Еще в VII-IV т.д.н.э. у армян возникли примитивные религиозные представления. Архитектурные памятники и наскальные изображения этого периода, обнаруженные в горах Армении, говорят о ранних формах развития культовых представлений армян. Для определения начала года и времени сельхозработ, велись наблюдения за восходом Солнца, Луны, Сириуса в обсерваториях близ Сисиана (VI т.д.н.э.), села Караундж (IV т.д.н.э.), поселения Мецамор (III т.д.н.э.). Представления о знаках Зодиака и небесной сфере впервые сформировались в это время именно на Армянском нагорье. В период родоплеменных отношений почитались природные силы и стихии. Каждое племя имело своих богов. Но со временем с образованием племенных союзов происходило объединение племенных божеств в единый пантеон.
Верховным божеством древнеармянского пантеона первоначально был «hАйк», от имени которого происходит самоназвание армян "hай". Когда древнеармянские племена перешли к оседлому образу жизни, верховным божеством стал Бог-творец Арегак-Арарич или Ара, почитавшийся как воплощение природы, плодородия и возрождения, и олицетворявший животворящее солнце. Именем Бога Ара (Эр) была впоследствии названа крепость Эребуни (ныне Ереван). В Араратском царстве главный бог армянского пантеона упоминается как бог Халди – бог неба, войны и победы, а также хранитель семьи и жизни, покровитель ремесел и земледелия. Халди по своим качествам напоминает богов hАйка и Ара, что говорит о духовной преемственности в армянских государствах древности.
В дальнейшем Армянский пантеон претерпел определенные изменения. Верховным Богом-творцом стал Арамазд, бог неба, бог добрых сил, помогавших людям. Богиня Ана(h)ит считалась матерью-покровительницей земли Армянской, богиней плодородия и материнства, - вдохновительница добрых начинаний. Бог Ва(h)агн почитался как бог войны, грома и молнии. Он являлся защитником земли Армянской, боролся против вишапов (драконов), убивая их своими молниями. Богиня любви Астхик была его возлюбленной, к ней возвращался Ва(h)агн после своих тяжелых побед. Ми(h)р - был богом солнца, Ванатур являлся богом гостеприимства, а Тир - богом знаний, письма, архитектуры и прорицания снов, Нане - богиня мудрости. Покровительнице Земли Армянской - богине Ана(h)ит был посвящен праздник Навасард. В день 11-го Августа отмечался Аманор - Новый год по Армянскому календарю.
Таким образом, Армения к моменту распространения Христианства подошла с огромным духовным наследием, и в 301 г. христианство в Армении было признано в качестве всеобщей и единственной официальной религии. Факт столь быстрой христианизации должен казаться загадочным, и ставит ряд вопросов, в том числе: почему это произошло так быстро и именно здесь.
Самое простое объяснение сводится к силовому варианту, выдвигающему версию о насильственном религиозном перевороте – объяснение, являющееся последствием коммунистической пропаганды. Ссылки на «Историю Армении» Агатангелоса неубедительны, и дают лишь свидетельства о разрушении отдельных капищ. Агатангелос подчеркивает, что Григорий Просветитель в своей деятельности «не полагался на устрашение и угрозы царя, дабы убедить всех». Наивно утверждать, что за все это время религиозных столкновений не было. Но если и были, то внутри самого народа, а насильственное обращение предполагает силовое давление со стороны другого народа или государства. Подобную попытку силовой смены веры предприняли Сасаниды, стремясь обратить армян в маздаизм, и именно в эти годы Армения подверглась разрухе и запустению, были сравнены с землей древние армянские храмы.
Согласно Агатангелосу и другим источникам, Григорием Просветителем проводилась лишь работа проповеднического характера. В священники и епископы рукополагались даже дети жрецов, для них были созданы школы, организовано обучение. Согласно М.Хоренаци, когда проповедь не давала результата, царь не шел на силовое воздействие, что вполне мог сделать. Версия о насильственном обращении армян в христианство не укладывается и в рамки менталитета армян, известных как непоколебимые приверженцы своей веры, которые не могли так быстро и легко стать вероотступниками, разом отмести тысячелетние религиозные представления и покорно принять чужую религию.
