Рассвет над озером Ван, наверное, так прекрасен, а величаво проступающий с первыми лучами солнца силуэт храма Сурб Хач – словно воплощение всего потерянного, но не забытого – того, что манит и зовет к себе всех армян, заставляя их всю жизнь мечтать о возвращении и мысленно представлять неповторимое мгновенье встречи с родной землей. Карапет Памбукчян не смог исполнить свою мечту, но он все равно вернулся, чтобы навечно остаться в волнах озера Ван и каждый день с замиранием сердца наблюдать этот восхитительный рассвет. И вспоминать то, чего он никогда не видел, но навсегда врезалось в его память благодаря рассказам матери…
О фильме "Рассвет над озером Ван" можно смело сказать: фильм, которого ждали. Потому что поднятые в нем сложнейший вопросы, порой скрытые в глубинных подтекстах и даже в одной-единственной фразе главного героя, – это вопросы нашего прошлого, настоящего и будущего. Эти вопросы мы инстинктивно избегаем обсуждать, боимся задумываться над ними, предательски отодвигая их на неопределенное "потом", в глубине души отлично понимая, что тем самым они становятся еще острее, еше сложнее и еше актуальнее. Вопросы, на которые трудно найти однозначные ответы. Но над которыми однозначно нужно сильно задуматься и попытаться для начала определить хотя бы направление поиска ответов.
Профессиональные критики наверняка напишут не одну рецензию на этот фильм, отметят и разберут по косточкам несомненные достоинства и столь же несомненные недостатки картины, снятой по сценарию Армена и Арена Ватьянов режиссерами Артаком Игитяном и Вааном Степаняном. Отметят блестящую игру Карена Джангиряна, мастерство которого в отдельных сценах поднимается до высот подлинного, берущего за душу драматизма. Подчеркнут отличную игру остальных актеров, в том числе молодых. "Рассвет над озером Ван", конечно же, в первую очередь художественное произведение. Но – что, возможно, важнее - это еще и попытка языком киноискусства поразмышлять над вечным и преходящим в разрезе общечеловеческого и национального, прощупать те духовные ценности, которые должны помочь армянству выжить и сохраниться в новых условиях стремительно меняющегося мира.
Эти ценности несет в себе 80-летний Карапет, живущий мечтой о возвращении в Эргир, который он никогда не видел и помнит только по рассказам матери – спасшейся от Геноцида и бежавшей в Америку армянки. Не имея иной возможности выразить богатейшую гамму обуревающих его чувств, он каждый год 24 апреля сжигает турецкий флаг перед Посольством Турции, за что потом приходится в прямом смысле расплачиваться его сыну Тиграну. Эти ценности Карапет пытается передать и закрепить в Тигране и внуке Геворке, в которых, кажется, национальное напрочь уступило место приземленному прагматизму глобализирующегося мира. Эти ценности для Карапета воплощены и в маленьком деревце, которое никак не хочет расцвести и в помощь которому он просит привезти армянскую землю. Но для его потомков все это – лишь чудачества выжившего из ума старца: в Америке надо жить по-американски, а гены – это ерунда, считают Тигран и Геворк, которые в своем неуемном стремлении быть типичными американцами старательно отгоняют от себя мысль о том, что их отец и дед живет в доме престарелых…
Неторопливо завязывая интригу фильма, авторы причудливо вплетают в нее сразу несколько важнейших проблем, интерпретируя тривиально-космополитичную проблему отцов и детей как вопрос будущего армянской нации. Как избежать ассимиляции, как сохранить в новых поколениях армянский дух и пробудить их историческую память? Как совместить в новых армянах человека XXI века и потомка жертв Геноцида, чтобы не мешать естественной эволюции и естественному функционированию рожденного и воспитанного в чуждой среде человека с армянскими корнями, но и не дать окончательно засохнуть этим корням? Чтобы в нужный для Родины и народа момент армянское начало возобладало над остальным – наносным, в глубинном смысле – искусственным, и возродило к жизни такие могучие духовные силы, о существовании которых он и не подозревал… Как?
В сложную канву перипетий взаимоотношений членов семьи Памбукчян закрадывается еще один злободневный вопрос: отношения к сегодняшним туркам, не ведающим, что творили их предки 100 лет назад. Как отнестись Карапету к импонирующей ему, но оказавшейся турчанкой подружке Геворка? Резко воспротивиться этой дружбе, как он делает вначале, или все-таки задуматься: а в чем, собственно, виновата эта девочка и виновата ли вообще? Карапет явно не знает ответа на этот вопрос, не знают его, судя по всему, и авторы фильма, заставляющие зрителя размышлять еще и над этой, более чем актуальной проблемой… Нам действительно надо обо всем этом очень серьезно подумать. Пронзительно-щемящая мелодия последних кадров-воспоминаний Карапета требует, просит, умоляет сделать это. Потому что в противном случае – забвение, уход в никуда безликой вечности, растворение в хищном оскале циничной современности – достойной наследнице беспощадной в невозможности перемен истории… Так может быть - и в таком случае другие, пришлые будут всегда наслаждаться невыразимо прекрасным рассветом над озером Ван, не понимая и не ощущая в полной мере всей его первозданной и неизменной прелести. А Эргир со временем превратится просто в территорию, где лишь иногда в шуме ванских волн случайно забредшему сюда армянину почудится зов далеких предков и крик давно умолкшего Крунка...
Но авторы фильма не столь пессимистичны и оставляют себе и нам зазор для преодоления неумолимой судьбы. Карапет все-таки возвращается на Родину. Потому что Тигран завтра вместо него пойдет и сожжет турецкий флаг у посольства. А Геворк приедет в Западную Армению, пересечет озеро и ступит на землю Ахтамара, чтобы войти в храм своих предков. А потом, на рассвете, развеет над Ваном прах своего деда, вернувшего ему Эргир…
Марина ГРИГОРЯН, "Голос Армении"