Недавно в Москве в знаменитой серии “ЖЗЛ” — “Жизнь замечательных людей” — вышла книга известного историка, замглавного редактора “Российской газеты” Николая Долгополова “Вартанян”. Она о Герое Советского Союза разведчике-нелегале Геворке ВАРТАНЯНЕ (1924-2012). Н.Долгополов написал не одну книгу о разведчиках, все они основаны на рассекреченных материалах Службы внешней разведки России. Предлагаем отрывок из книги, в котором о муже-разведчике, а также о нелегкой и опасной жизни “в особых условиях” рассказывает Гоар ВАРТАНЯН. Многое она недомолвливает — не имеет права. Время раскрыть все карты еще не пришло...
...Знакомая квартира в тихом переулке за последний год не очень изменилась. И Гоар Левоновна даже в свои 87 встречает меня в элегантных туфельках на каблучках. В столовой у стены фотопортрет Геворка Андреевича в траурной рамке.
— Гоар Левоновна, когда вы уже в 1950-е вернулись из Ирана в СССР, то окончили в Ереване институт иностранных языков, а потом прошли обучение, которое положено всем нелегалам. Окончили учебу быстро: на что у других уходили годы, вы освоили за два месяца.
— Нас здесь учат пять-шесть лет, даже и семь бывает. Но вы же знаете, Жора учился в Тегеране в школе английской разведки. И всегда благодарил англичан, когда здесь выступал перед нашими, повторял: я благодарен английской разведке, потому что очень многому там научился, и это в дальнейшем в работе против них здорово пригодилось. А я ту школу, как говорится, не посещала. Хотя кое-чему и без нее на практике обучилась. Пришлось мне, к примеру, осваивать радио, да и много чего.
— И здесь за два месяца все постигли?
— За два, два с половиной. Как-то хорошо все пошло. И разбирать-собирать, и шифровать научилась. Ну, конечно, не только это. А Жора за два с половиной месяца уже все знал.
— А языки учили?
— Языки изучали уже потом. Вначале это были английский, испанский. Когда приехали в одну страну, языка той страны вообще не знали. Жили в гостинице, где познакомились с иранской парой. Он генерал, уже в возрасте, а жена очень молодая, намного моложе его. Вскоре подружились — ведь мы тоже иранцы, говорили на фарси. Однажды генерал спросил: а чем вы здесь занимаетесь? Геворк Андреевич ответил: интересуюсь бизнесом, пока изучаю, что к чему, и надеюсь наладить в этой стране свой бизнес. Возникли и вопросы: давно ли уехали из Ирана и почему? Мы так уклончиво ему ответили, что давно, несколько лет тому назад. Новый вопрос: а где жили? Тоже объяснили, что в одной стране Западной Европы, назвали ее. И тут генерал начал говорить на языке этой страны — хорошо, чисто. А мы этого языка тогда вообще не знали. И Жора в такт речи генерала только кивает, вставляет время от времени: да, да. Генерал встрепенулся: вы что, за несколько лет на языке этой страны только “да-да” и научились? Вот такой разговор.
— Гоар Левоновна, а в случае с иранцем провалом не пахло?
— Было немного неприятно, но страшного ничего. Вот история другая. В одной стране Геворка встретили люди из советского посольства и срочно предложили выехать домой, в СССР. Назначили рандеву. И сразу: уезжайте, потому что перехвачена информация — за вами следят и завтра же арестуют. Жора им: откуда вы взяли? Я проверился, все абсолютно чисто. Москва говорит, что вам угрожает опасность. Там наша машина за углом, идите садитесь — вас тут же повезут.
Красный дипломатический номер, никто не тронет, привезут прямо в советское посольство. Жора твердо: я никуда не поеду. Человек, за ним приехавший, повернулся и с изумлением: какие же у вас нервы, вы, значит, отказываетесь выполнить приказ? А муж ему спокойно: нервы у меня действительно в порядке, я не отказываюсь и не то что не подчиняюсь Москве. Я в себе настолько уверен, что сейчас с вами не поеду, а проверюсь — обязательно. Плохо только, что ваших двух ребят-шкафов даже отсюда видно. Вон они стоят. Пришел сюда чистым, а тут... И сначала на метро, потом ночью по арабским улицам. Выспался, а утром портье в гостинице: “Вас вызывают в полицию нашего района. Идите немедленно”.
