В интервью журналу Paris Match французский композитор армянского происхождения Андре Манукян рассказывает о своих армянских корнях – о родных по матери, вовремя уехавших, и по отцу, уехавших из Смирны и вновь приехавших, поверив, что все улеглось… По-армянски Манукян, эмигрант в третьем поколении, заговорил раньше, чем по-французски. Приводим фрагменты интервью:
- Как пережила массовые убийства твоя семья?
- Родные моей матери – из Адапазары в Турции. Они не испытали жестокостей геноцида, потому что ранее успели бежать. Мой дед по матери, который был градоначальником, вовремя все почувствовал.
Мой отец родился в 1920 г в Смирне. Его брата и сестру убили турки, а деда призвали в армию воевать с русскими. Он попал в плен, в Сибирь, и когда он вернулся, он не смог понять, что произошло. Его жена была выселена с 7 братьями и сестрами, с родителями и детьми. Все скоро умерли, кроме моей бабушки, которая пережила переход в пустыню Дейр-эз-Зор в Сирии. Мои бабушка с дедушкой, укрывшиеся в Болгарии и решили вернуться в Смирну, подумав, что все улеглось. Через два года все повторилось. И на этот раз они решили покинуть город навсегда. Они попали в лагерь беженцев. Там французы из Красного Креста сказали, что им нужны рабочие руки во Франции. И они уехали.
У моего отца каменело лицо от историй про геноцид. И они хотел, чтобы и мы поняли и запомнили, что значат эти ужасы. Я понял об этом позже, когда узнал о действиях ASALA в 80-е. И когда впервые увидел по телевизору турецких солдат, позировавших с головами армян.
- Вы отмечали 24 апреля?
- Совершенно… И однажды моя двоюродная сестра посоветовала мне пойти в Париже на демонстрацию. Я был очень впечатлен, увидев целые семьи, которые спокойно шли по улице, почти радостные. После этого я стал ходить туда как можно чаще – при любой возможности.
Я приехал и в Армению, 23 апреля, дал концерт на площади Республики. После этого я стал вновь открывать для себя армянскую музыку, погружаться в эту культуру.
- Вы чувствуете себя армянином?
- О да! Когда я встречаю человека, я стараюсь говорить на его языке: для национального меньшинства это способ выжить. Я учил армянский от бабушки – еще раньше, чем я заговорил по-французски. У меня есть и армянская эмоциональность, которая выражается через музыку. В Армении много музыкантов. Подумайте: в каждом доме в Армении – или почти в каждом – есть пианино. Мой отец на нем играл, и на скрипке тоже, а моя тетя – на кларнете. И я тоже погрузился в армянскую музыку. В ней есть многое для джаза, гармонии Эрика Сати и Билла Эванса, что-то между Западом и Востоком. Это импрессионистская музыка, у нее есть сходства с блюзом, особенно в чувстве потерянного рая.
А недавно я подготовил альбом с Леной Шамамян, прекрасной армянской певицей из Сирии. Впервые я слышу голос и классический, и джазовый, с восточными мелизмами и, при этом - чувствительностью. Это и можно назвать «армянскостью».
- Думаете ли вы, что однажды турецкое правительство официальное признает геноцид армян?
- Нет, не думаю. От политиков я ничего не жду. У них остается ностальгия по Османской империи. На этом отрицании они построили свое я. Ататюрк приговорил ответственных за Геноцид к смерти, чтоб потом возвести им мавзолеи. Я хотел бы, чтобы когда-нибудь все для Армении наладилось. Страна окружена врагами: с запада – турки, с востока – азербайджанцы. А за признанием Геноцида встанет и вопрос репараций, всех украденных земель, которые нужно вернуть и которые требуют многие армяне Диаспоры.
Новости Армении - NEWS.am