Режиссер Сарик Андреасян за 8 лет снял 12 фильмов: от "Беременного" с Дмитрием Дюжевым до "Ограбления по-американски" с Эдрианом Броуди. Он рассказал также о том, как теперь собирается покорять Китай.
Сарик Андреасян - универсальный раздражитель для коллег по цеху,
которые не могут простить ему ни его комедий, ни его высказываний в
Фейсбуке. Для большинства кинокритиков его фильмы - любимые объекты для
упражнения в остроумии. И вместе с тем биография Сарика -это, возможно,
самая фантастическая история успеха в нашем кино в 2000-е: никому не
известный армянин из Кустаная, без связей и ВГИКовского образования к
тридцати годам стал едва ли не самым успешным продюсером в стране. Его
компания EnjoyMovies - один из восьми лидеров индустрии, ежегодно
получающих господдержку. Только что он снял кино о землетрясении в
Армении с лауреатом Каннского фестиваля Константином Лавроненко в
главной роли и уже готов запускать большое кино по библейским мотивам с
международными партнерами и бюджетом в несколько десятков миллионов
долларов. О своей последней работе и новых фильмах Сарик рассказал Павлу
Гайкову.
- Только что завершились съемки драмы "Землетрясение",
рассказывающей о событиях в Армении в 1988 году. Тяжело было работать с
таким материалом?
- Я мечтал снять этот фильм три года, и
запустить его было непросто. Любой продюсер понимает, что это тяжелая
тема, не то, с чем можно попасть в сиюминутный кинематографический
тренд. Это не фильм-катастрофа в привычном понимании: само землетрясение
длится всего 40 секунд, остальное экранное время люди пытаются
справиться с его последствиями. С идеей такой картины мы пришли к Рубену
Дишдишяну (продюсеру фильмов "Брестская крепость", "Бой с тенью". -
Прим. ред.), и он вместе со своей командой помог нам доработать
сценарий. Когда я читал уже четвертый или пятый вариант, я плакал - так
меня тронула история. Я очень хорошо запомнил этот момент: ночь, жена и
сын спят, я думаю "не разбудить бы!", а сам плачу. Нас поддержал Фонд
кино, за что им спасибо. Мы провели 40 съемочных смен в тяжелейших
условиях. Часть фильма снимали в Москве на старом разрушенном заводе,
так что удалось немного сэкономить на декорациях. И частично снимали в
Армении, в том числе эпизоды мирной жизни.
- С какими эмоциями вы поехали в Армению? Вы ведь выросли вдали от родины, в Казахстане?
-
Да, мне было три года, когда мы уехали, и с Арменией я соприкасался раз
в год, когда мы на две недели приезжали к родственникам. А с
"Землетрясением" я провел там два месяца и почувствовал, как просыпается
внутреннее армянство. Все мы, кто живет в Москве, мало делаем друг для
друга, мы вечно заняты. А там ты понимаешь, что мир немножко другой:
люди искренние, открытые. В Москве я не жду ни от кого комплиментов в
принципе. Когда мне говорят комплименты, я думаю, что меня подкалывают
или хотят денег. А там люди плачут, обнимают тебя и говорят "спасибо"
просто за то, что ты приехал в их город и снимаешь кино. И я понимаю,
что они настоящие, а я черствый человек. Туда надо ездить, чтобы
приходить в чувство, набираться человечности. Хотя в нашей компании
EnjoyMovies у нас все по-семейному. Мне, например, никто не говорит
"Сарик Гарникович". Я Сарик, со мной никто не говорит на вы.
- Значит, на "ты"… Сарик - это твое полное имя? Так в паспорте написано?
-
Да-да! Я не Саркис и не Сурен. У меня дедушку звали Сарибек, но все его
звали просто Сарик. И, когда я родился, меня назвали в его честь. Сар -
это гора. А Сарик - не знаю, холмик?
- Как в "Землетрясении" появился Константин Лавроненко? Почему именно он?
