По традиции в день празднования Антипасхи, 15 апреля, из Матенадарана было вынесено чудотворное Евангелие Шуришкан XIV века, которое доставят в Мугни в церковь Св.Геворка. Там паломники смогли приложиться к этому Евангелию и получить благословение. Это Евангелие особо почитали как святыню армяне Ирана. Об истории Евангелия и села Шуришкан в Иране, где оно хранилось, рассказал хорошо всем известный писатель Ким БАКШИ, недавно побывавший в Ереване. Его рассказ - одна из глав книги “Наш мир подобен колесу”.
...Мы едем по Персии... Наша цель — деревня Шуришкан. Название, возможно, произошло от персидского “соруш” — “ангел”. Мартик говорит, что в ней давно уже нет армян. В основном, курды...
О деревне Шуришкан я услышал еще в Ереване. Зашел в Матенадаран, спустился в книгохранилище, хотел что-то посмотреть, не помню что. Но уже в узком коридорчике меня остановил помощник Юрия Варданяна, главного хранителя манускриптов Матенадарана, и попросил подождать.
Крохотная комнатка, где и троим-то научным сотрудникам тесно работать, и потому рукописи для них поднимают наверх, в читальный зал, была заполнена явно посторонним народом. Кто-то держал цветы, кто-то — детские пеленки. Приблизившись, я увидел строгого и доброго Юру, которого знаю уйму лет, в неожиданной для меня роли. Он торжественно развернул обернутый в ткань манускрипт. На его серебряном окладе сияли зеленые камни на крыльях креста и большой красный в центре.
Юра взял младенца в руки и осторожно наклонил его над рукописью — так, что лобик коснулся серебряной поверхности. Сначала Юрий Варданян передал мне, так сказать, справочные данные. Евангелие Шуришкан создано в 1498 году в одном из сел области Каждберуник, грич — священник Барсег.
Но главное то, что до сих пор книга эта считается чудотворной, а в свое время была святыней не только армян Персии, но также Индии, Индонезии. Приезжие из Ирана армяне, уже полвека живущие в Армении, приходят в Матенадаран, чтобы поклониться святыне. Свадьбы, рождение детей, болезни, семейные неурядицы — к Евангелию идут со своими, как теперь говорят, проблемами. При этом оставляют деньги, которые затем из Матенадарана передают тикин Еало. А сама старушка — тикин Еало из деревни Шуришкан — выткала небольшой коврик, на котором изображено это Шуришканское Евангелие.
Шуришкан уже показался на горизонте широкой полосой зелени. Мы остановились у перекрестка деревенских улиц, вышли, огляделись. Выглянуло солнце из облака. Грустно и светло. Справа на возвышении лежит армянское кладбище. Мы идем меж камней узкими проходами, тропинками, рассматриваем плиты: иные уже безымянные, на иных различимы армянские буквы. Вот изображена женщина с двумя детьми. Вот камень в виде барана. А вот надгробье — ну, точно, как говорится у Мандельштама!..
Я вспомнил малоизвестное стихотворение, не включенное им в цикл “Армения”:
Ты только погляди на армянские кладбища —
Землетрясением раскиданные рыжие валики,
Похожие на футляры от швейных машин Зингера...
Левон Минасян мне говорил, что где-то здесь он нашел самое старое надгробье 1631 года, это еще при шахе Аббасе I, который насильно переселил сюда армян. Где же оно, надгробье, мне его не отыскать на этом кладбищенском поле.
Но думаю о человеке, который лежит под этим камнем. Он еще помнил свою родину, Армению, и вот умер здесь, на чужбине. Впрочем, она перестала быть чужбиной для его сыновей и внуков, родившихся здесь, в Шуришкане, и погребенных в свою очередь где-то на этом же кладбище.
В Шуришкане вначале поселилось 104 семьи. Армяне насадили деревья, развели сады, сеяли кукурузу, пшеницу, зерно мололи четыре мельницы. Построили церковь Тер Барсег — Св.Василия Кесарийского, одного из отцов вселенской христианской церкви.
...Среди поля камней под голубым куполом небес одиноко стоят мои товарищи со своей кинотреногой. Снимают, как поднялись с поля траурные птицы, на фоне неба мечутся как пепел под ветром. Сейчас они улетят всей стаей, подобно армянам, которые покинули деревню Шуришкан.
Мы идем в боковую улочку, чтобы увидеть церковь Сурб Барсег. С нами человек в необычайно широких штанах, курд. Он вызвался проводить и уже успел рассказать историю, как Евангелие Шуришкан излечило какого-то человека за одну ночь, он обрел речь. Я знаю, что и мусульмане поклонялись Евангелию, приходили к нему за исцелением. Записана даже хвалебная поэма в его честь на турецком языке.
Мы входим во двор, это частное владение. Никакой церкви нет, только арка видна в стене, давным-давно она превращена в жилище. Наше появление вызывает тревогу. Подходит женщина, курдянка, молодая, хорошенькая, хоть и с грубоватым лицом. Говорит, они купили это место, деньгами заплатили, а не просто так... захватили.
Согласно письменным источникам, в 1904 году церковь реставрировали. К этому году относится соглашение между владельцами рукописи о том, что Шуришканское Евангелие теперь будет находиться не в частном доме, а в храме. Есть фотография, сделанная в те же годы, священник Тер Хорен, в миру Петрос Акопян, стоит в церкви и держит Шуришканское Евангелие в руках.