Другая версия – политическая целесообразность принятия христианства. Но политические мотивы, как бы сильны ни были для царя, не могли быть столь же сильны для простого народа. Кроме того, принятие религии, не только не признанной ни одним народом или страной, но везде жестоко преследуемой, не обещало укрепление политических позиций Армении, а наоборот, грозило стране, находившейся в окружении зороастрийских персов и язычников греко-римского толка, стать объектом постоянных вооруженных нападений.
В чем загадка столь быстрого и безболезненного крещения армянского народа? Дело в том, что ряд особенностей говорят о близости армянских дохристианских верований с монотеизмом, т.е. единобожием и, потому, крещение армян имело предпосылки в армянских дохристианских верованиях.
<
Армяне почитали солнце именно как духовное явление, духовный свет, «праведное солнце», и благодаря именно такому восприятию, такому духовному «статусу» солнце считалось первоисточником армянского этноса и армяне назвали себя «arevordi» («сыны солнца»). Этим самоназванием подчеркивалась идея братства – почти христианское осмысление, в рамках которого формулой обращения к Господу, называемому «Праведным солнцем» (например, в шараканах у Нерсеса Шнорали), становится «Отче наш».
Если в классическом язычестве присутствует дуализм, т.е. два равных божественных начала – доброе и злое, то в армянских памятниках нет даже приблизительного аналога бога зла. В армянских языческих представлениях добро осмысливалось как единственный итог божественного творческого акта. Армянский языческий бог – единственный творец, и в этом смысле древнюю армянскую религию можно назвать монотеистической. Формулировка «творец неба и земли» – не единственная характеристика Арамазда, вместе с ней он определяется как «именуемый отцом всех божеств». Здесь видна дифференциация понятий «божество» и «бог», которая чрезвычайно значима.
В этом акцентируется склонность армянской религии к небесному единовластию, признанию единобожия. Армянская формулировка отделяет верховного бога Арамазда от остальных: только творец – бог, а остальные – божества. Божество может быть и добрым, и злым, как и в христианстве ангелы могут оставаться добрыми или стать злыми. Результат творения Арамазда – мир, который определяется как добрый, что чрезвычайно созвучно библейской оценке: «И увидел Бог все, что создал, и вот, хорошо весьма». Примечательно, что в армянском переводе Библии, считающемся «царицей переводов», в приведенном фрагменте в качестве эквивалента слова «хорошо» использовано прилагательное «bari» (доброе). Армянское язычество, рассматривало зло вне творения и замысла творца. И это еще одна предпосылка, облегчившая крещение Армении, когда армянский народ принял религию, в которой также зло рассматривается как явление, находящееся за рамками провидения Творца.
В науке связывают начало язычества с Вавилонским столпотворением, которое было не столько языковым, сколько мировоззренческим – расчленением единого Языка (Слова, Истины) на множество языков (слов, истин). «Слово было Богом», – говорит Евангелие, следовательно, смысловое значение «размножения» слова – это «размножение» небесной власти, благодаря которому в духовных представлениях человечества Бог превратился в божества. Вавилонское столпотворение занимает важное место в «Истории» М.Хоренаци, где происхождение армянского народа связывается с праправнуком Ноя – патриархом hАйком. Участвующий в столпотворении hАйк покинул Вавилон во время смешения языков. Уход hАйка из Вавилона можно рассматривать как его несогласие с происшедшим. Следовательно, война hАйка против Бела, была религиозной войной между единобожием hАйка и многобожием Бела.
