В настоящее время в регионе «Большого Ближнего Востока» происходит дипломатическое противоборство между США и Ираном по проблеме формирования блокады Ирана, которая, по замыслам США, должна носить транспортный, экономический и функциональный характер. В связи с данными задачами происходили визиты в регион министра обороны США Роберта Гейтса, который побывал в Кувейте, Саудовской Аравии, Эмиратах, Афганистане и совершенно предметно обсуждал с лидерами этих стран возможность блокирования Ирана.
Одновременно, Иран пытается ускорить разрешение спорных вопросов с соседними государствами, чтобы не допустить формирования данной блокады. Например, Иран заключил соглашения с Кувейтом, Катаром и Бахрейном о неиспользовании территории данных государств для нападения со стороны третьих стран. Иран стремится поскорее решить проблемы Каспийского моря, договариваясь с Прикаспийскими государствами о нерешенных проблемах. В Центральной Азии Иран пытается заинтересовать Туркменистан и Казахстан в развитии отношений, сооружении новых коммуникаций, чтобы предотвратить участие их в возможной блокаде.
В отношении Армении Иран достиг соглашения о введении правил исключения таможенных ставок в торговле. Кроме того, Иран имеет специальный договор с Арменией о недопущении участия во взаимной блокаде. На фоне данных процессов следует отметить интерес Ирана к возможности присоединения России к формированию блокады Ирана.
В последнее время Иран в особенности озабочен процессами и событиями в Южном Кавказе, в плане попыток Турции и России инициировать некую «альтернативную» игру, которая призвана противостоять попыткам США удержать под контролем наиболее важные намерения различных сторон, при этом, не проявляя явной активности. Как ни странно, но именно эта антиамериканская игра Турции и России и вызывает наибольшую озабоченность Ирана, который опасается усиления Турции в регионе, в целом, а также возможного изменения ситуации в карабахской проблеме, включая ввод в зону противостояния так называемых миротворцев.
Длительное время Иран проявлял сдержанность в развитии отношений с Арменией стратегического свойства, что могло нарушить, якобы, имеющийся баланс в отношениях Ирана с Арменией и Азербайджаном. Нет сомнений, что период экспериментирования в иранской политики прошел, и в Тегеране пришли к выводу о необходимости формирования с Арменией более тесных отношений и, на базе этих решений, развертывания некоторых важных политических и геоэкономических перспектив в отношении Грузии.
В связи с этим обращает на себя внимание то, что в последние два года иранские дипломаты в Ереване и в Баку пытаются предложить политикам и экспертам Армении и Азербайджана идею об участии Ирана в процессе урегулирования карабахской проблемы. При этом, в основном приводится такой аргумент: в случае приближения развязки в урегулирования карабахской проблемы, Иран, не участвуя в переговорах, не сможет выступить с защитой интересов Армении.
Действительно, участие Ирана в этом процессе было бы крайне желательным для Армении, учитывая то, что Турция, при определенном согласии США и России, практически, стала участником и легитимно-ответственным актором в рассмотрении карабахской проблемы. Со временем Армения будет в большей мере заинтересована в участии Ирана в этом вопросе, так как усиление позиций Турции в Южном Кавказе уже невозможно предотвратить, даже при совместных усилиях США, России и ЕвроСоюза.
Иран заинтересован в сохранении статус-кво в карабахском конфликте и хотел бы получить минимальные гарантии, что политика Армении могла бы быть более-менее согласованной с позицией Ирана в сохранении контроля над землями Низинного Карабаха. Эти территории крайне важны для Ирана и рассматриваются как имеющие стратегического значение на Кавказско-Каспийском направлении, так как обеспечивают буфер между тюркоязычным населением северо-западных иранских провинций и Азербайджаном.
Иран считает, что он немало способствовал укреплению позиций Армении, в обеспечении ее транспортных сообщений и поставок топлива, сырья и продовольствия и имеет право говорить в режиме партнера. Данные предложения по участию Ирана в урегулировании карабахской проблемы уже сделаны в МИД Армении, и, следует полагать, эти предложения не могут быть вполне отвергнуты.
Вместе с тем, возникает вопрос – в какой мере эти стремления Ирана направлены против интересов России. В связи с этим, необходимо привести слова иранских дипломатов о том, что ситуация в регионе Южного Кавказа изменилась, происходит определенное согласование позиций США и России, и Россия принципиально согласна на возвращение земель Низинного Карабаха Азербайджану. При этом, пока не понятно, каким образом Россия рассматривает ввод миротворческих войск в зону карабахского конфликта.
Для Ирана наибольшей угрозой, в связи с карабахским урегулированием, является возможный ввод миротворческих войск в зону северной иранской границы, при том, что данные территории будут контролироваться Азербайджаном. Пока представляется очевидным, что Иран имеет целью не допустить изменения сложившейся конфигурации сил в регионе, но стремление стать легитимным участником карабахского урегулирования может означать и желание Ирана приобрести новые позиции в диалоге с Россией, причем, уже в совершенно иной политической стилистике.