И Геворк Андреевич признался, что сразу отлегло: вызывают в полицию. Если бы что серьезное, доставили бы туда мгновенно без всяких вызовов. А тут просто закончился у него, студента, вид на жительство, надо было продлевать в районном отделении. Все же если бы муж тогда послушался, уехал, потому что был такой приказ и так якобы было надо, многого из того, что у нас получилось, не было бы. На том бы все и кончилось. Все, больше нам никуда. Спутали моего супруга с каким-то похожим на него человеком, за которым их полиция действительно вела наблюдение.
— Работая в одной из натовских стран, вы лично знали адмирала Тернера, будущего, можно сказать, коллегу, назначенного вскоре директором ЦРУ.
— Да, знали, конечно, хорошо. Не могу сказать, что мы дружили, но были вхожи. Встречались на коктейлях, на приемах. Оказывали кое-какие услуги.
— Вывод напрашивается: поднялись вы довольно высоко.
— Тут я должна вам некоторые вещи объяснить. Мы умели показать все, что у нас есть, показать, что мы богаты. Понимаете, это же надо было внушать окружающим. Я должна была выглядеть презентабельно. Там они очень любят, когда их куда-то приглашаешь. Но только все это мы делали ненавязчиво. Если ты человек — приятный, то к тебе тянутся. А у Геворка Андреевича был такой юмор, он всегда что-нибудь рассказывает, всем и смешно, и весело, и хорошо.
— Гоар Левоновна, а все-таки что еще можно вспомнить из той жизни, тамошней? Как вы пробивались “к ним — наверх”? Через знакомых, через местных армян?
— Нет-нет-нет. Мы не искали знакомых через армян. Тут другая большая история. Нужно было иногда пригласить на кофе, довольно часто встречаться с женами, потом познакомиться с мужьями, затем вместе выехать на природу.
— И все общение на языке той страны, где вы были? Тогда язык был уже освоен?
— Освоен. Но все равно в то время не был еще таким сильным. И мы заметили, что им, скажем, местным, очень нравилось разговаривать вот так — они чисто, мы — с акцентом. Вот вам еще один эпизод. Муж завербовал одного молодого парня, отец его — ответственный работник ЦРУ, американец, мать — из Европы. Познакомились, когда еще был мальчиком, учился. И определенные мысли были: вот подрастет, встанет на ноги. Он мужа даже называл “дядей”, и Жора его все время направлял: иди по стопам отца, и для этого надо хорошо учиться.
А пришло время, и мальчик поехал оканчивать институт в Штаты, и мы с ним там встречаемся. Муж предложил ему подработать. Для этого надо познакомиться с журналистом из солидного издания, они нуждаются в информации. И молодой человек соглашается. В один прекрасный день подъезжает наш товарищ, отлично подготовленный для такой встречи, туда, к нему.
— Действительно журналист?
— Что вы. Превратился в журналиста на один день. И молодой знакомый сообщает мужу: приехал человек, хочет встретиться. Жора говорит, встречайся. Затем новый визит нашего знакомца: журналист предлагает делиться информацией, скажем, о политике, экономике. И молодой человек честно признается, что вот это он может, а вот это — нет. И получает совет от мужа: соглашайся только на то, что можешь, за недостижимое не берись.
— Гоар Левоновна, я так понимаю, что это было под флагом другой страны?
— Да, совершенно другой.
— И какой же хороший должен был быть у этого “журналиста” иностранный язык.
