Тифлис был городом особенным, этнически пестрым, многоконфессиональным и многоязычным, с уникальной городской культурой, которая складывалась веками. Люди, жившие в нем, вносили свой вклад в строительство и развитие города, одаривая друг друга своей национальной культурой. В этом и заключалась прекрасная, таинственная мистика старого Тбилиси – исчезнувшей ныне цивилизации.
Сегодня Тбилиси все так же красив, но это уже совсем другой город. И ничего бы не было в этом удивительного – каждое поколение вносит свои краски, реализует свои архитектурные замыслы, - если бы не стремление властей и части грузинского общества полностью очистить свою столицу от негрузинского наследия. Город, где изначально формировался многонациональный социум, его культура, менталитет и стиль жизни, уходит навсегда. И хотя в реальности того Тбилиси давно уже нет - в старых домах совсем по-другому живут другие люди, пока эти дома стояли, казалось, что тот город еще существует, а значит, можно было продолжать обманываться внешней идиллией интернациональных двориков, где все друг другу ближе, чем родственники.
Облик Тбилиси, который застало мое поколение, родившееся после Великой Отечественной войны, в основном сложился на рубеже XIX-XX столетий. Армяне, превосходящие по численности, имущественному статусу, богатству национальной культурной жизни всех остальных жителей грузинской столицы, не просто любили этот город - они считали его своим. Известные благотворители и меценаты, владельцы закавказских фабрик и заводов, нефтепромыслов и пароходов Адельханов, Карганов, Яралов, Манташев, Эмфинджиян, Бозарджянц, Навасардян… вкладывали огромные средства в развитие и благоустройство Тбилиси. Так же, как и мэры грузинской столицы А.Матинян, А.Аргутинский-Долгорукий, Х.Вермишев, А.Хатисов (и это всего лишь несколько имен), завещавшие любимому городу крупные денежные вклады. Любовью к Тбилиси пронизаны работы архитекторов Г.Саркисяна, Г.Тер-Микелова, П.Зурабяна, М.Оганджанова и многих других, чьими талантами возведены здания, являющиеся и сегодня украшением города...
Но уже в моем детстве имена армянских меценатов, как и тех, кто создавал архитектуру Тбилиси, строил его, благоустраивал, уже не значились в городских названиях, хотя и были еще на слуху. Больница Арамянца, Народный дом братьев Зубаловых, Мнацакановский и Мадатовский мосты, Манташевские ряды, парк Муштаид, Тамашевский караван-сарай, Худатовский лес, микрорайоны Земмель, Орбелиановские бани, дома Мелик-Азарянца, Бозарджянца, Долуханова, Милова - так говорили наши дедушки, бабушки и их друзья – старики с изысканными манерами, выпускники Петербургского, Московского или Вильненского университетов, старухи с морщинистыми лицами, но прямыми спинами, воспитанницы Смольного или Закавказского девичьих институтов… В их устах красиво звучали грузинский и армянский языки, и неизменно безупречный русский, могли они перейти и на хороший немецкий и французский... Народ попроще говорил на тифлисском наречии, своего рода восточном ассорти, заквашенном на русской основе. Но названия употреблял те же, так как официальные наименования не привились в обиходе, оставались канцелярскими терминами.
В середине 70-х процесс стремительной урбанизации сбросил с огня котел, в котором варился специфический типаж тбилисца. В грузинской столице, ставшей миллионным городом, появилась генерация новых горожан, тбилисцев по прописке, намного более многочисленная, чем коренные жители. Построенные армянами здания перестали быть для них ценностью, зато стали едва ли не главным поводом к армянофобии. Теперь уже не только названия, но и сами эти здания начали исчезать с лица тбилисской земли. Процесс этот продолжается и поныне, поскольку каждая такая каменная реликвия буквально вопиет о том, о чем "во имя государственных интересов и национального самолюбия" грузинам очень хотелось бы забыть. Дом Мелик-Азарянца уцелел лишь потому, что снос этого огромного здания, занимавшего в центре города целый квартал, обходился казне гораздо дороже, чем строительство нового.
