На очередной пресс-конференции директор социологического агентства "Социометр" Агарон АДИБЕКЯН вновь затронул проблему "армянского синдрома", который, по его мнению, является настолько значимым фактором политической жизни, что им невозможно пренебречь. Мы обратились к автору этого несколько странного социального диагноза за разъяснением.
- Практически во всех исследованиях последних 20 лет четко выявляется следующая картина. На вопрос "как вы оцениваете положение страны, вашей общины и семьи?" респонденты дают ответы, по которым выходит, что в стране все очень плохо, в общине также плоховато, а вот в семьях ничего. Фактически из трех семей лишь одна жалуется на тяжелое или критическое положение, а ситуацию в стране считают тяжелой 2 семьи из 3. Естественно, возникает вопрос: если община состоит на две трети из более или менее благополучных семей, а страна - из этих общин, то почему в семьях картина иная, более позитивная, чем в общине и в стране в целом?
Мы провели мозговой штурм для выявления типичной ситуации обмена армянами информацией о своем социальном положении. На вопрос "как дела?" большинство армян начинают сетовать и прибедняться. А на аналогичный контрвопрос, как правило, звучит лаконичный ответ: терпимо. У второго собеседника создается впечатление, что у него действительно дела идут не так уж плохо, а вот у других неразрешимые проблемы. В целом каждый оценивает состояние своей семьи, даже вопреки общепринятым стандартам, лучше, чем есть на самом деле. Так, по данным прошлого года, согласно оценкам ООН, 46% армянских семей находились на грани бедности (когда на душу населения приходится 2 доллара в день). Тем не менее только 19% из них считали себя бедными.
- Выходит, что население больше всего заботят материальные проблемы и поэтому, например, во время выборов ориентируются не на политические, а на экономические программы?
- Основная масса избирателей не замечает связи между политическим вектором и экономическим состоянием, причем они желают улучшить положение сегодня и сейчас, забывая о том, что необходима общая стратегия выхода из кризиса, которая должна быть рассчитана как минимум лет на 10-15. Также следует констатировать, что значительная часть электората продолжает верить в популистские лозунги о радикальном улучшении социально-экономической ситуации в стране за очень короткие сроки.
Среди приоритетных задач электората нового парламента первые три места занимают вопросы экономического роста, сокращения безработицы, повышения зарплат, пенсий и пособий, а также социальной помощи уязвимым группам населения и обездоленным семьям. Отмечу также, что "армянскому синдрому" присущ двойной стандарт в отношении к социальным проблемам. Например, борьба с коррупцией должна занимать 3-4 место среди социальных приоритетов власти, однако, когда мы интересуемся, какими проблемами занялся бы сам респондент, если бы стал депутатом, то коррупция отходит на последнее место.
Отсюда ясно, почему политические заявления, лозунги, программы неадекватно воспринимаются избирателями, а итоги выборов приводят в замешательство аналитиков. Проходят в парламент люди с невысоким политическим уровнем развития, но обладающие экономической мощью и склонные к благотворительности. Попытки рекрутировать в парламент патриотически настроенных и образованных альтруистов пока не увенчались успехом. Даже когда правящая элита пытается отрегулировать выборный процесс в нужном направлении, исключающим прохождение в НС олигархов и авторитетов различного толка, существующий институт мажоритарных выборов позволяет местным "князькам" самовыдвигаться и создавать в стенах парламента фракцию независимых депутатов.
- Получается, что мы обречены иметь монопольную экономику, олигархическую псевдодемократию и авторитарный режим государственного управления?
- В авторитарном режиме я ничего плохого не вижу, если он направлен против двух вышеназванных. При слабости гражданского общества единственной реформирующей силой остается авторитет "отца нации". Но и он зачастую выглядит Дон Кихотом, если не опирается на поддержку наиболее активного электората. Однако, как видим, этот активный электорат страдает "армянским синдромом", который и является главным социально-психологическим барьером на пути "подлинной рыночной демократии", которой бредят все. Подчеркну, что "подлинно-рыночная демократия" - это плод размышлений ученых-аналитиков. В реальности ее не существует, во всяком случае в подлинном виде. Каждая нация по-своему реализует идеальную модель рыночной демократии - исходя из своего исторического опыта, менталитета, места в геоэкономическом пространстве. Поэтому нам надо развивать свою модель рыночной демократии и продолжать работать над ее совершенствованием.
- Сегодня озвучивают различные проекты по реформированию законодательной власти, в частности, отказ от мажоритарной системы...
- Такие настроения есть. Однако сторонники отказа от мажоритарной системы думают не о совершенствовании власти, а об облегчении своего прохождения в законодательный орган, а оттуда - в исполнительную власть. Когда в свое время я предложил математическую формулу нашей законодательной власти (131 депутат, 41+90), которая и легла в основу нынешнего парламента, то преследовал две цели: дать возможность всем политическим брендам пройти в парламент, а при прохождении иметь представителя в основных постоянных комиссиях НС и в международных структурах от РА. Более того, при консолидации политических сил, укрупнении партий путем слияния формула законодательной власти предполагала снижение числа депутатов по партийным спискам, т.е. по пропорциональной системе.
- Почему вы придаете приоритетное значение мажоритарникам?
- Парламент - выборный представительный орган. Следовательно, он должен полнее отражать политические ожидания всех социальных групп. Только мажоритарная система позволяет осуществлять эффективный контроль за исполнительной и судебной властью, давать депутату наказ, требовать отчета, а в случае необходимости отзывать его. На парламентских слушаниях деятельности правительства, как правило, именно одномандатники проявляют активность и принципиальность, отстаивая интересы своих избирателей и округов. На этом фоне пропорциональная система выглядит безликой, лишенной персональной ответственности депутата и обратной связи с избирателями. Отсутствие обратной связи объясняется не бездействием отдельной партии, а тем, что преодоление 5%-ного барьера депутату обеспечили не компактно проживающие, а рассеянные по всей стране избиратели. На местах, когда голосами большинства избирается одномандатник, голоса меньшинства не теряются и обеспечивают успех списочных депутатов от партий. Последние на встречах с конкретными избирателями говорят на разных языках: избиратели акцентируют внимание на местных проблемах, а партийные депутаты - на общих задачах.
Эти два института способны продемонстрировать свое превосходство лишь в процессе эволюции нашей политической системы, и только тогда мы можем позволить себе отказаться от одного из них.
Левон ОГАНЕСЯН, "Голос Армении"