— Должен быть прекрасным. Короче говоря, молодой человек рассказывает нам, что все его условия — это может, а то нет — “журналист” принял. И даже выдал ему аванс — неплохую сумму. Обратился парень к мужу и с просьбой: “Пожалуйста, не говорите об этом моему отцу”. Жора “с удивлением” спрашивает, почему? И получает откровенный ответ: “Дядя, понимаете, папа каждый месяц дает мне по тысяче долларов, если я скажу, что появился приработок, платить перестанет”. Понимаете, муж еще в юношеские годы покупал мальчику подарки. Делал это без всякого. И обратил внимание, что тот тянется к деньгам. Он действительно помогал парню, и обстановка подтверждала, что дядя готов дать ему верный совет, оказать услугу. Это стремление заработать побольше было удовлетворено. Похожее случается, предположим, и с женщинами. И, должна сказать, что на таких людей у Жоры было какое-то обоняние. Если он что-то намечал, то добивался. И все это несмотря на то, что он не навязывался, не стремился переместиться в центр внимания. Знаете, за все годы совместной жизни мы никогда не ссорились. Даже слова громкого в разговоре у нас не было.
— А сложно все время на иностранном и иностранном?
— Нет, привыкли. И, случалось, приезжали сюда, садились в машину, и можно на русском. Но голоса своего на русском не узнаешь.
— Паспорт был той страны, где вы жили, или еще иранский?
— Потом стал той страны. Но мы меняли много паспортов — в зависимости от разных обстоятельств. Была такая история. Срок наших паспортов был на три месяца. Значит, должны были пойти в посольство какой-то страны, не Ирана, чтобы нам разрешили получить визу на въезд в нужное нам государство. Идем туда, сюда, и везде говорят: вначале, пожалуйста, пойдите к своим, к иранцам, ваши паспорта всего на три месяца, и мы не можем...
— В иранское посольство идти не решались?
— Не хотелось: семь лет не были, ведь жили в СССР. В одном посольстве нам отказали, пошли в другое — как давать визу, когда паспорт вот-вот заканчивается. И третья попытка — тоже неудачная, никто и ничего не дает. И нашим мы не можем ничего сказать, потому что связи пока нет.
— Мыслей о возвращении в СССР не возникало?
— Нет, должны были решать задачу сами. Решили ехать в иранское посольство. Наняли шикарную машину с водителем. Жора всегда элегантен, я — в своем лучшем платье и в драгоценностях. Подъезжаем, выходит какой-то клерк: что вы хотите? Муж с достоинством: хотим встретиться с послом, мы же иранцы, и как без визита вежливости. Тут же выходит посол, посидели, познакомились. Пьем кофе и разговор, понятно, вокруг Ирана, для нас фарси в то время язык самый родной.
Чувствуем, посол не разочарован: говорим, рассказываем. И потом, между прочим, муж замечает: мне надо еще паспорта наши продлить, ну ладно, я завтра заеду. Завтра! Так и сказал. Даже я удивилась: ничего себе — завтра. Посол удивился: да я вам сегодня сделаю. Зовет какого-то служащего, тот забирает наши паспорта, уходит. Через десять минут несут. Извините, у вас местом рождения значится Решт. Довольно известный иранской город. Именно, а у Жоры написано было “Ростов”. Написание по фарси довольно похожее. Муж подтверждает: да-да, Решт. И вот паспорта готовы. Представляете, как нам повезло!
— Но ведь наверняка многое решалось и за деньги?
— Вы знаете, за деньги мы мало что делали. Почти ничего. Если собеседник твоего уровня, ты можешь денег и не давать, но преподнести ему презент. Когда мы получали гражданство одной страны, то преподнесли подарок. А добиться гражданства очень трудно, долгая история.
— Вы так часто меняли место проживания. Как вы обычно объясняли исчезновение?
— Это как раз просто. Объясняли: по бизнесу в другое государство, на другой континент, в иной город.
— А скажите честно, были какие-то заготовки: как себя вести, если арестуют?
— Мы к аресту не готовились, знали, что надо работать, выполнять поставленные цели. Спокойно, без надрыва. И кто будет это делать, если не мы?
— Дома ничего не обсуждали? Боялись прослушек?