-
Мы очень хотели, чтобы фильм прошел не только в кинотеатрах, но и попал
на фестивали. Лавроненко - большой артист, и я считаю, что
"Землетрясение" - это одна из его лучших ролей. Так, наверное, считает
каждый режиссер, но я, правда, так думаю. Он всегда говорит мало,
отрывистыми предложениями, по делу и с пониманием сути. Есть категория
загадочных людей, про которых нельзя ничего понять. Вот он такой.
- Неужели фильм Сарика Андреасяна может оказаться на кинофестивале? Ты же всегда ругал фестивальное кино.
-
Да, парадокс. Но этот фильм очень условно фестивальный. Как я
воспринимаю фестиваль? Там всегда побеждают какие-то странные непонятные
фильмы, а "Землетрясение" - это простая и абсолютно зрительская
история.
- Армяне во всем мире славятся взаимовыручкой. Ты чувствуешь эту поддержку?
-
Я всегда был среди русских. Первые друзья-армяне у меня появились в
Москве. Но поддержку я, конечно, чувствую: я написал новость в Фейсбуке
про "Землетрясение", и у меня сразу 300 комментариев - я понимаю, что
это пишут армяне. Они переживают, и мне это очень приятно. Но я ни разу
ни у одного армянина не брал деньги на кино! Клянусь!
- 23 февраля
следующего года выходит большой фантастический проект "Защитники" -
твой ответ "Мстителям", рассказывающий о четырех супергероях,
представителях разных национальностей СССР. Но уже сейчас этот фильм,
как сообщается, куплен для проката во многие страны, правда, пока ты не
раскрываешь, в какие. Откуда такой интерес у прокатчиков?
- Каждый
журналист, пишущий про "Защитников", говорит, что это ответ
"Мстителям". Повторюсь в очередной раз, мы не делаем ответа "Мстителям",
это просто невозможно даже в рамках наших бюджетов и наших технологий.
Но сейчас самый идеальный момент, чтобы выйти на мировой рынок. Голливуд
убил независимый коммерческий кинематограф во всем мире, и это его
ошибка. Сегодня пять-шесть больших студий штампуют "Тихоокеанские
рубежи", "Трансформеров", "Звездные войны" и прокатывают их через свои
представительства в других странах. Независимые прокатчики остались без
фильмов. Все независимое кино уходит на другие платформы - на
телевидение и в интернет, сразу же появляется в сети на "пиратке". В
такой ситуации ты становишься нужен всем. Нам написали вообще все на
этой планете, пришли сотни писем и в каждом одно и то же: "Мы хотим
купить этот фильм". Почты Сарика Андреасяна нет в интернете, но люди
сами ее как-то откапывали: через моих друзей в Лос-Анджелесе, через
социальные сети, какие-то другие каналы. В такие моменты ты понимаешь:
"Вау! Оказывается, можно не унижаться и не просить ни о чем - все сами к
тебе идут".
Когда ты делаешь маленькое кино, на тебя никто не
обращает внимания, ты замкнут на своем локальном рынке. Когда ставки
вырастают, то и внимание к тебе становится соответствующим.
- Еще
больше удивляет, что "Защитники" куплены для проката в Китае, а местная
компания TurboFilm поддержала производство следующей части. Ты ее уже
пишешь?
- Я хотел браться за серьезную разработку после выхода
первого фильма, хотел понять, как люди реагируют, какие герои и что
именно им нравится, собрать фокус-группы… Но китайцы насели на нас, так
что мы уже начали разработку - нужно начинать планирование производства и
проката в Китае.
- Они как-то влияют на развитие проекта?
-
У них есть определенные условия: должен быть китайский герой, минимум
тридцать процентов фильма должно быть снято в Китае и еще ряд
незначительных пунктов.
- Обязательно положительный герой?