Но было бы неправильно утверждать, что уничтожались и продолжают уничтожаться только армянские следы. Такое же отношение проявляется и к наследию, оставленному Россией, 200-летнее присутствие которой объявлено сегодня в Грузии оккупацией. Может, это и была оккупация, но очень уж странная. Получив разоренный, сожженный дотла город с разношерстным населением, "оккупанты" стали строить школы, больницы, театры, благоустраивать улицы, поощрять ремесла и торговлю, развивать промышленность, разбивать скверы и сады, создавать благотворительные и общественные организации. И все это на казенные деньги и на деньги тех, кто успел встать на ноги и начал неплохо зарабатывать. Тем не менее имена князя М.Воронцова (в годы его правления Тбилиси достиг небывалого по масштабам развития), прекрасных архитекторов А.Озерова, А.Кальгина, А.Рогойского, князя Гагарина, сформировавшего первый в Тбилиси театр, сегодня не в чести и, как правило, употребляются лишь в негативном контексте. Обходят в Тбилиси молчанием и А.Рубинштейна, перечислившего весь доход от своего концерта в фонд строительства музыкального училища (будущей Тбилисской консерватории), а также Репина и Маковского, благодаря усилиям которых была открыта Академия художеств…
Забвение, что совсем уже странно, постигло и немцев, внесших серьезный вклад в городское строительство грузинской столицы, хотя отношения с Германией у Грузии, не в пример российским, очень хорошие. И это невзирая на то, что именно немецкие колонисты, впервые появившиеся в Тбилиси в 1818 году, за 100 лет жизни здесь привнесли в облик города европейские черты. Они построили множество прекрасных жилых домов, общественных зданий, промышленных объектов. Но имена архитекторов Л.Бильфельда, А.Зальцмана, А.Шрегтера, И.Рукса, директора Ботанического сада А.Роллова, сделавшего его научным центром ботаников Кавказа, ученого-естествоиспытателя Г.Радде - создателя первого Кавказского музея, известны сегодня, пожалуй, лишь узким специалистам.
…Какие бы ни появились проблемы – идеологические, политические или межнациональные, очень трудно понять, какое могут иметь отношение ко всему этому люди, которые вкладывали свой труд и талант в благоустройство и строительство Тбилиси. Какие оценки, кроме слов благодарности, может вызывать их подвижническая деятельность? Как выясняется, может. Стремясь к созданию новой, удобной властям легенды для подрастающего поколения, официальный Тбилиси предает забвению очевидное, убирает следы исторического прошлого, рубит корни, уничтожает традиции. Но это проблемы грузинского народа. Мы реалисты и не требуем от грузинского общества особого уважения к армянам и армянскому наследию. Речь идет об уважении грузин к самим себе.
Нам предстоит решать наши проблемы. Неустанные причитания про заслуги армян в Тбилиси изменить ничего не могут. КПД эмоционального перечисления напрасных армянских трудов и пожертвований в городе, никогда не стоявшем на армянской земле, все равно останется нулевым. В глазах мирового сообщества все определяет политическая реальность. А она в том, что Тбилиси - грузинский город. Конечно, больно слышать лозунги типа "армяне склонны всегда забирать чужое", а именно под таким и прошла минувшим летом очередная попытка радикально настроенных грузинских священнослужителей стереть с лица тбилисской земли останки армянской церкви Мугни. Еще горше сознавать, как много армянских культовых сооружений уже уничтожено на территории Грузии.
Но хотя у нас есть все основания сетовать на фанатичную целеустремленность части грузинского общества в деле зачистки своей столицы от всего армянского – начиная с ассимиляции и заканчивая присвоением церквей и уничтожением могил, - не стоит демонстрировать миру свои кровоточащие раны – понимания все равно не найдем.
Строя на чужой земле, там, где ты не можешь рассчитывать стать хозяином, ты можешь полагаться только на милость хозяев. Чем глубже пускаются корни, с тем большим остервенением их будут когда-нибудь выкорчевывать. К сожалению, этот урок, неоднократно преподанный нам нашей историей, мы никак не желаем усвоить.
Нора КАНАНОВА, "Голос Армении"