— Никогда и ничего. Так было с самого начала поставлено. Однажды я, правда, в советский праздник, что-то спела, даже не слова, а мотив, мелодию. Жора на меня посмотрел так укоризненно: мол, ты что делаешь? Я сначала даже не поняла. Зато потом никаких песен. Настолько мы себя держали.
— А во сне? Или как у радистки Кэт, которая, бедная, при родах закричала на родном?
— Только когда мне однажды операцию делали. Могло и прорваться. И Жора от первой до последней минуты, до самого конца, четыре с половиной часа был со мной. Когда только выносили, я еще была без сознания. Но когда после операции перевезли в палату, Жора говорит мне: “Все хорошо, ты открыла глаза, смотрела на меня и говорила только на иностранном языке”. А ведь я могла бы крикнуть на родном. Проснулась бы в больничной палате и выкрикнула бы: “Жора, где ты?” Разные тревожные моменты бывали в жизни. Но мы для себя сразу решили: случиться может всякое. Кто-то в театр идет — уже нервничает. А у нас из этого вся жизнь.
“ГОАР - МОЯ ГЛАВНАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ”
Из интервью Геворка Вартаняна
— Вы с Гоар Левоновной — уникальная пара. Только за рубежом вы успешно проработали 45 лет. И все-таки трудно быть начальником своей жены-разведчицы?
— Мы это совмещали, привыкли за годы (смеется). Я вам так скажу: работа у нас интересная, трудности, безусловно, бывают. Но когда ты знаешь, что делаешь все на благо родины, их преодолевать легче. Тем более когда жена, твой друг, всегда рядом и можно на нее положиться. Я не раз говорил и могу снова повторить: три луча моей “Золотой Звезды” принадлежат ей. Это на самом деле так.
— Ваша работа была сопряжена с огромным риском. Волновались за супругу?
— За жену больше всех волновался. Она моя главная драгоценность, так что я ее охраняю. И всегда старался оградить. Иногда не говорил об опасности, пока сам все не решу. Хотя в основном мы вместе преодолевали трудности.
— Как вы познакомились?
— Ее брат входил в мою группу из семи человек. Когда мы познакомились, Гоар было 13 лет. Она мне тогда сразу приглянулась. В шестнадцать я ее завербовал, потому что увидел в ней нужные качества.
— С дальним прицелом завербовали! А какими качествами должна обладать женщина в разведке?
— Теми же, что и мужчина. Смелая должна быть, патриотка. Я и выбрал такую. Постепенно наша дружба переросла в любовь, и в 1946 году мы поженились в Тегеране. В июне будет 65 лет, как мы вместе.
— Как-то вы открыли тайну, что несколько раз женились на родной супруге — под разными “легендами”. И каково это?
— Тоже интересно (смеется). К тому же свадьбы скучными не бывают.
— В 1943 году, когда ваша группа сорвала заговор нацистских диверсантов против лидеров “Большой тройки”, вам было всего 19 лет. Это кажется невероятным. Вы тогда понимали, что делаете историю?
— Кто тогда думал об этом? Мы исполняли свой долг перед родиной, а уже потом это вошло в историю. Знаете, в то время люди вообще как-то быстрее взрослели. Я уже с десяти лет понимал, чем мой отец занимается, старался быть ему помощником. Мне часто задают банальный вопрос: выбрал бы я разведку, доведись прожить жизнь заново? Честное слово, я бы снова пошел по этому пути.
Одиссея Четы Варданян
В среде разведчиков нелегалы стоят особняком. Даже спустя десятилетия они не имеют права публично говорить о своей работе и жизни. Биографии этих людей порой целиком или их большая часть остаются за семью печатями. Такова специфика профессии.
В ряду разведчиков-нелегалов особое место занимает Геворк Андреевич Вартанян. Он получил звание Героя Советского Союза в середине 1980-х годов третьим после Р.Зорге и Н.Кузнецова, когда за его плечами оставалось более 40 лет работы в разведке. Это высшее звание присвоено ему за исключительные результаты на службе Отечеству, которые не могут быть раскрыты в этой статье, за исключением лишь некоторых штрихов из далеких 1940-1950-х годов, когда он еще мальчиком, затем юношей и очень молодым человеком делал все более значимые шаги как потомственный разведчик-нелегал.