Азербайджан рассматривается в Тегеране как безусловно враждебное государство, и в настоящее время данная позиция Ирана обретает новое содержание. Иран располагает многими разработками в части нивелирования угроз иранским интересам со стороны северного соседа, с учетом и турецких амбиций. Многие прежние разработки, которые находились много лет в политическом резерве, сейчас реанимированы и будут осуществляться. Имеется много признаков по поводу готовности Ирана адекватно отреагировать на различные поползновения со стороны Азербайджана. Еще никогда противоречия между Ираном и Азербайджаном не были столь серьезны и наполнены враждебностью. Следует отметить, что это не может в той или иной мере не отразиться на развитии иранско-турецких отношений. Быть может, именно эта цель и преследуется инициаторами обострения отношений Азербайджана с Ираном.
В настоящее время иранские руководители пытаются сформировать новую политику в отношении России, включающую различные альтернативные возможности решения проблем страны, которые ранее решались при участии или поддержке России. Например, имеются сведения, что политическое руководство Ирана подписало директиву о создании научными и производственными организациями страны аналога ракеты «Пэтриот», хотя бы в какой-то версии, в течение ближайших двух - трех лет. Иранские специалисты утверждают, что решение этой военно-технической задачи возможно, и уже предложили свои рекомендации по созданию соответствующих условий. Также предпринимаются усилия по созданию пассажирского самолета второго – третьего классов для перевозок на внутренних линиях.
Эти примеры демонстрируют стремление Ирана в какой-то мере снизить зависимость от России. Наряду с этим, иранские дипломаты предпринимают усилия для обретения страной новых позиций в региональной политике, прежде всего, в Южном Кавказе и в Центральной Азии, что могло бы стать фактором давления и аргументами для диалога с Россией.
Иранская политика в Южном Кавказе во многом развертывается с расчетом на построение отношений с Россией, но нельзя утверждать, чтобы в этом направлении Тегеран ожидали большие успехи. Иранское руководство не могло не обратить внимание на то, что Россия, столь упорно ограничивающая развитие отношений с Ираном по проблемам Южного Кавказа, поспешила проявить свое расположение Турции, когда Анкара «поманила пальцем» Москву. На самом деле отношения Турции и России не столь уж беспроблемны, и иранцы не могут не располагать множеством подтверждений этого, но в Тегеране всегда ревностно относились к развитию турецко-российских отношений, считая, что между Россией и Ираном должны существовать гораздо более тесные отношения, которые привели бы к выстраиванию немного подзабытой доктрины «Север – Юг».
Иранские политики и эксперты всегда проявляли интерес к событиям и ситуации в Грузии, как в общем плане, так и в связи с организацией транзитного транспортного сообщения с Европой, со странами Европейского Союза. Иранцы достаточно подробно выстроили сценарии развития ситуации в Грузии в связи с протестными мероприятиями в последние три года и новой политической ситуацией в стране после исчерпания оппозицией различных акций. Иранцы в подробностях разработали логические схемы поведения различных политиков и политических групп в Грузии, собрали исчерпывающие досье политических деятелей и функционеров.
В свое время иранцы не добились каких-либо позиций в работе с руководителем Аджарии Асланом Абашидзе, практически, ни к чему не привели попытки создать «базу поддержки» в среде мусульманского (шиитского населения) в Квемо Картли. Достаточно сдержанно относились к предложениям и инициативам Ирана политические деятели в Грузии, которые в большой мере были ангажированы американцами и израильтянами.
Незадолго до военных действий в Южной Осетии, иранцы проявляли большой интерес к возможности продемонстрировать свое присутствие в Южной Осетии и в Абхазии, как они сами объясняли, желая оказать услугу России. С помощью армянских экспертов иранские дипломаты обозначили идеологию и последовательность своего присутствия в этих двух республиках, принимая во внимание, что осетины по этническому происхождению являются иранцами, говорят на языке северных иранцев.
В настоящее время происходит нечто странное и малопонятное в связи с попытками сближения Ирана с Грузией, и прорабатывается возможность визита президента М.Саакашвили в Тегеран, при благоприятных ожиданиях в сфере экономики и транспорта. Характерно, что со стороны грузинского руководства и общества усиливается интерес к Ирану, причем, нет сомнений в том, что это происходит на базе антироссийских настроений. В культурном центре посольства Ирана в Грузии регулярно происходят встречи с различными грузинскими депутатами, политиками, экспертами и деятелями СМИ. Практически, это учреждение превращено в некий политический клуб, где активно обсуждаются темы грузино-иранских и грузино-российских отношений.
