Великий Вивальди вряд ли представлял, что в прагматичном ХХ веке, в северной стране под названием Россия его серьезно популяризирует российский бард. Нехитрая песня с добродушными словами «Под музыку Вивальди печалиться давайте» вызовет недюжинный интерес к его творчеству.
Но под прелесть мелодий Вивальди можно не только печалиться. Под них, оказывается, прекрасно работается в художественной мастерской. Во всяком случае для заслуженного художника Армении Григора Залиняна воздушная вьюга мелодий Вивальди, равно как и высокая красота творений Чайковского, и искрометный джаз, давно служат источниками вдохновения.
В Саратове Залинян оказался десять лет назад. Приехал сюда не один — с большой семьей. Жена, две дочери, сын. Люди, которых он любит. За которых отвечает. В традициях его народа заботиться о тех, в ком твоя кровь, кто тебе близок. Он никогда не боялся работы. Дедушка-кузнец, с которым он провел малолетство, преподал мальчугану один из главных заветов бытия: мужчина, что бы ни происходило на белом свете, должен кормить свою семью. Залинян никогда не пребывает в праздности. И неизменно восхищается людьми, способными много и ярко трудиться.
Среди таких его кумиров великий музыкант Владимир Спиваков. Записи концертов Государственного академического камерного оркестра «Виртуозы Москвы» под управлением Спивакова есть в его мастерской, и он часто пишет, слушая именно этих музыкантов. Григор поклоняется дару Спивакова не просто исполнять произведения великих, но пробираться, кажется, в сердце самой музыки. Когда же Залинян узнал, что маэстро дал несколько благотворительных концертов для Спитака и родины художника Кировокана — городов, практически стертых с лица земли ужасом землетрясения конца восьмидесятых годов, он не мог не откликнуться на подобную жертвенность и подарил маэстро одну из своих картин.
История взаимоотношений двух творческих личностей получила продолжение. В прошлом году, когда маэстро давал концерт в театре оперы и балета, художник договорился с руководством театра о выставке своих картин в театральном фойе. И, конечно, между музыкантом и живописцем состоялась личная встреча. И одна из картин уехала в дом Спивакова. Художник любит дарить свои холсты тем, кто привносит в мир красоту. Ну а в феврале этого года Спиваков, совершая большое гастрольное турне с «Виртуозами Москвы» по городам России, уже сам проявил инициативу. Направляясь в Саратов, выразил желание встретиться с живописцем и, разумеется, открыть очередную выставку его работ.
…С холстов улыбались женщины, похожие на ангелов, и внимательно смотрели мужчины, напоминающие мушкетеров. Городские пейзажи поражали красотой и… нездешностью. Такие деревья и цветы можно обнаружить в городском парке Липки и в каком-нибудь волшебном эльфийском саду. Впрочем, фантазийны не только картины заслуженного художника Армении. Он и сам — в экстравагантно заломленной беретке, с элегантным шейным платком, — напоминал либо француза, либо испанца. В проницательном, умном и даже самую малость насмешливом взгляде что-то от Дон Кихота. Как я с изумлением узнала несколько минут спустя, Дон Кихот — один из любимых героев Залиняна. Впрочем, возможно, художник походил даже не столько на Дон Кихота, сколько на его удивительного литературного отца — Сервантеса Сааведру, отважного идальго литературы. Человека, познавшего море горя и океан любви. Лишившегося руки. Последнее обстоятельство, кстати, тоже роднит и трагически сближает современного художника и писателя, жившего много веков назад.
Всю свою жизнь Залинян пишет картины левой рукой. При этом на человека, испившего горечь физического недуга, он совершенно не похож. Впрочем, о чем это я?! Ведь картины этого человека в частных коллекциях того же Спивакова, Шарля Азнавура, Льва Горелика.
«Вы богатый на внуков дед», — обращаюсь я к моему собеседнику. «В смысле внуков (их пятеро) я просто генерал, — отзывается Григор и поясняет: — живу прежде всего для них. Любое их проявление, любое тяготение к творчеству радует несказанно. Дети — главнейший смысл нашей жизни. Один внучок у меня танцует, другой поет. Самая маленькая стишок какой расскажет — тоже радость».