Отец Геворка Вартаняна работал директором маслобойного завода на станции Степная под Ростовом. Он был связан с советской внешней разведкой, и в 1930 году, когда Геворку было 6 лет, как ираноподданный вместе с семьей уехал в Иран с разведывательной миссией. В семье было четверо детей: две дочери и два сына. В то время Геворк, конечно, еще не знал, чем занимаются его родители. Отца несколько раз сажали в тюрьму по подозрению в связи с советской внешней разведкой. Во время заключения отца советская резидентура в Иране помогала семье. Сын стал замечать, как мать что-то получает и передает отцу тайно. Годам к двенадцати он уже отчетливо понимал, что его отец разведчик.
Геворк учился в иранской школе, и его вторым родным языком стал фарси. В неполные 16 лет Геворк также связал свою судьбу с советской внешней разведкой. Первое задание, полученное от резидента в Тегеране — сколотить группу единомышленников, — он выполнил быстро. В группу вошли 7 человек — армяне, ассирийцы, один лезгин. Это были юноши 17-18 лет, все — выходцы из Советского Союза.
Вновь созданная группа получила задание — вести наружное наблюдение за фашистской агентурой в Тегеране. В то время фашистскую резидентуру возглавлял знаменитый разведчик Франц Майер, он прекрасно говорил на иранском и русском языках, умел мастерски перевоплощаться и переодеваться. Но ребята держали его под наблюдением.
Полтора года группа следила за фашистской резидентурой в Тегеране и за это время установила около 400 агентов среди иранцев, работавших на Германию. Это были высшие чиновники шахского дворца, министры, крупные фабриканты. Они подготавливали плацдарм для германского вторжения на территорию Советского Союза. В случае падения Сталинграда такое вторжение состоялось бы. Но в августе 1941 года в Иран вошли советские и английские войска, несколько позже — американские. Вся выявленная фашистская резидентура была арестована и большей частью перевербована для работы на Советский Союз и Англию.
Когда советские войска вошли в Иран, Франц Майер спрятался. Группа искала его полтора года и в конце концов обнаружила. Оказалось, он устроился могильщиком на армянском кладбище. Наблюдение за ним было восстановлено, однако в 1943 году, когда группа Вартаняна получила наконец сообщение из Центра, что его можно брать, он был внезапно схвачен английской разведкой.
В 1941 году при проведении очень сложной операции двое членов группы “засветились”. Их пришлось перебрасывать в Советский Союз, чтобы избежать ареста и наказания. Геворка Вартаняна как имевшего с ними контакт тогда задержала полиция. Он сделал вид, что согласен помогать в розыске, проехал с полицией по городу, показывая места, где бывали те двое, людей, с которыми они якобы общались. Всех, на кого он указал, арестовали и держали в тюрьме около полугода. Это были люди, не имевшие непосредственного отношения к делу, но которые мешали работать советской разведке.
Геворк провел в тюрьме три месяца, но ему удавалось получать сведения о происходящем снаружи. Узнав, что двое “засветившихся” членов его группы уже переброшены в Советский Союз, он уже не волновался и продолжал крепко держаться своей легенды. За всю жизнь это был единственный провал.
В 1942 году англичане открыли в Иране разведшколу, где готовили разведчиков для забрасывания на территорию СССР. По заданию Центра Геворку Вартаняну удалось завербоваться в эту школу. Он успешно прошел все собеседования и проверки. У англичан сомнений не возникло. Геворк хорошо знал русский язык. Его отец стал к тому времени крупным коммерсантом, имел заметное положение в обществе. Сыграла роль и его национальная принадлежность, так как разведчики засылались в основном в кавказские и среднеазиатские республики.