Бывают же такие встречи! Мы сидим в Москве с правнуком того священника, и я записываю его семейную одиссею. У священника было шестеро детей — две дочери и четверо сыновей, пишу их имена, даты рождения. Особо выделяю Овсепа, дедушку моего собеседника. У этого Овсепа и его жены Мартан тоже была многодетная семья — восемь детей, все они родились в Шуришкане.
В 1971 году Овсеп и его семья эмигрировали в Армению. Что же была за причина? Шуришкан пустел, армяне разъезжались. На их место селились курды. А армяне хотели жить среди своих. Можно, правда, было устроиться, например, в Тегеране, там к армянам относятся с уважением. Двое из сыновей приобрели там небольшой магазин. Одна из дочерей Овсепа — Маро, я выделяю ее, она мать моего собеседника, вышла замуж за Матевоса, это отец. Они тоже поселились в Тегеране. У них родились два сына и дочь.
Но все равно все они хотели жить не только среди своих, но лучше всего — среди своего народа. Весь семейный клан Акопянов с зятьями, невестками, детьми переехал в Армению, сначала в город Раздан, а потом в Масис. Матевос стал электросварщиком, его сыновья Жозеф и Жирайр закончили школу. Отслужили в Советской Армии. Оба получили среднее техническое образование.
Пришло время так называемой перестройки. У Жирайра и Жозефа в Масисе был свой маленький бизнес, но скоро не стало ни электричества, ни тепла, ни хлеба, ни работы. Началась блокада, Азербайджан перекрыл дороги в Армению.
В эти голодные месяцы их стали звать в Америку, куда — один за другим — перебралась семья. Но братья терпели, пока было сил, затем прилетели в Москву.
Один из них, Жирайр, сейчас сидит передо мной. Небольшого роста, чуть с сединой, очень энергичный, он напоминает тот тип нападающих в футболе, на которых, быстрых и точных, делается ставка. Они с братом живут и работают в Москве, устроились хорошо, есть свое дело, которое их кормит.
Познакомились мы случайно. Как-то разговор зашел об Иране. Братья сказали, что их корни в Шуришкане. “А я там был!” — вырвалось у меня с такой радостью, будто встретил земляков. В разговоре дошли и до Шуришканского Евангелия, и до прадеда — священника.
Спрашиваю, как жилось в Армении дедушке Овсепу, главе семейного клана.
— До пенсии он был разнорабочим на радиозаводе. И еще прислуживал в церкви, помогал священнику надевать ризы.
Интереснейший факт! Оказывается, в Раздане несколько стариков из Шуришкана отремонтировали церковь, раньше там был, кажется, склад. Покидая свое село Шуришкан и церковь Сурб Барсег, они забрали с собой на новое место церковную утварь и самое главное — колокол, слава Богу, он был небольшой. И в Армении открыли церковь, зазвучал шуришканский колокол, в храм пошел народ, стали причащаться, крестить детей...
Вот это дело подлинно армянское — открывать церкви, все равно на родине или на чужбине, дело, которым из века в век занимался армянский народ.
И вот мы в селе Шуришкан... Ребята поднимаются по галерее, затем по лестнице, тащат съемочную аппаратуру на крышу соседнего дома. И я вместе с ними оказываюсь на плоской кровле.
Появился хозяин, требует сто туманов за съемку. А когда съемка закончена, берет за рукав Овика Ахвердяна, учуяв в нем начальника: “Раис, раис! Купи церковь!..”
Стою один на кровле, гляжу окрест. Вышла женщина во двор, вывалила кучу углей дымящегося кизяка. Старик вышел на балкон и долго смотрел на неопрятное горелое пятно. Бедность, нет стремления хоть чуточку внести вкуса в жизнь, как-то украсить ее. И тут же арка бывшей церкви святого Василия Кесарийского!..
Несколько раз кочевые курды нападали на деревню, грабили, и между прочим пытались захватить Евангелие, потому что тоже верили в его чудотворную силу. Однажды во время набега жители спрятали книгу в роднике.
В сопровождении все того же курда, который взял на себя роль добровольного проводника, хотя, думаю, все же рассчитывает на легкое вознаграждение, мы едем к роднику. Он ласково журчит.
Ручеек вливается в квадратный бетонный бассейн. Его сделал человек, чей сын излечился с помощью Евангелия. Так говорит курд. Вода прозрачная, плавают желтые и винно-оранжевые листья от окружающих деревьев. В глубине утоплен пень, извиваются его черные корни. Вот здесь в спешке и было спрятано Шуришканское Евангелие. А когда опасность миновала и его вынули, оно оказалось сухим. Ни одна миниатюра, ни одна буквица не расплылись. Я держал в руках, перелистывал Евангелие, точно — никаких следов влаги.
А что касается легенды... Конечно, можно найти более реалистическое объяснение: например, когда прятали рукопись, успели завернуть ее во что-то непромокаемое. Но тут вопрос шире: верите ли вы в чудо? Если только верить в Бога, то чудо, конечно, возможно.
Мы покидаем село Шуришкан. Едем навстречу горе. Она продолжает игру со мной. Целый день она меняла свой цвет, темнела, светлела, а теперь вот двоится — это горы за ней вместе с нами начали движение.
На фото: священник Тер Хорен, снимок из села Шуришкан, середина XX в.
"Новое время"