Сразу после выборов в Совет старейшин Еревана известный политолог, директор Института Кавказа Александр Искандарян заявил, что политическая система Армении нуждается в институциализации. Для поступательного развития политической системы страны власти должны приложить усилия с целью ее укрепления. Иначе мы можем остаться в смехотворном положении, когда в парламентской республике не окажется, столь необходимых ей крепких политических партий. По мнению эксперта, шансы на то, что в Армении возникнет серьезная оппозиция естественным образом, не очень велики. Об этом, а также о сравнении нынешних политических событий с теми, что происходили в стране в 90-х годах, и понятии самого термина "революция" в беседе корр. "Голоса Армении" с Александром Искандаряном.
- Вы исключаете возможность возникновения в Армении серьезной оппозиции естественным образом, без "искусственной" институциализации? Тут можно иметь в виду наличие возможностей у тех, кто еще недавно был у власти.
- Не исключаю, но речь не о "бывших". Речь о том, что рано или поздно оппозиция начнет формироваться. Политическая жизнь не терпит пустоты. Вода находит свой путь, и, когда у населения начнет проходить нынешняя эйфория, люди начнут смотреть и видеть многое по-другому… Были, конечно, и те, кто изначально не принял новую власть, но это не показательно. Показательны те, кто вначале принял их, но потом, столкнувшись с реальностью, начал сомневаться. Таких людей пока очень мало. Но это будет меняться - не может не меняться. Эйфория на то и эйфория, что когда-то заканчивается. И тогда начнутся процессы…
Например, понятно, что вся нынешняя элита не будет вечна. В какой-то момент начнутся увольнения, начнутся расколы внутри власти… Скамейка запасных у них чрезвычайно коротка. Мы видим это хотя бы по выборам в Совет старейшин Еревана: избрана чрезвычайно гетерогенная масса. Там люди из очень разных кругов, из различных партий. И, соответственно, нет единой партии с четкой иерархией, идеологией и партийной дисциплиной. Кроме того, когда начнет падать рейтинг нынешних властей, появятся протестные дискурсы не того вида, как сейчас, - яро оппозиционные, существующие лишь на некоторых площадках, а другого типа - более массовые. И тогда начнет образовываться оппозиция. Причем я не имею в виду формализацию партии, а общественное мнение. Формализация оппозиции будет уже следствием этого. Таким образом, мы вернулись в начало 90-х.
- Вы указывали на сравнение с 90-и в ходе своей пресс-конференции, но согласитесь, что есть и принципиальная разница. Тогда люди знали только о советской однопартийной системе.
- Конечно, различий много, и не только в этом. Но есть и общие черты. А именно в том, что к власти пришла неформализованная группа людей, объединенных неким протестом. Они были против системы, а не за что-то. В 90-х было даже несколько лучше. Потому что наряду с "негативной" программой против советской власти, которая объединяла всех, были и позитивные элементы, выраженные в таких лозунгах, как - "Мы за независимость", "Мы за Карабах"…
В нынешних же протестах программа была исключительно отрицающей. Что нормально для этого дела. Но в принципе к власти пришла опять же неконсолидированная масса людей.
Если же вернуться опять к событиям 1988-1991 годов, то можно заметить, что уже в 1993 г. мы имели в оппозиции большое количество членов комитета "Карабах", начавших не соглашаться с властями. Такое развитие событий будет и сейчас.
- Как вы считаете, нынешние шансы заиметь сильную оппозицию будут выше, чем в 90-х?
- Не думаю. Дело в том, что эта проблема не новая. Ведь сильная оппозиция не могла сформироваться в Армении все последние 30 лет. Да, оппозиция была, но она всегда была слабой.
Возьмем хотя бы последнюю нашу оппозицию - блок "Елк" в парламенте. Ни одна из трех партий, составляющих его, не могла надеяться на 5%, и поэтому они объединились, дабы совместно проползти через 7%-ный барьер. Слабость оппозиции, равно как и слабость (другого типа) власти, свойственна молодым демократиям, молодым политическим системам. И это для Армении не новость. Сейчас просто надо все создавать заново… Нет, я не думаю, что на нынешнем этапе шансы на сильную оппозицию более высоки. Вообще такого рода шансы не рождаются быстро.
- Может, несколько запоздалый по времени вопрос. Но тем не менее, как с научной точки зрения оценить то, что произошло в Армении весной? "Революция", "переворот" или что-то еще?
- Интересный для меня вопрос, спасибо. Это вопрос о терминах. Что такое революция? Классическими революциями в науке называются те виды смены власти, которые происходили начиная с конца XVIII века - в основном с Великой французской революции до где-то середины XX века. Чем революция отличается от нереволюций?
Отнюдь не насильственностью или ненасильственностью. Были классические революции, которые не были насильственными. Например, во время Октябрьской революции 1917 года в России погибло всего 2 человека. Да, потом была гражданская война с миллионами жертв. Но при разгоне Временного правительства их практически не было. Кстати, это был акт, похожий на то, что произошло в 2003 году в Грузии. В то же время были насильственные, так называемые цветные революции: на Украине погибло немало людей.
Главный признак классической революции - это когда происходит не медленная, а резкая смена политической парадигмы, политической системы. Для них характерно то, что легитимность революции шла из революции. Робеспьера не интересовала его легитимность с точки зрения Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Он их просто убил - и на этом все закончилось. Владимира Ленина мало интересовало, что думает по поводу революции царь или Временное правительство. Последнее он прогнал, а царя с семьей просто убили. Легитимность революций идет из революции. Революционеры отменяли прошлую легитимность.
А так называемые цветные, бархатные революции, которые начинаются, наверное, с португальской 1974 года, филиппинской и дальше, это то, что произошло и у нас. Нынешним революционерам в каком-то смысле сложнее, чем прошлым. Потому что они настаивают на том, что их революции легалистские - они проходят по закону. Таким образом, они должны соответствовать законам, принятым людьми, которых они свергают.
Пашинян говорит: "Я избран законно". Причем по закону, который приняли люди, которых он собирается свергать окончательно. Вот этим и отличается новый тип политических изменений, которые происходят в XX и XXI веках и которые называют "цветными" революциями. Даже Саакашвили, разогнавший парламент в 2003 году, все равно настаивал на мирности и законности произошедших изменений. Делается это по очень понятной причине. Ведь после прихода к власти новым правительствам нужно будет обращаться к международным организациям - МВФ, ООН, ЕС, Совет Европы и так далее... В то время, как у Наполеона и Робеспьера не было никаких европейских союзов, куда им нужно было идти.
Называть ли цветную революцию революцией или не называть - дело вкуса. По сути же, "цветная" революция и революция классическая - разные вещи, и потому это вопрос терминов.
В нашем случае люди, которые называют происходящее "революцией", это те, кто оправдывает события. А кому они не нравятся, пользуются другой терминологией. Слово "революция" в данном случае - маркер, а я аналитик, и мне становиться на ту или иную сторону не приходится, и называю это транзитом власти.
Кстати, то, что произошло в 1988-1991 годах в Армении, было революцией. Потому что изменились строй, страна, экономическая структура, способ правления, изменилась Конституция и т. д. Страна изменилась кардинальнейшим образом. А то, что происходит сейчас, - транзит власти. Но в общем-то о терминах не спорят - о них договариваются.
Карен Арзуманян, "Голос Армении"