Степанакерт с каждым днем становится все краше – центральная улица на первый взгляд выглядит как картинка из сказок Андерсена. А на второй приходит понимание, что все это смахивает на бутафорские декорации для той же сказки.
В Степанакерте в последние годы жилищный бум. Наверное, руководство Карабаха не в курсе, что такие крупные страны, как Испания, оказались в коллапсе потому, что вложили все «яйца» в жилищную корзину, выдавали ипотеку, а потом этот пузырь лопнул. Хотя вряд ли руководство не в курсе, что с той же проблемой столкнулась и Армения: в Ереване по сей день стоят пустые дома-декорации, которые никто не может купить. Просто, строительство всегда считалось выгодным бизнесом.
Карабах, видимо, решил, что справиться с проблемой. В жилищное, причем, элитное строительство были вложены немалые деньги, дома построены, а потом оказалось, что никто их не покупает. Во-первых, потому, что нет денег, а во-вторых, наряду с элитным осуществляется и социальное строительство. Сотни офицеров и семей погибших получили квартиры в построенных специально для них домах. А поскольку немалая часть карабахских мужчин служит в армии, они предпочитают ждать социального жилья, не желая брать даже самые выгодные кредиты для покупки «элитного».
А кредиты на удивление выгодные. Говорят, что на покупку квартир в домах-декорациях выдаются кредиты под сказочный 1%. Вернее, банк выдает, скажем, под 12%, но правительство, не известно, почему, согласно компенсировать банку 11 процентов. Но даже под 1% люди не могут позволить себе влезть в кабалу на много лет вперед.
Кто строит эти дома – государство, частные лица, вряд ли можно узнать и подсчитать. Как и сложно узнать, ради кого государство согласно платить кредитные проценты. Если дома построены на государственные средства, и деньги от их продажи пойдут в госбюджет, то правительство действительно может субсидировать кредитные проценты. А если это частный бизнес, то получается, что из госбюджета наполняются чьи-то карманы.
Вообще, в Карабахе очень трудно определить принадлежность тех или иных объектов и то, каким образом определяется форма собственности. Скажем, недра по закону принадлежат народу, а разрабатывает их почему-то не государство, а частные компании. То же самое касается жилищного строительства и многого другого. Собственность чиновников идентифицируется с государственной собственностью, и чиновники пользуются преференциями, которыми обладает только государство.
Скажем, карабахский премьер, рапортуя о строительстве нового цеха по отжиму растительного масла, может позволить себе сказать, что предлагал многим «взять» цех, но никто не хочет работать, и он вынужден бы сам его «взять». Кто построил цех, есть ли там государственные средства, или это были «благотворительные инвестиции», не понятно.
Кстати, это новое понятие, которое появилось, видимо, в Арцахе – благотворительные инвестиции. В Арцах привлекаются средства определенных патриотически настроенных бизнесменов, которые предпочитают только вкладывать деньги и не заниматься больше этим делом. Но «дело» дает прибыль, и им кто-то должен распоряжаться. И зачастую вместо государства им распоряжаются государственные чиновники.
В Карабахе чиновники вообще не любят отчитываться о том, что кому принадлежит. Не помогает даже закон декларировании доходов и имущества. Хотя в небольшом государстве с 145 тыс. населения все прекрасно знают, кто чем владеет. Наверное, лучше всего известно об этом бессменному и видавшему многое на своем веку министру финансов Спартаку Тевосяну, которому, впрочем, тоже уже сложно разбираться, где государственные средства, когда и за что они были переданы тем или иным чиновникам, почему были опять национализированы. В конце концов, непросто проследить за сообщающимися сосудами.
Наира Айрумян
http://www.lragir.am