Интервью с директором Института радиофизики и электроники НАН РА Арсеном Ахумяном.
- Г-н Ахумян, в советские годы Институт радиофизики и электроники был одним из наиболее перспективных научных учреждений Армении. Каково сегодня состояние вашего института?
- ИРФЭ имеет более чем полувековую историю. Это был один из самых крупных институтов в системе академии, число научных сотрудников которого доходило до 500 человек. Сегодня у нас менее 100 сотрудников. При создании института сформировался молодой сплоченный коллектив, большинство сотрудников прошли хорошую школу в лучших научных центрах СССР. Наиболее важным результатом деятельности нашего коллектива стало создание прекрасной научной школы по радиофизике, особенно в направлении сверхвысоких частот. Это было время активной творческой работы, создания новых систем, которые активно внедрялись в СССР. И, хотя изначально это был академический институт, наряду с фундаментальными исследованиями огромное внимание уделялось прикладным задачам. В общем-то радиофизика преимущественно занимается прикладными проблемами. И эти направления у нас развивались очень успешно. И тогда, и сейчас финансовые поступления, связанные с выполнением этих работ, превышали бюджетное финансирование института.
- Конкретно какими разработками занимался ваш институт?
- В те годы мы выполняли научно-технические исследования по разработке уникальных сверхчувствительных приемных систем, которые применялись как в сфере фундаментальной науки, особенно радиоастрономии, так и для выполнения практических задач. Самым важным результатом, о котором мало знают в Армении, была разработка в нашем институте уникальных систем дистанционного зондирования Земли. Эти системы были установлены на станции "Мир" и работали бесперебойно до конца существования станции. Были разработаны и другие системы, успешно работавшие на космических объектах и других системах специального назначения. Армения была очень серьезно представлена в космосе, и эти работы высоко оценивались в СССР. Были получены Государственные премии Армении и Украины. В те годы директор нашего института, ныне президент НАН РА, был награжден золотой медалью им. Гагарина и другими правительственными наградами. Много работ проводилось по спецзаказам. Наши системы работали на станциях дальней космической связи. Тогда в СССР были развернуты станции слежения, которые поддерживали связь с космическими объектами. Наши разработки использовались в программах "Венера", "Природа" и др.
- Удалось ли сегодня сохранить перспективные направления?
- Институт продолжает работать как в традиционных, так и новых перспективных направлениях. В области высоких технологий у нас действуют договоры с Южной Кореей, в частности, с дочерним предприятием SAMSUNG, с Японией, Германией, Англией и т.д. Но ситуация в институте совершенно иная. Трудности науки общеизвестны. Но я бы не связывал все проблемы только с финансами, хотя скудость средств, на которые существует наука, - основная причина практически всех наших бед. Но многое можно было улучшить и при нынешнем финансировании. Разумеется, наука - это затратная сфера, практические результаты обычно становятся ощутимыми лишь годы спустя. Исключение составляет только отраслевая наука, которую Армения потеряла. Сегодня у нас практически не осталось институтов, решающих задачи какой-то отрасли. Лишь единицы из них выжили, но уже в статусе частных предприятий и акционерных обществ.
- Какие изменения были необходимы?
- В условиях независимости были реформированы все сферы деятельности государства и общества. И только структура сферы науки осталась той же, что была в СССР. А если структура не адаптируется к изменившимся условиям, она постепенно теряет жизнеспособность, что и происходит сегодня. Нынешняя структура науки не приспособлена к финансовым и экономическим условиям современной Армении. Необходимые преобразования надо было начинать еще в 90-е годы.
- Как вы считаете, какая форма организации науки была бы наиболее эффективной в Армении?
- В начале 90-х годов были предприняты определенные попытки реформирования науки. Институты практически полностью были переведены на тематическое финансирование, которое тогда казалось более эффективным. Но вскоре выяснилось, что такая форма финансирования способствует не развитию, а разрушению науки. Потом мы впали в другую крайность - перешли на базовое финансирование, зарубив тематическое. Но и это имело негативные последствия. Шараханье из одной крайности в другую только усугубляло проблемы науки. Сегодня и Государственный комитет по науке, и Национальная Академия наук пытаются сделать преобразования более органичными, но, боюсь, что время упущено и добиться ощутимых перемен к лучшему теперь будет сложно.
- То есть вы хотите сказать, что уже идут необратимые процессы?
