Недавно вышла в свет книга доктора искусствоведения Левона Чугасзяна, посвященная Аршаку ФЕТВАДЖЯНУ (1863-1947). Это первая попытка дать цельную картину жизни и многогранного творчества художника, не слишком известного широким массам. Очень жаль - достойнейший человек.
Он появился на свет в Трапезунде и юношей устремился в Константинополь постигать изящные искусства. Попал в хорошие руки: мастер акварели итальянец Валери обучил его тонкостям труднейшей техники. И очень кстати, ибо потом случилась приятная оказия учиться в Риме в академии Сан-Лука. Много раз едет в Венецию, где днями пропадает на армянском острове Св.Лазаря. Общается с Гевондом Алишаном, углубляется в родную культуру. Пишет его портрет — один из немногих. Работает без устали маслом и акварелью.
В 1895-м Фетваджян совершает редкое для западноармянского человека действо: приезжает в Петербург и надолго застревает. Живописует и даже по просьбе театральных властей занимается театральной критикой. Тут не все понятно, что и почему, но это факт. Фетваджян был, очевидно, слишком критичен — настолько, что люди театра взроптали. И он бросил это дело. Зато в его искусстве появился совсем не обязательный налет театральности. В Петербурге обратил пристальное внимание на архитектуру, настолько, что рванул в Закавказье и добрался до Ани впервые в 1917 году. Однако еще до этого, с 1900 года регулярно пускался в путешествия по восточной и северной Армении. В Ани он не стал фланирующим туристом, а художником-исследователем. Излазил всю территорию исторического города, все руины, осмотрел каждый камень. И сделал более тысячи потрясающих, изумительных акварелей и рисунков. Запечатлел в мельчайших подробностях руинированные памятники — их детали, декор и т.д. Многое из того, что изобразил неутомимый художник, потом или вовсе исчезло, или сильно изменилось. Важно еще и то, что эти акварели и рисунки не сухие опусы архитектора, а работы подлинного артиста.
Древняя армянская столица привязала Аршака Фетваджяна к родине. В 1906-м он приезжает в Тифлис и остается на целых тринадцать лет. Разумеется, много ездит по Европе, региону, особенно по Армении — большой был непоседа. Работает при этом не покладая рук, не ограничивая своих интересов. В частности, он изучает историю армянской архитектуры, прикладное искусство, национальный костюм. В итоге делает великолепные акварельные рисунки армянской одежды и тем спасает ее от забвения. Эти рисунки удивительно красивы, изысканны, главное — точны. Ювелирное мастерство Фетваджяна пришлось как нельзя кстати, когда Первой республике надо было выпустить свои бумажные деньги и марки. Эскизы сделал Фетваджян. Увы, пока суетились, власть перешла к большевикам, которые фетваджяновские марки пустили в обращение с надпечаткой в качестве гербовых марок... Из Парижа, где их печатали, он в Советскую Армению не вернулся — поддался дашнакам, которые убедили, что Армении он больше не нужен.
Через пару лет художник оказался в Штатах, вначале в Нью-Йорке, а потом в Бостоне, где и жил до конца жизни. Тосковал по Армении тяжело и постоянно. Знал, что многие художники обосновались на родине и успешно работают — Сарьян, Коджоян, Тадевосян и другие. Фетваджян же, правда, работал, открывал выставки в престижных залах, но прежнего блеска и задора в его работах не было. Он действительно страдал без Армении, без армянской среды, без родных пейзажей и памятников. И решился. Не раз и не два он обращается к советскому правительству Армении, но получает одни лишь отказы. Дашнаки оказались правы — он не был нужен социалистической республике. Пока наконец что-то начинает вырисовываться, жизнь старого мастера прерывается. Согласно завещанию, все его творческое наследие и богатейший архив переправляются в Армению и ныне хранятся в Национальной галерее. “Да будет благословен тот, кто выполнит мое пожелание”, — пишет Фетваджян. Такие нашлись...
Фетваджян не был ровен в творчестве, но занимает в национальном искусстве прочное место как художник-интеллектуал, обладающий цепким умом, глубокими знаниями, индивидуальным стилем. Он воплотил образ армянского интеллигента, мтаворакана, но, разумеется, не в нынешней трактовке, а в классической. И внешне тоже. Десятки лет руки армянских искусствоведов и исследователей не доходили до творчества Аршака Фетваджяна. Соответственно, в Армении, которую он так любил и к которой так тянулся, долго не было книг о его творчестве, не были опубликованы его статьи. Лакуну заполнил Левон Чугасзян, перерывший сотни материалов и документов о своем герое. Впрочем, наверняка автор на этой книге не остановится, ведь многое из того, что сделано Фетваджяном, достойно отдельной книги. Например, Анийский цикл или его рисунки “моделей” в армянской одежде.
Карен Микаэлян, "Новое время"