Наряду с контактами с грузинским официозом, происходят контакты иранцев с лидерами оппозиции, причем, со всеми значимыми политиками из лагеря оппозиции. Примерно в апреле 2009 года и марте 2010 года в «штабе» грузинской оппозиции, в присутствии, практически, всех лидеров оппозиции подробно обсуждался вопрос об отношениях с официальными лицами Ирана, как отвечать на приглашения в Тегеран, какую занять позицию по тем или иным вопросам. Если ранее иранцы откровенно связывали инвестиции и осуществление планов по сооружению автомагистрали от иранско-армянской границы до грузинских портов со смещением М.Саакашвили, то сейчас данные планы стали осуществляться при участии Азиатского банка, и иранцы считают, что нельзя ожидать изменений во внутриполитической ситуации в Грузии.
В плане геоэкономической активности Ирана обсуждаются вопросы возможности поставок в Грузию иранского газа через территорию Армении и Азербайджана. Это может быть осуществлено, если иметь в виду частые визиты представителей транспортных и энергетических ведомств Ирана и Грузии взаимным образом. Вполне можно ожидать, что Иран станет разворачивать некий проект по участию в контактах Грузии с представителями исламских этносов Северного Кавказа. Доказательств этому пока нет, но имеются весьма понятные сигналы со стороны иранцев в направлении активизации их политики на Северном Кавказе, а тема сотрудничества Ирана с Грузией на северокавказском направлении напрашивается и логически ожидаема.
Таким образом, в Тбилиси выясняется, что без широкого развития отношений с Ираном вряд ли возможна реализация планов по приданию Грузии характера транзитно-сервисной страны. США, несомненно, не в восторге от этих планов Грузии, но американцы имеют свои соображения по этому поводу. Во-первых, США, видимо, уже не настолько заинтересованы в Грузии, которая, по некоторым причинам, утратила свое значение транзитной страны и регионального партнера. Во-вторых, американцы уверены, что сумеют контролировать коммуникации, пролегающие через Грузию и связывающие Иран с Европой. В-третьих, сотрудничество Грузии с Ираном позволит снизить необходимость нынешней помощи США Грузии, а также, в какой-то мере, повысит независимость Грузии от России и Турции в будущем, что позволит повысить степень маневренности возможных проектов США в будущем.
Вместе с тем, Армения остается единственным надежным партнером Ирана в Южном Кавказе, и иные политические курсы выстраиваются, исходя из отношений с Арменией. Характерен факт того, что если ранее иранцы пользовались услугами в Армении экспертов пророссийской ориентации, то в настоящее время иранцы пытаются сблизиться с экспертами и другой направленности, хотя эта задача решается с трудом, в связи с узостью круга экспертов, способных рекомендовать и, тем более, разработать предметные проекты для иранцев.
Иранцы длительное время пользовались услугами армянских экспертов, как в Армении, так и в диаспоре, в особенности по проблемам Кавказа, Центральной Азии, США и России, и в настоящее время они готовы финансировать повышение квалификации молодых армянских экспертов. Армения продолжает рассматриваться иранцами как место, где концентрируется информация и предложения по политическим проблемам, иной такой страной для Ирана стал Ливан. Например, с помощью армян Иран профинансировал развитие в Ереване один из важных в мире центров иранистических исследований, совершенно независимый от всех остальных аналогичных центров в мире, функционирующих под «враждебным» контролем. Данное обстоятельство представляется очень важным для рассмотрения роли армянских экспертов в разработке предложений по Грузии и Азербайджану, а также по России и Турции.
Процессы в Грузии, которыми интересуются иранцы, практически, высвечены и находятся под контролем армян, которые стали работать как сетевая структура. Иранцы понимают это и пытаются воспользоваться этим информационно-аналитическим ресурсом. В настоящее время иранцы пытаются разработать схему многовариантного лоббирования своих интересов в Москве, что, в сущности, означает не только лоббирование, но и сбор информации.
В настоящее время иранским дипломатам, бизнесменам, журналистам, переводчикам, всем тем, кто общается с представителями российских компаний, институтов, всевозможных ассоциаций творческого характера, даны поручения накопить мнения, взгляды и позиции данных представителей в отношении санкций и участия России в блокаде Ирана, которую пытаются организовать США. В результате этой работы иранцы пытаются обозначить контуры и идеологию возможного создания действенного лобби в России. В ходе этой работы, выясняются возможности граждан Армении по поиску, определению и привлечению частных и официальных граждан России, отдельных компаний, политических и общественных организаций, которые могли бы быть включены в проиранскую лоббистскую деятельность.
Представляет интерес то, что, по мере развития трехстороннего сотрудничества между Ираном, Арменией и Россией, армянские сетевые структуры приобретают большую самостоятельность и в большей степени пытаются выступать как весьма интересные партнеры в проектировании и осуществлении политических проектов. Характерно стало и то, что армянские сетевые структуры в формате этих отношений не отдают предпочтение интересам России по отношению к Ирану, а, скорее, пытаются выстраивать равноприближенные отношения. Возможно, следующим этапом этого сотрудничества станет участие армянских сетевых структур в развитии отношений между Ираном и США.
Игорь Мурадян, Иратес де-факто