В контексте осмысления противостояния hАйка и Бела особую значимость обретает то, что в саму основу возникновения армянского народа заложен факт отделения от Вавилона и борьба с ним. Дело в том, что Вавилон не только в эпизоде со столпотворением, но и во всем тексте Библии выступает как символ язычества. Он, согласно Библии, должен исчезнуть, сгинуть, причем по воле Господа. Особого отметим, что Господь на борьбу с Вавилоном призывает тот самый народ, который с момента своего возникновения боролся с вавилонским огнепоклонничеством: «Созовите на него царства Араратские и полк Аскеназский». Выражение «Араратские царства» не нуждается в комментариях. Что касается прилагательного «Аскеназский», то этим словом земля армянская обозначается в многочисленных источниках, в том числе армянских, например, в трудах Корюна, когда он пишет о «письменах страны Армянской и народа Асканазского». В древнееврейском оригинале Библии вышеупомянутое перечисление несколько иное: «Царства Араратские, Минийские и Аскеназские». Упоминаемое здесь слово «Минийские» обозначает Араратское царство. Процветающий и наиболее богатый клинописными записями период царствования царя Менуа (Минуа) (810-786 гг. до Р.Х.) вполне способствовал возможности того, чтобы через полтора столетия после его царствования, когда писалась книга пророка Иеремии (627 г. до Р.Х.), Араратское царство узнавалось под именем царя, оставившего после себя наибольшее количество материальных и письменных «следов». В этом контексте новое звучание обретает еще один библейский эпизод. Другим центром распространившегося из Вавилона язычества был город Ниневия. Он был построен праотцом ассирийцев Ассуром, имевшим вавилонское происхождение и обожествленным своими потомками. Согласно Библии, в дальнейшем, когда царь Ассирийский Сеннахирим вознамерился уничтожить Иерусалим и оскорбил имя Божие, провидением Господним он был убит в Ниневии во время поклонения своему богу. Это убийство было совершено во имя спасения Израиля, так что логично было бы предположить, что убийцы хулителя, защитившие имя Господа, найдут убежище в Израиле. Однако они, по свидетельству Библии, «убежали в землю Араратскую» (в древнееврейском тексте сказано конкретнее: «Убежали в Армению»). Следовательно, израильским пророкам была хорошо известна религиозная ситуация в Армении, которую они считали совместимой с монотеизмом, что позволяло им в своих текстах, в эпизодах борьбы с огнепоклонничеством представлять эту территорию как союзническую.
Примечательно, что у Хоренаци вообще нет ни слова об армянском язычестве до истории об Ара Прекрасном и Шамирам. Первое упоминание об армянском многобожии в его труде связано с завоевательской деятельностью Шамирам. Для усмирения восставших против нее армян Шамирам объявляет, что Ара оживили ее боги (аралезы), и «поэтому они достойны почитания и прославления». М.Хоренаци свидетельствует, что эта проповедь достигла цели: «Таким образом, распустив по Армянской стране эту молву, и удовлетворив всех, она добилась прекращения войны». Безусловно, это не констатация обращения в новую религию, а пример «прибавления» к прежним верованиям новых наслоений, в том числе, заимствованных божеств, наилучшим образом иллюстрирующий вышеупомянутую «механику» истории религии.
В армянском пантеоне существовали и другие привнесенные культы. Так, в области Даранали был воздвигнут храм божества, именуемого Баршам. Согласно Хоренаци, Баршам – это сражающийся с царем Армении Арамом ассирийский военачальник, которого впоследствии обожествили его потомки, и чье вхождение в армянский пантеон, произошло так же, как и шамирамовских аралезов. Таким образом, Баршам должен был восприниматься как антиармянский символ. Конечно, это обстоятельство осознавалось Григорием Просветителем. По-видимому, в этом ключе нужно рассматривать разрушение капища Баршама и свержение его статуи, о котором пишет Агатангелос.
Особенно влиятельны были культы привнесенных божеств в области Тарон: здесь находились храмы божеств индийского происхождения Гисане и Деметра. Вероятно, в Тароне существование этих чужих культов в непосредственном соседстве с армянскими божествами наложило свой отпечаток на местные обряды, а также исказило суть исконно армянского культа, по крайней мере, в местном масштабе. Опровергая версию о насильственной христианизации, нужно отметить, что, тем не менее, столкновения были. Но, по Агатангелосу, достигшие сравнительно крупных масштабов разрушения имели место именно в Тароне, в находящейся на берегу Евфрата священной местности Аштишат. Слово «Аштишат» является соединением корня «аст» («ашт») и корня «шат» («много») и значит «многобожный». Это подтверждает и Агатангелос, отмечая, что местность была названа Аштишат «по причине многих культовых мест». Единственный случай, когда Агатангелос упоминает о человеческих жертвах, касается именно этого места. Так можно заключить, что основные стычки происходили в борьбе с заимствованными культами. То есть, речь идет о заимствованных и, более того, имеющих явно антиармянское значение культах. Следовательно, при изучении деятельности Григория Просветителя и царя Трдата нужно отметить разные подходы и способы действия: с одной стороны, в отношении привнесенных и враждебных культов, с другой – в отношении родных ценностей. Эти сподвижники нового учения не могли игнорировать те составляющие этих ценностей, которые могли содействовать их делу – принятию христианства всем народом.
