В мае 1918 года, в ряде оборонительных и наступательных операций части Армянского корпуса отбросили турок от Эривани и ряда других местностей Армении, заставив, таким образом, османские власти заключить какой-никакой, но все же мирный Договор с провозглашенной 28 мая Армянской Республикой.
«Похабный» Брестский мир на время положил конец военным действиям на европейских фронтах России. Подчеркнем ещё раз, – временно положил конец боевым действиям, – путем предательства большевиками союзников России по Антанте и капитуляции перед противником, который получал огромные территории России со значительной частью её населения и большей частью промышленности.
Однако в Закавказье, оторванном от Центральной России, обстановка складывалась иначе. Когда кровавый Троцкий объявил в Брест-Литовске свою знаменитую формулу: «ни войны, ни мира, армию распустить», это стало фактическим срывом переговоров, и следовательно ранее заключенного перемирия.
Османская Турция давно жаждала реванша на Кавказском фронте, - где русская армия заняла большую часть Турецкой Армении, но потом развалилась и ушла с фронта. Уже через 2 дня после заявления Троцкого, 12 февраля 1918 года начала наступление на линии соприкосновения. Тем самым были нарушены ранее достигнутые договорённости о перемирии, в соответствии с которыми каждая из сторон, в случае срыва переговоров мола начать боевые действия только через 7 дней (Германия, кстати, выполнила эти договорённости, начав наступление на Петроград ровно через семь дней после безумной выходки Троцкого и иже с ними).
Поскольку переговоры велись в Бресте без участия представителей Закавказья, и за его спиной, от «Центральной власти», то большевистские выходки отразились наиболее негативно именно на судьбе последнего.
Как мы говорили, русская армия покинула фронт, при этом не обошлось без потерь: в январе 1918-го тюрко-татарские националисты устроили массовые нападения на возвращавшихся с фронта русских солдат близ станций Шамхор и Далляр, где было убито и ранено до 6 тысяч солдат. Таким образом, предки нынешних азербайджанцев ещё до нарушения Турцией перемирия открыто солидаризовались с противником России и ударили по ней с тыла.
Единственной реальной силой, которая противостояла туркам на Кавказском фронте, стал Армянский корпус, начавший формироваться ещё при Временном Правительстве. Был создан также и Грузинский корпус, но преобладавшие в тогдашнем руководстве Закавказья грузинские меньшевики не желали воевать с Турцией за армянские территории, а потом – и за свои (сдача без боя Батума), приглашая Германию в качестве гаранта Грузии. Именно поэтому грузинские войска большей частью просто отходили на восток, оставляя позиции за позицией, город за городом.
Таким образом, единственной силой, которая оказывала сопротивление туркам был Армянский корпус. Как писал впоследствии зам. Начальника Германского Генштаба Людендорф, только армяне воевали против Турции после ухода русской армии в начале 1918 г. и на восемь месяцев задержал захват Баку.
В советское время эта тема была глубоко табуирована, и даже в Армении были запрещены соответствующие исследования. Конкретную информацию заменяли идеологические штампы вроде того, что «дашнакские отряды трусливо бежали», а «революционно настроенные армянские крестьяне и ополченцы оказывали сопротивление туркам».
Отдельные книги, изданные за рубежом, были под запретом и доступны лишь узкому кругу имеющих служебный доступ в спецфонды ряда научных библиотек исследователей.
Так, например, изданная в 1927 года в Париже на французском языке книга генерал-майора Гавриила Корганова (Горганяна) «Участие армян в Мировой войне на Кавказском фронте. 1914-1918» (G. Korganoff. La participation des armeniens a la Guerre Mondial sur le Front du Caucase (1914-1918). Paris, 1927, editions Massis), ставшая наиболее подробным исследованием боевых действий Армянского корпуса и других армянских частей на территории Закавказья в 1918 году, В Советском Союзе также была под запретом. Первый её перевод и издание на русском языке были осуществлены в Москве в 2011 году в частном порядке (перевод и редактура осуществлены Юрием Пирумяном, Эммануилом Долбакяном и Арсеном Мелик-Шахназаровым).
Но даже исследователи, имевшие доступ к тем или иным материалам, и даже ссылались на них в своих работах, вынуждены были придерживаться существовавших жестких идеологических установок.
Вот, например, что писал известный советский историк Евгений Лудшувейт в своей известной книге «Турция в годы Первой Мировой войны 1914-1918 гг.» Военно-политический очерк» (Издательство Московского Университета, 1966 г.) о сражении частей Армянского корпуса с турецкими силами в районе Караклиса (нынешний Ванадзор):
«19 мая передовые турецкие части появились на Спитакских высотах в 20 км от Караклиса, а 21 мая завязали авангардные бои. В то время как дашнакские маузеристы и хумбапеты позорно бежали из Караклисского, Дилижанского и Казахского уездов, крестьяне и рабочие, а также скопившиеся в районе Караклиса армянские беженцы из Карса, Александрополя и других районов, оккупированных турецкими войсками, стали формировать вооруженные дружины. Ядром их явились демобилизованные революционные солдаты, выходцы из указанных выше уездов. Руководили отрядами местные большевики Мисак Геворкян, Мамбре Каракаш и др. К народным дружинам примкнули и некоторые национальные части и подразделения, оставшиеся верными своему народу. В общем, к 23 мая народные дружины насчитывали 7 тыс. бойцов при 20 пулеметах и 10 орудиях, а наступавшие турецкие войска – около 10 тыс. солдат и офицеров при 40 пулеметах и 70 орудиях («Кавказское слово», 12.06.1918 г. Тифлис)» (Е. Лудшувейт «Турция в годы Первой Мировой войны 1914-1918 гг.» Военно-политический очерк», с. 187). И буквально на следующей странице: «11-я Кавказская дивизия успеха не имела, хотя она всего лишь подверглась «нападению со стороны крестьян, вооруженных топорами».