- Самая серьезная проблема сегодня - кадры. Я давно преподаю в университете и прекрасно знаю, что у нас нет недостатка в умных и перспективных молодых людях. Но за последние 15 лет в нашем институте, так же как и в соседнем ИФИ, было защищено порядка 20 кандидатских диссертаций. Причем большая часть этих работ выполнена на достаточно высоком уровне. Предполагалось, что сегодня эти кандидаты наук должны были стать поколением тридцати - тридцатипятилетних ученых, то есть наиболее продуктивно работающей частью научного коллектива. Однако это поколение ученых так и не сформировалось в области естественных наук. Эта ниша осталась пустой.
- Почему?
- Они ушли из науки. И этот процесс продолжается. Сегодня в наши институты снова приходят молодые, через некоторое время они успешно защищаются и снова уходят. Мы не можем их удержать, создать те условия, при которых они захотят остаться в науке. Это наиболее подверженный текучести контингент. Как правило, они работают в науке не более 5 лет. Причина в том, что молодые люди с высоким интеллектуальным уровнем очень востребованы в других сферах, по сравнению с которыми наука просто неконкурентоспособна, по крайней мере в плане заработной платы. Более того, если средняя зарплата по республике порядка 120000, то в сфере науки она составляет примерно 68000. К сожалению, в Армении до сих пор нет государственной ставки научных работников.
Это, конечно, хорошо, что в Армении быстро развиваются информационные технологии, но именно эта сфера поглощает наиболее перспективные научные кадры. В основном в научных учреждениях остаются только те, кто не нашел себе лучшего применения. А это не те условия, при которых наука может развиваться успешно. Мы фактически готовим кадры для других сфер. А обратной связи нет. Только "Синопсис" оказывает поддержку системе образования, хотя делает это опять-таки для себя. Эти проблемы отражаются и на сфере образования. Решение этой проблемы - государственная задача. Именно государство должно определиться в своих приоритетах, выбрать модель развития. Нужно четко знать, какую страну мы строим, на чем должно основываться ее экономическое развитие. Именно это видение должно способствовать разработке и реализации конкретных программ. Декларативные заявления о том, что Армения должна стать страной развитой науки, бесперспективны. Нужно реально поддерживать развитие этой сферы. Какие-то шаги, конечно, предпринимаются, но они недостаточные. Нынешний усредненный подход неэффективен. Нужно четко знать, какие направления мы в первую очередь развиваем, где сохранились научные школы, квалифицированные научные кадры, и реально поддерживать их. Чисто формальное выделение приоритетных направлений не имеет смысла, если они не получают реальной поддержки.
- А в организационном плане что следует изменить?
- Во многих странах бывшего СССР и Восточной Европы были предприняты определенные результативные шаги. Например, стоило бы объединить исследовательские учреждения, более или менее близкие по научной тематике. Сегодня это особенно перспективно с учетом того, что многие исследования носят междисциплинарный характер и мы могли бы решать системные задачи. Я уже говорил, что нынешняя структура науки не только организационно, но по инфраструктуре осталась такой же, какой была в советские годы. Но и структура, и инфраструктура требуют огромных затрат, чтобы их хотя бы поддерживать в жизнеспособном состоянии. А этих средств нет. В результате структура, в том числе хозяйственная, разрушается. Объединение, разумеется, не должно быть механическим, но я думаю, что имело бы смысл объединить наш институт с ИФИ. Концентрация профессиональных ресурсов обеспечит условия для более результативных исследований. Объединение сократит и большие инфраструктурные расходы, позволит более эффективно решать многие вопросы. Кроме того, имело бы смысл провести оптимизацию. Во всех научных учреждениях есть люди, которые в силу тех или иных причин уже давно не дают научных результатов, а научное учреждение фактически решает их социальные проблемы в ущерб интересам активно работающих ученых. Понимаю, что это встретит серьезное противодействие, но здесь нужна государственная воля. И что еще очень важно - решения в сфере науки должны приниматься только после обсуждения с научной общественностью. Причем времени на размышления уже нет. Нужно безотлагательно спасать то, что еще сохранилось в сфере науки. Но и тут нужны четкая государственная позиция и воля. Иной раз складывается впечатление, что государство весьма спокойно наблюдает за медленным угасанием науки. А если это не так, надо принимать конкретные меры.
Гаянэ САРМАКЕШЯН, "Голос Армении"