Существующие в армянских верованиях того периода элементы единобожия позволяли, чтобы культовые дохристианские строения служили местом для собраний и христианскими церквями, естественно, с соответствующим изменением атрибутики, архитектурной и прочей символики. Это особенно подчеркивается в видении Трдата, когда Бог сообщает царю, что «Господа достойно любое строение». Отметим, что армянские христианские святыни ставшие шедеврами армянского зодчества возводились на месте армянских языческих святынь, разрушенных персами при насаждении маздаизма. Под фундаментом кафедрального собора Армянской Апостольской Церкви в Эчмиадзине до сих пор сохранился алтарь армянского языческого храма.
В вопросе верований Григорий Просветитель и Трдат были достаточно осторожны в реформаторстве, вплоть до использования старых религиозных обычаев, которые переводились в контекст новой веры и соответственно переосмысливались. Как пишет Агатангелос, Св.Григорий, устанавливая новый календарь праздничных дней, «повелел отмечать большой праздник, приурочив его ко дню, посвященному поклонению божеству Аманору, всещедрому дарителю новых плодов Юрынкал-Ванатуру, который в прежние времена праздновался с радостью на этом же месте в день Навасарда». Нужно подчеркнуть, что христианство – вообще единственная религия, не уничтожающая предыдущую, где есть «зерна», созвучные новой вере. Это особенность, провозглашенная Христом: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить Я пришел, а исполнить». Инициаторы и лидеры армянского обращения сохранили верность этому принципу, который нужно счесть сполна реализованным именно в армянской действительности, где не было ни крестоносцев, ни инквизиции, и не зафиксировано ни одного случая аутодафе. Такого не было также в насыщенные бурными событиями дни крещения армян, ибо, существование в древней армянской религии многочисленных предпосылок принятия христианства также гарантировало избежание подобного нежелательного развития событий.
То, что язычество преимущественно связано с культом солнца или огня, отражает первоначальную связь Бога с огнем – представление, письменная фиксация которого сохранилась только в Библии – в прямых предупреждениях Господа о том, что увидевший Бога сгорит, а также в эпизоде с несгораемой купиной, когда Господь явился Моисею в виде пламени. Но если у язычников огонь «крак» является вещественным, то в системе армянских дохристианских представлений, так же как и в христианстве, огонь воспринимался как одухотворенная сущность, и армяне называли его словом «hur» («духовное пламя»), отличая от вещественного огня.
Из двух корней имени «Арамазд» один – «Aram/arm» – фактически армянский этноним, а другой – «azd/ast» – означает созидание, творение и именно поэтому этот корень был положен в основу армянского слова «astvats» (бог). В армянском слове «astvats» и, соответственно, в понятии «бог» с древнейших времен, пусть смутно, но отражалось представление о Св. Троице. Во-первых, в армянском пантеоне только имя Арамазд содержит корень, составивший слово «astvats». Кроме того, чрезвычайно значимо, что этот корень обладает более широким полем значений, три из которых являются приоритетными: «создание» (обоснование, установление), «весть» и «воздействие». Эти значения отразились в составленных из того же корня армянских словах «hastatel» (установить, утвердить), «azdararel» (возвестить), «azdel» (воздействовать). Это триединство значений засвидетельствовано в имени Арамазд, в котором уже присутствовали зачатки восприятия Божией полноты, соотносящиеся с осмыслением Св. Троицы: значение «установления» соотносится с Небесным Отцом (Создателем и Законодателем), значение «возвещения» – с Сыном (Слово, Благая весть), значение «воздействия» – с «функциональной» сферой Святого Духа.
<
Следующий вопрос, касается характеристик богини Анаит. К ее имени прилагался эпитет «богоматерь», и она в определенном контексте считалась не дочерью, а супругой Арамазда. То обстоятельство, что она была матерью божеств, рожденных от бога-творца, в соединении со значением имени «ан-ахит» (отрицательная приставка an и корень ahit со значением грязь, порок, т.е. «пречистая», «безупречная», «непорочная», «неоскверненная») определенным образом сближает богиню Анаит с образом христианской Богоматери, которая является «Непорочной Девой». Эта параллель станет очевиднее, если мы учтем, что христианская Богоматерь почиталась как заступница и благодетельница – качества, особо подчеркиваемые в ряду «титулов» Анаит: «Она мать всякого целомудрия, благотворительница всего рода человеческого».
