Писатели – народ зависимый. Они зависят от читателей, ряды которых редеют. Зависят от издателей, которые привыкли мусолить темы секса, бизнеса и конца света. Зависят от Творца, который мог и обойти при раздаче талантов. В конце концов, зависят от собственной воли и трудолюбия, которых может не хватить для реализации серьезных творческих замыслов. Но больше всего они зависят от способности любить, без которой творчество – и любое – попросту невозможно.
ЧИТАЯ КНИГУ ЛИИ АВЕТИСЯН "ВКУС АРМЯНСКОГО ГОСТЕПРИИМСТВА" (издательство "Слово", Москва, 2010, отпечатано в Китае, 360 страниц, 120 иллюстраций), понимаешь, что любовь к собственному народу и родной земле – не эфемерное чувство автора, а страсть, основанная на редком знании армянского мира. Причем видит Лия этот мир одновременно и в деталях, и в комплексе, и магистрально. Книга посвящает нас в тайны армянского алфавита и феномен армянской книги, знакомит с народными обрядами и перлами средневековой армянской лирики в собственном переводе, открывает читателю культурную основу армянского быта и помогает решать ребусы названий кулинарных блюд, рассказывает исторические анекдоты из жизни царедворцев и военачальников армянского императорского двора Византии и Советской Армении, вскрывает необоснованность застарелой обиды армян на великого русского классика и великую роль Армении в судьбе других писателей. При этом весь образовательный процесс сопровождается удовольствием от специфического юмора автора, давно знакомого читателю "ГА". И как бы происходит за роскошно накрытым армянским столом, где присутствуют и фотографии блюд, и их рецептура, и веселые застольные байки, и обязательные тосты с мудрой концовкой. И конечно, это великолепие обрамлено веселыми лицами друзей и случайных прохожих, соседских и своих малышей, великих памятников армянского зодчества и библейской красотой пейзажей Армении.
Как пишет в предисловии уважаемый писатель Ким Бакши, "то, что параллельно с рецептами национальных блюд должна быть отражена история создавшего их народа, по крайней мере его исторический опыт, - мысль достаточно простая. Но с таким мастерством отразить историю, искусство, все вплоть до мелочей, до первооснов, до хлеба и вина – это я встречаю впервые, поэтому и отношу книгу Лии Аветисян к разряду художественной прозы и называю ее произведением искусства. Автор просвещает и забавляет, дает советы и знакомит нас с вроде бы знакомым народом – армянами, но делает это так, что мы убеждаемся: на самом деле мы мало что о нем знали". К этому остается добавить, что и для армянских читателей книга Л Аветисян полна удивительных открытий.
"
ГА" ПОЗДРАВЛЯЕТ АВТОРА С НОВОЙ КНИГОЙ, которая всего за две недели со дня выхода в свет вошла в список лидеров продаж России и закрепилась на 4-м месте в океане публицистической литературы, не будучи подкрепленной никакой рекламой. Как видите, дорогие читатели и писатели, бестселлеры могут рождаться и на армянской земле! С чем и поздравляем всех нас. И призываем книготорговцев порадовать нас "Вкусом армянского гостеприимства" на книжных стеллажах страны, о которой в книге и рассказывается.
Ниже приводим главу из Лииной книги.
ИДЕАЛЬНЫЙ АРМЯНСКИЙ МУЖЧИНА
Существует ли идеальный мужчина? Несомненно. В Армении это добрая половина населения. Даже если эта половина иногда не особенно добрая, а часто непутевая и взбалмошная, все равно это — идеальные мужчины для своих мам. Детей в Армении вообще балуют и окружают постоянной заботой. Но где-то на подходе к первому классу школы к девочкам начинают относиться построже, а дальше — и совсем въедливо. Зато мальчишки остаются баловнями армянских мам до сверкающих седин.
Но есть в этом педагогическом отклонении важная тайна. Где-то к 25 годам щелкает не известный науке механизм наследственности, набирает обороты загадочный ген в некоем звене ДНК, и армянский баловень превращается в трудоголика, заботливого и ответственного главу семьи, бизнеса и дружеского окружения. Как? Почему? И каким образом это происходит, если мама вроде все успела сделать, чтобы вырастить транжиру, разгильдяя и юбочника? Науке это неизвестно. Но сами-то мамы знают, что секрет кроется в той всеохватной любви, которой каждая из них питала своего мальчика, готовя любимое вкусненькое, раскладывая у кровати чистые носочки и рубашку, дожидаясь с дружеских попоек и затянувшихся свиданий, подогревая обед и накрывая стол заполночь, ставя чашечку кофе для протрезвления, заглядывая в грустные глаза и веря, безоговорочно веря в своего любимого сына! Быть может, именно эта могучая и действенная любовь и запускает механизм соответствия маминому идеалу? И формирует в мальчиках идеал женщины — любящей, заботливой, прощающей?
Когда хоронят мам, народные певцы в деревнях все еще поют старинную песню "Андадар майрик" ("Мама неустанная моя"), и взрослые носатые дядьки, которым все вроде нипочем, влажнеют глазищами, а по небритой в связи с трауром щетине ползет слеза того, кто отныне перестал быть идеалом мужчины. Разве что остался им для маленькой дочки. Армянская проза и поэзия полны перлов любовной лирики, обращенной к матерям, и кажется, что мужчины-писатели соревнуются в том, кто лучше и точнее опишет мать как собирательный образ. На самом деле каждый из них считает своим долгом выразить, наконец, на бумаге то, что не сумел или не успел сказать. И всегда это — нежность и сострадание, всегда — объяснение в любви к той единственной, что всю его жизнь, невзирая ни на что, видела в нем идеального мужчину.
Армянский поэт Егише Чаренц был гением, хулиганом, помощником наркома и юбочником, каких свет не видывал. Но прочитайте его стихи, обращенные к маме:
Старое помню лицо мамы бесценной моей:
Светлых морщинок кольцо мамы бесценной моей.
Вижу — сидишь во дворе, гроздь шелковичных ветвей
Тенью покрыла лицо мамы бесценной моей.
Молча сидишь и грустишь — пленница прожитых дней,
Что остаются вокруг мамы бесценной моей.
Сыном полна голова, что укатил в дальний край.
Где он? Вернется когда? Мама — поди, угадай.
Жив ли? А может быть, мертв? В сколько стучался дверей?
Кто ж пожалел вдалеке от мамы бесценной твоей?
Может, обманут в любви? Или раздавлен трудом?
Где ты водицы испил? Кто пригласит тебя в дом?
Молча грустишь ты в тени нежных тутовых ветвей,
Что убаюкают грусть мамы бесценной моей.
Кротко ладони легли, дробно, подобьем дождей,
Капают слезы на них мамы бесценной моей.
Перевод Лии Аветисян
Владимир ДАРБИНЯН, "Голос Армении"