «Солнцу навстречу» и «Слово о Человеке», и многое другое.
Самую высокую оценку кантате «Солнцу навстречу» дал известный советский композитор Д.Б.Кабалевский, по его же указанию она была исполнена в Москве оркестром под управлением дирижера Силантьева и вошла в Золотой фонд современной классической музыки. Силантьев обратился к композитору с очень интересным предложением: «У вас, армян, есть такой инструмент дудук. Мне, например, армянский дудук нравится больше всего: почему бы Вам не написать концерт для дудука с оркестром?» Идея Юрию Александровичу понравилась. Концерт был написан, прозвучал, причем партию дудука исполнял известный музыкант Ваче Овсепян, кстати, педагог Дживана Гаспаряна.
Были у композитора встречи, сыгравшие в его жизни особую роль... Все началось с Тбилисской государственной консерватории, где Юрий Александрович получил свое первое образование по классу скрипки. Впрочем, это не мешало ему писать музыку. Молодой, энергичный, силы не меряны, идеи били ключом. В 18 лет он, будучи студентом, по собственной инициативе создал квартет из студентов-армян и назвал его именем Арама Ильича Хачатуряна. Квартет в консерватории был популярен. Тогда юноша написал письмо самому Араму Ильичу. Естественно, об ответе и не мечтал. Но Хачатурян ответил — он написал, что очень обрадовался тому, что квартет назван его именем, что приветствует рвение молодых и что будет счастлив познакомиться с ними. С гордостью Юрий Геворкян отнес это письмо педагогу Тбилисской государственной консерватории Николаю Александровичу Погосову, которого весь Тбилиси знал и звал Кокой Погосовым. Ознакомившись с письмом, он согласился играть в квартете молодых музыкантов.
Встреча с великим композитором состоялась в Тбилиси, куда он приехал вместе со скрипачом Давидом Ойстрахом — их связывали дружеские отношения. Кстати, хочется упомянуть, что свой Скрипичный концерт Арам Ильич посвятил именно ему — своему другу Давиду Ойстраху, который и стал первым исполнителем этого произведения. Остановились друзья в гостинице «Тбилиси». И, естественно, Хачатурян пригласил ребят, создавших квартет, сыграть.
Сейчас можно только представить, что значил для них этот импровизированный концерт для корифеев музыки: играли для самого Хачатуряна, для самого Ойстраха. Как раз во время этого концерта Арам Ильич поговорил с Ойстрахом, и тот согласился консультировать молодых музыкантов. Радости студентов не было предела. Прошла уже целая вечность, но Юрий Александрович до сих пор вспоминает о том вдохновении, что охватило их.
Вскоре после этой встречи Хачатурян собрался уезжать из Тбилиси. Уезжал поездом. И ребята решили обязательно поехать на вокзал — провожать своего кумира и учителя. Уже на Арсенальном шоссе по дороге на вокзал встретили подругу по консерватории с фортепианного отделения — Джульетту Свасян. Узнав, куда идут ребята, слезно стала просить взять с собой — проводить композитора. «Девушкам тогда не полагалось одним ходить по улицам» — с мягкой улыбкой на лице замечает Юрий Александрович и продолжает свой рассказ.— Идем. Вдруг видим — навстречу идет племянница Хачатуряна Иветта: оказывается, поезд уже ушел, дядю проводила. Тут Джульетта сразу в слезы. И мы тоже расстроились, растерялись... Не успели! Прозевали! Что подумает Хачатурян... Поймали такси — и на следующую станцию Навтлуг. Выбежали на перрон, но увидели только последний вагон — хвост поезда».
Делать нечего. Расстроенные шли студенты с вокзала, а навстречу «Москвич». Переглянулись: если шофер армянин, обязательно уговорят, догонят. Кинулись объяснять ему все... А он в ответ: « Дзер цаве танем, ирен ел цаве танем». И ринулся догонять состав. Подъехали к станции Рустави. Догнали... Побежали вдоль состава. Начали заглядывать в окна вагона... Вдруг видят, сидит Арам Ильич, в карты играет. Ребята подняли шум, начали стучать в окно. Арам Ильич вышел из купе. Подошел к двери, увидел ребят и заплакал.
Позже в письме Джульетте Свасян, ставшей впоследствии супругой Юрия Александровича, он напишет: «Я никогда не забуду, как ты со своими товарищами на машине перегнала поезд, чтобы попрощаться со мной. Я не забуду этого стука в окно моего купе, нашей встречи и прощания. Передай мой сердечный привет своим друзьям из армянского квартета».
При прощании он дал ребятам денег и просил писать. Обязательно писать.
До сих пор Юрий Александрович не может забыть этой картины: на ступеньках вагона стоит в пижаме Хачатурян. Уже попрощался с ними. Поезд тронулся, а он успел еще раз крикнуть: «Помните мои заветы!» Геворкян улыбается и добавляет: «Хачатурян написал: «Поезжайте в Ереван». И я приехал».
Правда, предшествовала этому не совсем приятная история. К тому времени Юрий Александрович окончил скрипичное отделение Тбилисской консерватории и решил поступить на композиторское. Когда с этой, в сущности, простой просьбой он обратился к ректору Туския, тот сдвинул брови: «Мы тебе уже дали одно образование, а теперь уезжай в свою Армению». Довольно знакомая история. Многим тбилисским армянам указывали на дверь. Они переезжали в Армению, в Россию, в Украину... И тогда Геворкян последовал совету Хачатуряна. К сожалению, новый квартет из Тбилиси был встречен довольно прохладно. В Армении уже действовали два квартета им. Комитаса, квартет им. Спендиарова. Но в Ереване Юрий Александрович остался...
Именно здесь и состоялась вторая встреча с Хачатуряном. Встретились они в консерватории. Вначале Хачатурян не узнал своего протеже. И только после того, как дирижер Малунцян — зять певца Шара Таляна — представил молодого музыканта, Арам Ильич вспомнил его.
«Ну, как квартет?» — сразу поинтересовался он.
«Квартет распался»,— ответил Геворкян.
Заметно огорчившись, Хачатурян сразу же нашелся, как утешить Юрия Александровича:
«Зато ты получил такую жену, как Джуля!»
Это он о Джульетте Свасян, ставшей к тому времени супругой молодого композитора. Молодая пианистка Джульетта Свасян переписывалась с Хачатуряном еще долго. Он писал о себе, о своей работе и, конечно, давал советы: «...Когда выучишь мой концерт, попроси на радио, чтобы тебе прокрутили пленку — запись моего концерта в исполнении Оборина. Это будет тебе полезно, а мне приятно. Постарайся играть в темпах и в характере исполнения Оборина». Тогда же написал, что начал работу над «Спартаком».
«Не знаю, получится или нет»,— делился он своими сомнениями с молодой пианисткой.
Писал он и о том, что надо много работать и не терять зря времени в консерватории.... Письма теплые, проникнуты горячим желанием помочь. Про них можно сказать одно — так мог писать только очень родной и близкий человек. Джульетте Свасян Хачатурян тоже настоятельно советовал перебираться в Ереван, что она и сделала. Письма великого композитора супруги хранили свято, а потом подарили Дому-музею А.И.Хачатуряна. А воспоминания вышли за границы истории одной семьи и только могут помочь нам, живущим в другом времени, понять, насколько Арам Ильич Хачатурян был искренен и велик в своей простоте.
Марина АРГУТЯН, "Собеседник Армении"