Вышел в свет первый том семитомного собрания сочинений Зория Балаяна. Издание подготовлено при участии Российского общества дружбы и сотрудничества с Арменией, печатается семитомник в издательстве "Художественная литература" (Москва).
В ПЕРВЫЙ ТОМ, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕТСЯ "МОЙ ДЕД ХЛЕБ РЕЗАЛ СТОЯ", включены ранние рассказы Зория Балаяна, сюжеты которых родились еще в студенческие годы, в путешествиях и по впечатлениям жизни врача на далекой Камчатке, а также повесть "Следственный эксперимент", написанная им по свежим следам нашумевшего ограбления Армянского отделения Госбанка СССР. Поэтому не случайно, что в аннотации к первому тому Зорий Балаян представлен во всех своих ипостасях: известный армянский писатель, врач, путешественник, журналист, четверть века работавший собственным корреспондентом "Литературной газеты" по Армении, автор более 60 книг, изданных в разное время.
И в самом деле, невозможно, читая Зория Балаяна, проводить ту или иную грань между ним писателем и им же – врачом. Писателем и путешественником. Писателем и журналистом. Наконец, писателем и общественным деятелем. Все в Зории слито воедино. Все в нем перемежается в одном, что называется, объеме, создавая некую отдельную цельность общественного бытия. Причем бытия, замешанного на активном мышлении, придающем всем без исключения произведениям Зория Балаяна присущий только и только ему стиль повествования
Но что такое стиль, если не сам человек? В этом смысле Зорий Балаян не сочинитель умозрительного типа, моделирующий в тиши кабинета сюжеты своих произведений. Все сюжеты его – из жизни. Уточним – из его собственной жизни. Из тех детских лет, когда жизнь надо было начинать с осознания того, почему "твоя бабушка, у которой три сына были на фронте, бежит, затаив дыхание, навстречу почтальону, а потом, словно подкошенная, падает на землю" (рассказ "Ореховое дерево").
Из повзрослевшей юности, когда неожиданно пришлось прочитать чеховское изречение на могильном камне старого аптекаря (там же). Из далеких школьных лет в родном Степанакерте, когда его герою (рассказ "Голубка"), возможно, впервые познавшему "любовь до гроба", пришлось пережить мучительные дни из-за беспомощности и неумения спасти от "позора" любимую девочку-одноклассницу.
КАЖЕТСЯ, ЧТО НЕПРИТЯЗАТЕЛЬНЫЕ СЮЖЕТЫ, ОБЫКНОВЕННЫЕ ЭПИЗОДЫ ОБЫЧНОЙ ЖЕ ЖИЗНИ не должны быть интересны читателю именно по причине своей непритязательности и обыденности. Ведь подобные жизненные эпизоды не внове также и читателю. Те же впечатления от военных (да и послевоенных) лет с их нескончаемыми очередями за хлебом. Та же первая влюбленность в девочку-одноклассницу. Даже авантюрные поступки молодости – к примеру, безбилетный проезд на транспорте (рассказ "Исповедь бывшего "зайца"). Все эти случаи жизни, повторяю, знакомы многим. Большинству людей. И рассказывая об этих случаях своим друзьям или родным и близким, большинство людей даже не задумывается над психологией этих самых жизненных ситуаций. Тем более их философией.
Большинству людей это можно - им не обязательно над всем этим задумываться, у них другие заботы. И рассказы о случаях жизни – всего лишь проведение досуга. Не так у писателей. Потому что для писателя – это работа. Как в свое время заметил начинающий Хемингуэй, "возможно, на всю жизнь". Ну а если на всю жизнь, то значит и писать надо так, чтобы всякий сумел "познать мудрость и наставление, постичь изречение разума". Эту библейскую истину Зорий Балаян часто вспоминает в своих произведениях – будь то художественный рассказ или публицистический очерк.
Эту же истину он вспомнил на борту яхты "Армения" в Тихом океане, используя затишье, чтобы написать "предисловие от автора" для готовящегося к изданию первого тома. Вспомнил, конечно же, не всуе. К слову сказать, всуе у Зория никогда ничего не бывает, особенно когда речь идет о нравственной остроте проблем современной жизни, решение которых требует проявления высокой морали. Это у Зория от деда. Мудрого старика Маркоса, прожившего 100 лет и ставшего внуку "домашним Аристотелем". Правда, признается Зорий Балаян (рассказ-воспоминание "Мой дед хлеб резал стоя"), Александр Македонский из него не получился, зато он благодарен деду Маркосу за то, что тот "терпеливо учил любить добро и ненавидеть зло".
ЛЮБИТЬ ДОБРО И НЕНАВИДЕТЬ ЗЛО – ЭТО КРЕДО ЗОРИЯ БАЛАЯНА. Формула жизни. Везде и во всем. Этой же формулой, этим же отношением к жизни – своей и чужой – пронизаны все его ранние рассказы. И все последующие рассказы тоже. Как и все его публицистические очерки, написанные им в бытность собкором "Литературной газеты" по Армении. Как и все, что выходит из-под его пера. Потому что ему "не суждено было дочитать книгу мудрости деда" и книгу эту он должен был дописать сам. Добром и правдой, самой жизнью. И он ее писал, всегда вспоминая "того мальчишку, который на старых пожелтевших фотографиях так похож и не похож" на него – повзрослевшего и возмужавшего. Однако все время помнившего о своей детской мечте: "чтобы старухи не носили воду издалека, сгорбившись под тяжестью глиняного кувшина" (рассказ "Тропами детства"). И еще помнившего о том, что "ветер от камня ничего не возьмет", а потому сеять в жизни камни – дело бесполезное. Только зерно - чтобы получить хлеб, который надо резать, как дед Маркос, стоя...
Первый том семитомного собрания сочинений Зория Балаяна – это всего лишь малая часть его жизненной летописи, в которой он, познавая мудрость и наставления деда, делится с читателем собственным видением выпавшего на его долю отрезка времени. "Моя книга – это я сам", ссылаясь на Мишеля Монтеня, говорит он читателю в предисловии, написанном им "в Тихом океане во время кругосветного плавания на паруснике "Армения".
Карен ЗАХАРЯН, "Голос Армении"