В это время по фойе проходит мощная энергетическая волна: появляется маэстро Спиваков. Маэстро, объехавший с гастролями весь мир, прост, улыбчив, демократичен. Готов к общению, но общаться особенно некогда — до начала концерта остается не более пятнадцати минут. Маэстро устремляется к особо полюбившейся ему картине. Вслед за ним шлейфом простирается толпа из поклонников, театральной и околотеатральной богемы и, конечно, журналистов. На холсте — самый что ни на есть чистопородный сюр. Художник и дирижер обнимаются, десятки фотокорреспондентов запечатлевают живописно-музыкальное объятье. Спиваков говорит телерепортеру о том, что надо хранить традиции. Что у Саратова был легендарный Бендицкий. Ныне есть Анатолий Катц.
Часы неумолимо отсчитывают время. Маг и повелитель виртуозов исчезает так же стремительно, как и появился. «Театр уж полон, ложи блещут». Лож в здешнем театре, увы, нет, зато есть балкон для VIPов, сделанный настолько хитроумно, что, когда они погружаются в свое пространство, со стороны ни партера, ни балконов для простых смертных их просто в упор не видно.
Зал, несмотря на то что билеты на «Виртуозов» явно не дешевы (от тысячи до четырех!), забит до предела. Самые матерые фанаты сидят прямо на ступенях балконной лестницы и даже... на сцене, за спиной музыкантов. Странное это производит впечатление. Несколько эпатажное. За спиной облаченных в элегантно-черное скрипачей виднелись ярко-розовые помпоны чьих-то шапочек. Впрочем, это все детали. Главное — не звонили пресловутые сотовые. И Чайковский не осквернялся телефонным перепевом. Правда, когда концерт уже начался, за театральными дверями началась перепалка, которую и «Виртуозам», и зрителям было отчетливо слышно. Спиваков полуобернулся в сторону дверей, за которыми разворачивались шекспировские страсти, на секунду задержал взгляд на источнике какофонии (судя по всему, за дверями происходила битва опоздавших с билетерами), но неудовольствия никак не выразил. Какая-нибудь безумная поп-звезда (фамилию можете подставить сами!) за такое неуважение к собственной музе закатила бы визгливую истерику, а то и драться полезла. Короли искусства, как правило, не позволяют себе выразить неудовольствие даже взглядом. Маэстро — выше чьей-то неорганизованности и бесцеремонности. Взмах рукой! Вот он, бессмертный жест, отмыкающий врата музыки! И таинство началось. Чайковский, Вивальди, Брамс… Спиваков не только дирижировал, но и солировал. Причем на той самой легендарной скрипке, творении Страдивари, которую эксперты оценивают в несколько миллионов долларов. Но ведь мы-то с вами понимаем, что и для искусства, и для маэстро, и для миллионов слушателей во всем мире этот музыкальный инструмент просто-напросто бесценен. Ибо какими тривиальными знаками даже с самым умопомрачительным количеством нулей можно обозначить и определить ЧУДО?!
Музыкант не просто играл на скрипке, он словно нежил ее. Скрипка уподоблялась невинному дитяти у его плеча — так благоговейно нежные отцы ласкают малышей, льнущих к ним за лаской. Сцена — самый точный оценщик человеческих натур. Невысокий, хрупкий, но при этом отмеченный идеально пропорциональным телосложением музыкант становился на сцене, в обществе творения Страдивари, выше и атлетичнее. Мощь музыки, которой он владеет, за которой идет и которой служит, возвышала и укрупняла его.
…На фуршете, устроенном после концерта, Спиваков приветствовал Залиняна на армянском языке. Полагаю, что для человека, свободно говорящего на нескольких европейских языках, произнести подобную речь было не трудно. Но то, что Владимиру Теодоровичу пришла в голову столь красивая мысль — обратиться к художнику на языке его предков, выразительнее всего свидетельствовало: это поистине тонкая и чувствительная натура.
Творчество живет в нынешнем жестком и прагматичном мире по своим законам. Оно связует людей, прокладывает тропы дружбы и единения. Это очень красиво и возвышенно, что в нашем городе упрочился творческий союз двух ярких натур. Музыка и живопись — сестры, питающие друг друга, живопись и музыка — «два друг от друга вспыхнувших огня», обогащающие палитру художника и клавир музыканта.
Уже уходя из театра, я поинтересовалась у Григора Залиняна, по какому принципу, на его взгляд, Спиваков выбрал для себя картины в эту встречу. «Все просто,— улыбнулся художник, — в прошлый раз к маэстро попали холсты из триптиха. А на этот раз картины воссоединились все вместе».
Светлана Микулина
http://www.saratovnews.ru