Состоявшийся в ноябре этого года в Лиссабоне саммит НАТО и последовавшие за ним развития имели для Турции особое значение в плане уточнения своей роли во взаимоотношениях с Западом. Турецкие аналитики назвали эти события переломным этапом для Турции во взаимоотношениях с Западом, который якобы соотносим с решением правительства А.Мендереса 1950г. об отправке турецких войск на Корейскую войну: именно после этого решения в 1952г. стало возможным членство Турции в НАТО.
Около четырех десятилетий эта страна считалась южным форпостом НАТО против советской экспансии. В течение всей Холодной войны Турция доверила НАТО обеспечение своей безопасности. После распада СССР ситуация изменилась.
Недавно западные эксперты озвучили мнение о том, что связь Турции с США и НАТО постепенно ослабевает, что носит идеологический характер. Согласно выдвинутой Ахмедом Давутоглу концепции «Стратегическая глубина», Турция не должна в одностороннем порядке зависеть от НАТО и США, развивая отношения с Россией, Ираном и мусульманским миром.
В последнее время Турция существенно активизировала свои военные связи с Россией и Китаем. В частности, в настоящее время с Москвой обсуждается вопрос закупки ракет С-300, а с Китаем недавно были проведены совместные учения. Более того, в этом году, не позволив Израилю участвовать в учениях НАТО на своей территории, Анкара провела совместные учения с Сирией.
Безусловно, все это не означает изменения военно-политической ориентации Анкары: эти шаги следует рассматривать как сигнал США и европейским странам-членам НАТО, призванный еще раз подчеркнуть стратегическую важность Турции для них и выудить соответствующие уступки.
Так, турецкое правительство не предприняло никаких реальных шагов, которые могли бы сорвать осуществление программ НАТО, в том числе размещение системы противоракетной обороны (ПРО) в Южной Европе. Известно, что США обратились к турецкому правительству с предложением разместить на территории этой страны элементы системы ПРО. Эту программу некоторые турецкие эксперты считают ловушкой, с помощью которой пытаются противопоставить Турцию соседям. Однако другие эксперты отмечали, что отказ Анкары от участия в этой программе приведет к невыгодной для Турции изоляции от Запада.
В своем выступлении на саммите в Лиссабоне президент Турции Гюль отметил, что новая система ПРО НАТО должна охватить территории всех стран-членов Альянса и быть приемлемой для всех сторон. Фактически, позиция Турции в этом вопросе сводилась к тому, что должен быть механизм, который позволит в нужный момент воспользоваться правом вето.
В то же время Гюль подчеркивал, что она (система ПРО) не может быть направлена против какой-либо конкретной страны. Правящая элита Турции явно не хочет, чтобы предлагаемая американцами программа ПРО была направлена против России или Ирана, которые в последнее время были изъяты из списка вероятных противников, отмечаемых в концепции национальной безопасности Турции. А.Давутоглу так и заявил, что Турция отныне не допустит, чтобы ее превратили в «прифронтовую страну», как это было в период Холодной войны: «У нас нет ощущения опасности, которая может исходить из примыкающих к нам регионов, в том числе, Ирана, России, Сирии». Между тем представители Министерства обороны США отмечали, что в случае возможного конфликта в Ираном Турция окажется на линии огня.
В конце концов Анкаре удалось обусловить свое согласие изъятием упоминания Ирана (как возможной мишени или источника угрозы) из решений Лиссабонского саммита. Хотя президент Саркози прямо отметил, что программа будет направлена на защиту Европы от иранских ракет. Балканские государства Румыния и Болгария также согласились предоставить свои территории для станций ПРО, рассматривая Иран в качестве основного противника.
В своем выступлении Гюль подчеркнул, что НАТО – оборонительный альянс и не может действовать против какой-либо страны. Основной целью разворачивания системы ПРО, согласно Анкаре, должно быть обеспечение безопасности союзников НАТО и защита от тех рисков и опасностей, которые приносит с собой глобальное распространение ракет дальнего действия. Гюль также подчеркнул, что при вынесении решений в рамках НАТО Турция прежде всего руководствуется собственными интересами и только потом – принципом солидарности с союзниками.
Участвовавшая в Лиссабонском саммите турецкая делегация высказала удовлетворение в связи с тем фактом, что опасения Турции отразились в новой стратегической концепции НАТО. Турция считает, что неупоминание Ирана как вероятного противника НАТО – ее дипломатический успех.