В результате, читателю непонятно: так кто же все-таки остановил регулярную турецкую дивизию, усиленную отдельными частями и иррегулярной курдо-мусульманской кавалерией? То ли регулярные армянские части, то ли «вооруженные дружины из демобилизованных революционных солдат», то ли «крестьяне с топорами»? И кто тогда обслуживал пулеметы и орудия?
О Сардарапате Лудшувейт упоминает:
«22 мая 1918 г. турецкие части в района Сердарабада (между Камышлу и Сердарабадом) подверглись нападению крестьянских партизанских отрядов, объединившихся с частями дашнакско-армянских вооруженных сил.
… до 26 мая, в течение пяти дней, дружины трудящихся Армении на подступах к Эривани героически сражались против турецких войск и иррегулярных отрядов».
Широко используются штампы насчет «капитулянства дашнакских правителей», и даже неправильно понятые автором термины вроде «хумбапета»: «отряд полковника Мореля, имевшего 1200 солдат и офицеров бывшей царской армии и около 1 тыс. хумбапетов (армянских добровольцев-дружинников)».
Между тем, хотя советская, в том числе и армянская советская историография полностью замалчивала факт существования Армянского корпуса, как осколка Императорской русской армии, с кадровыми генералами и офицерами во главе, сами авторы подобных работ часто и вынужденно «оговаривались».
Тот же Лудшувейт, например, когда упоминает следующие факты:
«Сверх указанных соединений и частей при армянских национальных формированиях в начале 1918 г. находился ещё добровольческий отряд численностью в 300-400 русских офицеров бывшей царской армии, которым командовал полковник Ефремов, в дальнейшем участвовавший в боевых операциях; отряд Ефремова оставался в составе армянских национальных частей до апреля 1919 года, когда большая часть служивших в нем офицеров перешла в Добровольческую армию Деникина. Кроме отряда Ефремова, в крепости Эрзерум находился отряд полковника Твердохлебова, состоявший из 400 русских офицеров-монархистов».
Интересный, кстати, момент: первый русский офицерский добровольческий отряд был создан отнюдь не весной 1918-го белыми добровольцами Корнилова на Дону и Кубани, - а на русском Кавказском фронте, под Эрзинджаном и Эрзерумом, зимой 1918-го. Многие русские офицеры остались тогда на фронте, разделяя судьбу своих боевых товарищей-армян, часть из них поступила во вновь созданные части Армянского корпуса; сверх того был сформирован и отдельный добровольческий офицерский отряд Ефремова.
Опубликованы в нескольких частях воспоминания Маршала Ивана Баграмяна, прошедшего боевой путь Первой мировой как в русской армии, так и в Армянском корпусе и армянской армии - от Персии до Кавказского фронта (И. X. Баграмян, «Мои воспоминания». Ереван, Айастан, 1979 г.).
Воспоминания об Армянском корпусе и его боевом пути зимой-весной 1918-го, напомним, появились лишь в Ереванском издании мемуаров прославленного маршала. Местами они подвержены идеологическому налёту коммунистического периода, - без этого, вероятно, они просто не были бы пропущены советской цензурой. Но к чести Маршала, идеологические посылы были минимальны, и они никак не сказались на оценке реальных исторических событий и характеристиках, данным автору Армянскому корпусу, его солдатам и офицерам.
Это было первое столь полное исследование в Советском Союзе об Армянском корпусе, тем более, сделанное непосредственным участником событий, и изданное на русском языке. Хотя книга, как уже говорилось, была издана в Ереване, но огромным, по республиканским меркам, и немалым даже по советским, тиражом - 100 тысяч экземпляров.
Безусловно, издание в 1979 году воспоминаний И. Баграмяна с включением в них рассказа о событиях Первой мировой, и особенно об Армянском корпусе было серьезным идеологическим прорывом в советской историографии, все ещё пребывавшей тогда в рамках идеологических штампов и фальсификаций.
В постсоветское время, когда идеологические шоры были отброшены, появились новые исследования, прежде всего в Армении.
В России же наиболее подробным военно-научным анализом боевых операций Армянского корпуса мае 1918 года стала глава «Сардарапат» из монографии многократно известного русского историка Валерия Шамбарова «За Веру, Царя и Отечество» (в последнем издании работа называется «Последняя битва Императоров»).
Александр АНДРЕАСЯН