Начнем с не очень смешной американской шутки. Вы знаете, кто в США имеет лучшие шансы получить хорошую работу? Чернокожая хромая лесбиянка. Почему? Потому что каждый работодатель обязан при приеме на работу учитывать квоты, предусмотренные для разного рода меньшинств и отдавать предпочтение их представителям. Профессиональные качества? Это вторично, потому что их оценка субъективна. Поэтому, принимая на работу чернокожую хромую лесбиянку, работодатель нанимает тем самым (теперь выражаемся политкорректно) представительницу расового меньшинства с ограниченными физическими возможностями и нетрадиционной сексуальной ориентацией. И к тому же - женщину. Четыре в одном. В глазах современного американского общества этот работодатель просто гуманист уровня Дидро.
Мой друг-немец в который раз судится со своими турецкими работницами, которые поступают на службу, через несколько месяцев уходят в хорошо оплачиваемый (моим другом) декретный отпуск и больше никогда из него не возвращаются, рожая ребенка за ребенком и получая за каждого еще и пособие от германского государства. Мой друг систематически проигрывает эти процессы, а некоторые немецкие газетчики и представители судейского сословия считают его упорство... политически некорректным. А не принимать турчанок на работу он не может, это сочтут дискриминацией. Себе дороже.
Но совсем уж анекдотические вещи происходят в Канаде. Там был момент, когда в порыве антирасистского гуманизма полиция Торонто запретила упоминать цвет кожи разыскиваемых преступников при их описании. Можете себе представить? А верхом кретинизма (кстати, кретинизм — это тоже не политкорректное слово, теперь принято говорить «альтернативная логика») можно считать запрещение к исполнению в оригинальном виде знаменитой песни Money for Nothing британской рок-группы Dire Straits. Песня старая и, между прочим, удостоилась премии Грэмми. Какой-то МСМ (по-политкорректному это значит мужик, занимающийся сексом с другим мужиком) накатал недавно жалобу в соответствующие канадские органы и ее запретили, потому что в ней не очень уважительным словом обозначаются гомосексуалисты. Приехали! Запрещают песню тридцатилетней давности, потому что она не соответствует сегодняшним нормам политкорректности. Но ведь этим нормам не соответствует практически все культурное наследие человечества. Библия, например, точно не соответствует. Что прикажете, ее тоже запретить? А ведь попробуют запретить когда-нибудь...
По-моему, каноны политической и общественной корректности, утверждаемые или уже утвержденные на Западе и агрессивно копируемые некоторыми представителями нашего общества, напрямую ведут нас к шизофрении. Я понимаю следование правилам вежливости, диктуемое внутренней интеллигентностью человека, интуитивно, автоматически, на подсознательном уровне избегающего оскорбительного для других тона или выражений. Но сегодняшняя внешняя толерантность проистекает не изнутри человека, а извне; она не имеет никакого отношения к духовности, воспитанию или любви к ближнему. От среднестатистического обывателя нормы политкорректности не требуют искреннего, настоящего, основанного на знании, понимании, сочувствии или снисходительности отношения к людям других рас, народов, религий, к женщинам, инвалидам, детям, лесбиянкам, трансвеститам, гомосексуалистам, трансгендерам. Они требуют только основанного на страхе наказания соблюдения каких-то внешних формальных канонов, ограничивающихся в основном терминологией и поведенческими шаблонами: нужно говорить афроамериканец, а не негр, а то прослывешь расистом, нельзя подчеркивать национальность или религиозную принадлежность преступников, особенно если они не христиане, нельзя выражать в виде комплимента свое восхищение женской красотой, а то обвинят в сексуальных домогательствах, ни в коем случае нельзя обвинять мусульман в фанатизме или агрессивности, нельзя произносить вполне литературное слово «педераст», нельзя, нельзя, нельзя...
Поневоле вспоминается фантастический роман польского писателя Станислава Лема «Возвращение со звезд», где описано счастливое общество будущего, совершенно свободное от любого рода агрессии. Выясняется, что этого безмятежного существования достигли весьма оригинальным путем: каждому новорожденному делается прививка бетризации, полностью лишающая его на подсознательном уровне возможности не только нападать, но и защищаться. Агрессия исключена, но и риск исключен; нет борьбы, но и развития тоже нет. Суть такая же, как и у теперешней толерантности - реально существующие противоречия и проблемы не решаются, а искусственным путем изгоняются из человеческого и общественного сознания.
