Эрику Баласаняну 36 лет. И он в общем-то еще молодой человек, хотя главные события его жизни пришлись даже не на молодость, а на детство. Война в Карабахе началась, когда ему было 14 лет. И он оказался на передовой. Причем, нельзя сказать, что родные были категорически против. Эрик выжил, под бомбежкой создал семью, но война и сегодня дает о себе знать — он очень серьезно болен.
Эрик Баласанян: "Тогда здесь этих новых домов не было. Здесь были сгоревшие дома. Мы выходили из Степанакерте, и по короткой дороге шли в сторону Хайбаллу, на наши посты. Вон оттуда, под той вышкой стояла азербайджанская артиллерия, которая постоянно нас обстреливала".
Мы попросили Эрика поехать туда, где ему пришлось воевать подростком. Благо, Карабах — страна маленькая, и здесь все близко. Эрик 20 лет не был в этих местах, потому не может сразу сориентироваться.
Эрик Баласанян: "Мой первый бой был в 88 году (1988). Власть полностью под контролем ОМОНа. Они совершали рейды, они с автоматами, а мы с самодельными винтовками. Помню, когда они пришли, нас было 14 человек, один из них мой ровесник, мой одноклассник Ашот. У него была самодельная винтовка, а у меня ТУЗ. Пока мы один раз стреляли, они давали автоматную очередь".
На войну Эрик ушел в 14 лет. Его мама, фактически, пошла воевать вместе с ним.
- Вижу Жорик бежит. Спрашиваю «Жорик что случилось». Он отвечает: «У ребят патроны закончились, несу им патроны». Я говорю Жорик ты ребенок, давай я отнесу. А он отказывается, говорит папа велел, чтоб я принес. Я говорю ничего, никто не узнает. Я надеваю тапки, и бегу. А там подъем ужасный, только за корни деревьев хватаясь можно было подняться. Но в тот момент, это дорога для меня превратилась в асфальт. Дошла я до них. Сама, как на санках, спустилась обратно. Уже после, на дне рождения Эрика, его командир рассказал, что тогда патроны я принесла. Он так рассердился: «Мать, я тебе сто раз говорил, чтоб ты не появлялась на поле боя, чтоб я не волновался за тебя. Если ты хочешь, чтоб я живой вернулся, то не появляйся во время боя». Я ему отвечаю: «Да сын, где ты, там и я».
Эрик Баласанян: "Наша казарма находилась на окраине Степанакерта в Арменоване. Азербайджанцы держали пост над нами. Их основная линия была эта дорога. Они не ожидали, что мы нападем с этой стороны. Когда мы добрались, уже начало светать, азербайджанцы еще только проснулись и завтракали. Когда мы поднялись и начали бой, у азербайджанцев началась паника, не поняли откуда стреляют. У нас был приказ, когда мы пойдем вперед и поставим позицию, после выпустить ракетницу, что уже начала наша артиллерия. После центральный резерв начал наступление в центральном направлении, чтоб азербайджанцы направили все на центр, а мы бы продолжили подниматься. Так мы продолжали наступление. Пулеметы остановились. В это время наш Гиро говорит нам, что вы слабаки лежите, хотите вечно жить, а ну вставайте и идите вперед. Мы все встаем и идем вперед. Вдруг он схватился за голову, сказал "мама" и упал. Я подумал, что его убили, но каска спасла, пуля попала в каску, и снесла мясо и кости черепа на лбу. Мы пытаемся его вынести. В это время выходит азербайджанский БМП, и едет прямо на нас. Я побежал, чтобы он ехал за мной. Я бегу, сердце стучит, и думаю, сейчас выстрелят в спину. Он мог бы выстрелить запросто и убить, но упорно хотел переехать меня, задавить. В этот момент, там разрушенный дом был. Наш командир Сего дает знак, чтоб я прыгнул в окно этого дома. Я прыгаю в это окно, а он бросает гранату в БМП и он переворачивается. Из БМП вылазит азербайджанец и появляется прямо передо мной. Я не знаю, как получилось, может от неожиданности, но я стреляю в него и убиваю".
Из операции по освобождению Шуши Эрик выбрался живым. Но война — это тоже азарт. Затягивает. Он совсем недолго отлеживался в госпитале и как только смог, хромым опять ушел на фронт.
Эрик Баласанян: "Командир говорит не иди, но я не слушаюсь его, и иду в бой в Лачине, по направлению Горис. Азербайджанцы от испуга начали кидаться гранатами, даже кольцо не снимали. Граната падает передо мной, я прыгаю и ложусь, а граната не взрывается. Смотрю кольцо не сняли. Ребята говорят даже запал не надели. Прямо из ящика брали и бросали в нас".
Как и всё во взрослой жизни Эрика, его любовь начиналась тоже на войне.
Эрик Баласанян: "У меня даже свидания проходили под бомбежками. Идем с невестой на свидание, возвращаемся домой, вдруг самолет азербайджанский пролетает прямо над нами. Пикирует, и начинает шариковые бомбы сбрасывать. Я ее толкаю, и сам ложусь сверху, чтоб с ней ничего не произошло. Рядом пролетает шарик от бомбы. После встаем, я говорю ей: «Лиана, знаешь что, в другой раз нам может не повезти, и бомба нас обеих может убить. давай решай, ты идешь к нам домой?». Этот вопрос означал, готова ли ты выйти замуж? Она согласилась, и мы пошли.
Война для Эрика не прошла бесследно. Ранения и сегодня дают о себе знать. Как и воспоминания о страшных днях войны.
Эрик Баласанян: "Если попадешь в заложники, то будут пытать и по любому убьют. Уши отрежут, будут издеваться, пальцы отрежут. В итоге все равно убьют, поэтому мы знали, что нельзя попадать в плен. Потому, граната всегда была рядом, если патроны закончатся".
- 20 лет он мучается. У него приступы после контузии, травма черепа. В голове у него киста появилась, и у него бывают страшные боли. Операция нужна в Германии. Я продала однокомнатную квартиру и оплатили долги, которые накопились во время обследования и лечения. А сейчас он свою квартиру заложил, и пошел на обследование и легкое лечение в Ереване. Проценты в банке накопились, и теперь с квартирой проблемы. У него два студента, надо оплатить учебу. Даже не знаю о чем думать – спустя 20 лет ему дали квартиру, ведь раньше мы все в однокомнатной хрущевке жили, и теперь новую квартиру банк отбирает за долги. Вот такие проблемы. Не знаю что продать, чтоб и операцию ему сделали, и жизнь моего единственного сына спасти, или чтоб долги отдать.
http://www.georgiatimes.info/