Занятия в школе велись конспиративно — по два человека в группе. До сих пор Геворк Андреевич благодарен этой английской школе, потому что именно там освоил азы и навыки разведки — научился двусторонней радиосвязи, вербовке и многому другому. Обучение длилось 6 месяцев. Все это время другие ученики школы находились под наблюдением его группы, устанавливались их личности, собирались все данные, фотографии. “Школяров” англичане направляли в Индию, где они обучались парашютным прыжкам и затем на парашютах сбрасывались на территорию СССР. Практически всех там ожидали провал и перевербовка. К этому приложил руку Геворк.
Англичане вскоре заподозрили неладное, так как получали слишком много дезинформации. Была проведена проверка по школе, которую Геворк Вартанян прошел без сучка, без задоринки. Однако когда его курс подходил к концу, руководство советской внешней разведки решило покончить со школой — слишком велик был риск, что ее переведут на юг страны, в места дислокации английских войск, где контроль над ней будет потерян. Советский резидент объявил английскому, что советской разведке известно о существовании такой школы, после чего она тут же была закрыта.
За период с 1940 по 1951 год, пока Г.А.Вартанян работал в Иране, были проведены десятки вербовок. Все — на идейной основе. Знаменитый разведчик, советский резидент в Иране И.Агаянц называл группу Геворка Вартаняна “легкой кавалерией”, потому что для передвижения они использовали только велосипеды. В 1943 году у них появился первый трофейный немецкий мотоцикл. Это было настоящее богатство — от слежки на мотоцикле не уходил никто.
У одного из членов группы Г.А.Вартаняна была младшая сестра Гоар. Когда ей исполнилось 16 лет, она стала первой и единственной девушкой, работавшей в группе. Между Геворком и Гоар возникло чувство, вскоре переросшее в любовь. В 1946 году они поженились. Всю жизнь, долгие годы трудной и опасной работы Геворк и Гоар прошли вместе. В 2006 году они отпраздновали 60-летие своего бракосочетания.
Группа Геворка принимала непосредственное участие в обеспечении безопасности на Тегеранской конференции 1943 года. Все члены группы были мобилизованы для предотвращения террористического акта, информация о котором была получена из Советского Союза. Группа первой установила, что в 70 километрах от Тегерана выброшен немецкий десант из шести радистов. Их тут же взяли под наблюдение. С виллы, подготовленной специально для этого местной агентурой, группа радистов установила радиоконтакт с Берлином, с тем чтобы подготовить плацдарм для террористов, которых должен был возглавить знаменитый Отто Скорцени, в свое время вызволявший Муссолини из плена. Агенты Вартаняна совместно с англичанами пеленговали и расшифровывали все их сообщения. Вскоре всю группу захватили и заставили работать с Берлином “под колпаком”. При этом, чтобы предотвратить высадку второй группы, при перехвате которой было не избежать потерь с обеих сторон, им была дана возможность передать, что они раскрыты. Узнав о провале, Берлин отказался от своих планов.
После предотвращения террористического акта в Тегеране в 1943 году группа получила благодарственную телеграмму от начальника отдела из Москвы. Это был единственный знак отличия за всю войну. Лишь в 1994 году, когда Службой внешней разведки руководил Е.Примаков, Геворк Вартанян получил сразу пять боевых наград как солдат Великой Отечественной и Второй мировой войн. Первое воинское звание — капитана — было присвоено ему в возрасте 44 лет, в 1968 году. Через 7 лет он стал полковником.
До 1951 года супруги работали в Иране. До 1954 года продолжал работать там и его отец. Работа была интересной и сложной, приходилось выявлять и агентов-двойников, работавших на обе стороны, и отлавливать предателей. Сотрудничали и с военной разведкой.
Когда обстановка в Иране стала более спокойной, супруги Вартанян попросили Центр разрешить им вернуться на родину, в Советский Союз, чтобы получить высшее образование.
Далее последовали три десятилетия нелегальной разведывательной работы. Все эти годы Геворк и Гоар Вартанян работали вместе как одна группа, не допустив ни единого провала.
До 1986 года супруги Вартанян работали на Западе, на Дальнем и Среднем Востоке. В 1986 году они вернулись на родину, но оставались “закрытыми” и лишь в 2000 году впервые появились на телевидении в прямом эфире.
"Новое время"