Но вот что интересно: этой современной реальной, не фантастической «бетризации» сознания подвергается далеко не все общество, как в старом лемовском романе. Почему-то политкорректность считается обязательной только для законопослушного большинства, а сами оберегаемые меньшинства толерантностью вовсе не блещут. Гомосексуалисты и лесбиянки свободно выставляют напоказ свой образ жизни, завлекая молодежь в свое псевдоразнообразие, но любая попытка открыто отвергнуть его, хотя бы только на вербальном уровне, или подвергнуть критике, неизбежно наталкивается на такую яростную многоуровневую интернациональную атаку, что тяга к свободе слова надолго пропадет. Мусульмане в европейских городах заявляют, что кресты на могильных камнях христианских кладбищ оскорбляют их религиозные чувства, требуют ввести шариатские законы в местах их компактного (кстати, все расширяющегося) расселения в Европе, а попробуйте только карикатуру нарисовать на пророка Мухаммеда или книгу смелую написать, как Салман Рушди,- придется прятаться от убийц всю оставшуюся жизнь. Сотни молодых европейцев и американцев свободно переходят в ислам, но любая попытка мусульманина перейти в христианство или просто проповедовать что-либо в мусульманской стране неотвратимо карается смертью. Сектанты берут в клещи все наше общество, разлагая армию, расширяя свое влияние на все слои населения, но сопротивляться нельзя, вдруг кому-нибудь на мизинец наступишь, и затаскают по Европейским судам. Резать баранов в Курбан-Байрам на улицах Москвы - это образец религиозной терпимости и осуществление прав человека; а назвать это дикостью и варварством — это, знаете ли, моветон.
Как видим, политкорректность - дубинка для послушных; для агрессивно самоутверждающихся меньшинств закон толерантности не писан; более того - они научились диктовать свою волю, пользуясь этой дубинкой. Уж не оттого ли европейские наблюдательные миссии с готовностью берутся за оценку состояния мусульманских памятников в Армении и Карабахе и укоризненно качают головами по поводу малейшей трещинки в стене; а сунуться в Нахичеван и зафиксировать полное и преднамеренное уничтожение азерами древнейших памятников армянского искусства у них кишка тонка, потому что в Армении их встретят в высшей степени толерантные, податливые и расшаркивающиеся армянские чиновники, а в захваченном тюрками Нахичеване им будут дышать в затылок грубые, цепкие, назойливые и совсем не толерантные азербайджанцы. А классика политической корректности - уравнивание преступника и жертвы - настолько укоренилась в мировой практике, что даже негодования уже не вызывает. Что террористов, сидящих в тюрьме Гуантанамо, что погибших от их пуль и бомб - нас обязывают всех жалеть одинаково. И тех, и других уводят из сферы противостояния добра и зла, из сферы очевидной справедливости и предлагают вместе пастись на зеленой лужайке абстрактных прав человека. Вы перечитайте резолюции по Карабаху со времен Горбачева до наших дней: почти всегда беззубые призывы к миру и ни слова о праве на свободу, ни слова сочувствия выбравшим свободу и победившим, ни слова осуждения в конкретный адрес конкретных агрессоров. То же самое в турецко-армянских протоколах и сопутствующей им возне: ни правых нет, ни виноватых; ни палачей, ни жертв; ни лишенного родины народа, ни захватчиков. Впрочем, не будем отвлекаться на параллельную тему двойных стандартов. Вернемся к меньшинствам. Абсолютизация прав меньшинств (что и отражается в какой-то степени в политкорректной лексике) мешает нам видеть главное - суть этих меньшинств. Есть меньшинства, которые кажутся меньшинствами только поначалу. На самом деле своими мечтами, стремлениями, деятельностью они отражают интересы еще не проснувшегося или слишком запуганного большинства. Лишь горстка людей начинает, как правило, революционную борьбу, национально-освободительное восстание, экологическое движение, борьбу за демократические преобразования. Сначала они меньшинство, но если, как это часто бывает, выражают волю большинства (пусть даже не полностью осознаваемую), то мы иногда становимся свидетелями их победы.
Среди них, по крайней мере на начальном этапе, ничтожно мал процент тех, кто включается в борьбу ради собственной выгоды. Другое дело меньшинства, агрессивно продвигающие исключительно свои права, свои интересы, расширяющие сферы собственного влияния за счет подавления законных интересов других, менее настырных групп населения. Именно они сегодня диктуют правила политкорректности сначала снисходительно улыбающемуся, потом недоумевающему, а затем и просто запуганному до состояния морального паралича большинству. А знаете, что означает на политкорректном языке мудреное словосочетание «представитель интеллектуального большинства»? Оно означает - дурак. Вы пока еще улыбаетесь, читатель?
В. МАРИНОСЯН, "Собеседник Армении"