-
Конечно. Китайцы выстраивают свою идеологию, раз у них есть деньги. Мы
покопались в истории, нашли подходящее место, где могли соприкасаться
Советский Союз и Китай в области совместных экспериментов. Так что
получается очень интересный и самобытный герой.
- Твой дебют в
заокеанском кино - "Ограбление по-американски" - прошел в США без
особого успеха. Ты планируешь после этого продолжать развивать там свой
бизнес?
- Нет, "Ограбление" отлично себя показало на
альтернативных площадках, но с ним мы застали момент, когда недорогое
мужское кино стало никому не нужно в прокате, - все кино стало женским и
семейным. Когда мы начинали его снимать, то фильмы вроде "Заложницы"
или "Воздушного маршала" собирали кассу, но, когда мы подошли к прокату,
этот пласт уже ушел - на телевидение и в интернет. Все кино с
социальным подтекстом теперь тоже там: от "Карточного домика" до
"Настоящего детектива". В кинотеатре сегодня это никому не нужно: в
Штатах зарабатывает или очень дорогой аттракцион, или очень местная
драма в духе фестиваля "Санденс". А я не американец, я не могу снять
американскую драму, как Клинт Иствуд. Я и русскую душу не могу понять до
конца, хотя живу в России всю жизнь, а в Америке я вообще чужой. Думаю,
я должен снимать международные истории.
- Такие, как "Самсон", который ты собираешься снимать с партнерами из Германии и Израиля?
-
Да. Это самая первая история супергероя - человека, которого Бог
наделил силой и который разрушил языческий храм во имя Бога. Это
прекрасный пласт для экшна: я ничего не придумываю. И это очень
драматический экшн, потому что нет хеппи-энда. В Америке фанатеют от
библейских историй (начиная со "Страстей Христовых" и заканчивая "Ноем"
или "Исходом"). Центральная Америка очень верующая. И такая история, как
"Самсон", есть во всех культурах и религиях. Между прочим, Самсунг -
это Самсон на корейском. Он и в исламе есть как первый смертник -
человек, принесший себя в жертву Богу. То есть я попадаю в интересы всех
аудиторий - и в арабских странах, и в Азии, и в Европе, и в Америке. И в
России такое большое историческое кино тоже отлично собирает. Даже
откровенно слабые "Боги Египта" заработали 700 млн рублей. Это огромная
касса, по старому курсу получается даже больше американских сборов. У
нас любят пеплумы.
- У тебя в работе одновременно несколько проектов, как удается следить за всеми сразу?
-
Я думаю, что в теории это связано с тем, что я знаю три языка: русский,
армянский и английский, могу свободно переключать сознание с одного на
другой, включать разные точки в голове. Единственное, что меня печалит,
что нет времени. Я забыл, когда нормально спал: если не работа, то семья
или другие обязанности. Я сплю по 5 часов в день, и это утомляет, но
если бы я сидел и ждал полтора года того момента, когда начнутся съемки
"Самсона", то я бы просто сошел с ума. А так у меня есть возможность
заниматься другими вещами. Сейчас мы пишем сценарий "Роботов" - еще
одного большого фантастического проекта с китайскими продюсерами.
Написали пару вариантов, но пока что все не то.
- Ты будешь еще снимать комедии?
-
Да, я снимаю одну из новелл в альманахе "Все о мужчинах" - нашем
совместном проекте с компанией FreshFilm Миши Галустяна. Хотим выпустить
его уже в сентябре. Комедии — это то, в чем мы понимаем. У меня сорок
сотрудников, они не могут сидеть и два года ждать выхода большого
фантастического фильма, они должны работать.
Последние года
два-три я не снимал никаких комедий, но, когда люди обо мне пишут, они
вспоминают только их. Это определенный стереотип, и я не знаю, сколько
лет должно пройти, чтобы журналисты, упоминая обо мне, писали в
скобочках не "Беременный", а "Ограбление по-американски" и
"Землетрясение".
Алексей ФИЛИППОВ, РИА Новости