Выше отмечалось, что в армянских религиозных представлениях была дифференциация понятий «бог» и «божество». Что представляли собой эти «божества»? Определение Арамазда как «творца неба и земли» предполагает, что частью творения является также создание небесных сил. Армянские «божества» воспринимались скорее как бестелесные духи, и в этом плане больше приближались к сонму ангелов именно в христианском понимании. В связи с этим возникает не менее важный вопрос: существовало ли в армянских верованиях понятие «ангел» или что-то аналогичное? В контексте этого вопроса вновь обратимся к ранним религиозным представлениям. Поводом для размышлений является исполин Торк Ангех, который почитался как божество, и чье имя может рассматриваться в связи с именем Торгом (во многих письменных памятниках выражение «дом Торгома» является синонимом Армении). Прилагаемый к имени армянского богатыря эпитет «Ангех», вследствие сочетания отрицательного префикса ан и обозначающего красоту корня гех, толкуется как «уродливый». При сочетании исполинства и уродства облик Торка должен был представляться чудовищным. Однако, Национальному богатырю, тем более обожествленному, обычно не приписывают отрицательных свойств, а наоборот, его наделяют сверхположительными качествами, в т.ч. во внешности. Правильнее воспринимать эпитет «ангех» как индоевропейскую транслитерацию слова «angel» с сохранившейся только в армянском языке фонемой gh, в прочих европейских языках перешедшее в звук л. Так объясняется армянское прочтение имен Соломон, Лука, Павел соответственно – Согомон, Гукас, Погос и т.п. Следовательно, восприятие эпитета «ангех» в значении «некрасивый» – плод позднего переосмысления, приписавшего богатырю чудовищную внешность.
Нужно признать закономерным, что на территории, обозначенной в Библии как место возникновения человека и охватывающей бассейны Евфрата и Тигра, на родине крещеного и очищенного потопом человечества, каковой является Арарат, генетическая память о Едином Творце была устойчивее и меньше подверглась дальнейшим искажениям. Древняя армянская религия была «сдержаннее» в отношении позднейших наслоений, нежели другие религиозные системы, а неизбежные наслоения не сделали неузнаваемым первичное, где весомы были элементы единобожия и духовные представления, соотносимые с христианскими. Следовательно, принятие Арменией христианства в качестве государственной религии должно рассматриваться как возврат к первоначальному единобожию, которое, хотя и было утрачено и искажено, все же не вполне стерлось из исторической и генетической памяти народа и явилось вновь уже качественно обновленным в виде христианского вероучения. В одном из заключений Агафангела сообщается, что армяне «ВНОВЬ всем сердцем укрепились в вере». Слово «ВНОВЬ» – ключевое и объяснимо только в контексте вышеизложенного. Обретение ранее утраченного в вере закрепилось в армянском языке, в котором событие 301 г. – провозглашение христианства государственной религией – выражено словосочетанием «hayoc dardz», переводимым как «обращение армян», но слово «dardz» буквально означает возвращение. Осознание возвращения, конечно, было гораздо очевиднее в то время и тускнело по мере отдаления времен от этого события, его «старения» и превращения в «незапамятную» историю. Агафангел был одним из участников исторических событий IV века, поэтому для него было естественно и принципиально важно подчеркнуть, что с принятием христианства армяне не просто «утвердились в вере», а утвердились «ВНОВЬ».
Не случайно, что Хоренаци, описывавший дохристианскую и христианскую историю Армении не ставит преград между этими периодами и говоря о древних царях Армении пишет: «Я был бы счастлив, если бы родился на свет при них, вкушал радости под сенью их власти и избежал нынешних бед».
На основе всего вышеизложенного, можно предположить, что Армения была не просто первой в мире страной, признавшей Христианство на государственном уровне и всенародно, но и стала «инициатором» процесса, превратившего впоследствии христианство в одну из самых влиятельных мировых религий, именно потому, что в дохристианских верованиях армян были составляющие, созвучные новому учению.
По публикации Рафаэля Папаяна