Более того, турецкие руководители даже заявляли, что именно позиция Турции позволила сохранить имидж НАТО. Однако понятно, что турецкие предложения не были для руководства Альянса чем-то из ряда вон выходящим. Как бы то ни было, Анкара сполна использовала саммит в Лиссабоне, чтобы пропиаристь свои отношения с Западом и Ираном.
Однако в реальном политическом пространствеке все осталось на своих местах. Несмотря на утверждения Эрдогана о том, что руководство системой ПРО на территории Турции нужно передать в руки Анкары, представители НАТО с самого начала уточнили, что руководство подобными системами в Альянсе осуществляет его командование, а не отдельно взятая страна.
Как бы то ни было, роль Турции в программе по противоракетной обороне НАТО и других программах остается весьма неопределенной. Хотя членство Турции в Альянсе не ставится под сомнение, тем не менее неизвестно, подвергнет ли Турция в дальнейшем саботажу НАТО, как в свое время это делала голлистская Франция.
Другой волнующий Турцию вопрос в отношениях с НАТО – военное сотрудничество НАТО-ЕС. Сегодня ему мешает турецкая позиция в вопросе урегулирования Кипрского вопроса. Известно, что оказываемое Евросоюзом содействие Кипру как своему члену становится серьезной преградой в деле вступления Турции в ЕС. С другой стороны, Анкара препятствует проведению встреч между НАТО и представителями комитета ЕС по вопросам политики и безопасности, утверждая, что Кипр не является членом или партнером НАТО. Как следствие, А.Давутоглу заявил, что не стоит ожидать полноценного сотрудничества между НАТО и ЕС, поскольку Турции еще не разрешают участвовать в формате этого сотрудничества.
Таким образом, в долгосрочной перспективе взаимное отчуждение Турции и Североатлантического альянса можно считать реальным. Безусловно, пока рано говорить о выходе Турции из состава НАТО, однако в недалеком будущем Североатлантический альянс может прийти к той точке, где должен принять решение. Учитывая вышеотмеченные развития и сближение отношений Анкары с Тегераном и Дамаском, НАТО вряд ли предоставит Турции свои передовые военные технологии. В НАТО на экспертном уровне уже утвердилась точка зрения о том, что хоть и Турция остается союзником НАТО, однако не столь надежным союзником. Точно так же в Турции назревает умонастроение, что интересы Запада не совпадают с турецкими интересами.
В целом, лиссабонский саммит НАТО можно считать удавшимся для Турции в том плане, что Анкаре удалось сохранить добрососедские отношения с Ираном и соблюсти свои интересы в НАТО. Однако и в дальнейшем перед Турцией будет стоять вопрос обеспечения баланса отношений со странами региона и Североатлантическим альянсом.
В то же время очевидно, что НАТО будет продолжать оставаться одним из важных стратегических инструментов США, посредством которого обеспечивается американская вовлеченность в европейские дела. Так, принятая в Лиссабоне стратегическая концепция НАТО полностью совпадает с озвученными президентом США Б.Обамой положениями стратегии национальной безопасности США, «перезагрузки» отношений с Россией и курсом вовлечения и сдерживания Турции. И если раньше Германия, Франция, Россия и Турция противодействовали американской программе размещения ПРО в Европе, то сегодня они подключились к ней как участники, возлагая надежды на то, что основное финансовое бремя ляжет на США.
Фактор НАТО предотвращает также осуществление предлагаемой некоторыми европейскими экспертами идеи объединения ЕС, России и Турции (три полюса Европы) в одном формате. Вряд ли США, считающие Европу зоной своего влияния, позволят создать такие форматы.
В то же время НАТО будет продолжать оказывать давление на Турцию, чтобы не позволить ее дальнейшего сближения с Россией и Ираном.
Еще одно важное обстоятельство: в плане глобализационной унификации государств и альянсов при новом миропорядке на первый план выдвигается цивилизационный фактор. В этом аспекте НАТО должен стать такой организацией, которая предоставит своим членов и партнерам гарантии безопасности на основании цивилизационных или ценностных принципов. В этом случае место и роль Турции в Альянсе действительно будут подвергнуты серьезному переосмыслению.
Сурен Сарьян
Фонд "Нораванк"