Четверо армянских ветеранов Великой Отечественной, которые приняли участие в праздновании 66 годовщины Победы в Санкт-Петербурге, уже вернулись в Армению. В их числе и собеседник корреспондента ИА REGNUM Мукуч Бекчян, который не в первый раз встал в ветеранский строй на параде Победы, только на этот раз маршировал не по брусчатке Красной площади, а на Невском проспекте чеканил фронтовой свой шаг. Встреча "по горячим следам" состоялась лишь 15 мая - волнения, встречи-проводы, перелеты сегодня ему даются не так легко, как прежде, ведь все же уже 90.
По словам Бекчяна, он долгое время и близко к Совету ветеранов не подходил. "Обижен был, - сказал ветеран. - Не на войну, не на товарищей фронтовых, а на тех, кто в высоких и теплых кабинетах что-то там считал-высчитывал, а потом уж решал судьбу заслуженной награды тех, кто реально кровь на фронте проливал". Бекчян сохранил документы о том, как командование дважды представляло его к званию Героя Советского Союза, но лишь единожды к нему пришла "ополовиненная награда" - орден Ленина. Потому-то ветеран не очень жаловал свой "парадный" пиджак. "И даже на 9 мая долгое время не надевал",- сказал ветеран. По его словам, лишь когда его просили прислать снимок для музея Славы - Москвы ли, Харькова ли, Иваново ли - он представал перед объективом фотографа во всем своем орденоносном обличье: только из орденов - Ленина, три Красной Звезды, Отечественной Войны 1 и 2 степеней. "Да, пожалуй, на регулярных слетах однополчан в российском "городе невест" - в Иваново без этого пиджака не обходилось,- улыбнулся Бекчян и вздохнул. - Только когда это было...".
В 2005 с Бекчяном встретился военный историк, доктор исторических наук Климент Арутюнян. "Оказывается, он был в Подольске, работал в архиве, читал мое дело и вот приехал, чтобы познакомиться. Он меня и в Совет ветеранов отвел, представил, можно сказать, из обиды вывел, - заметил с улыбкой Бекчян.- Так я на юбилейном параде, посвященном 60-летию Победы в Великой Отечественной войне, в Москве оказался". Он потом снова ездил в Москву, был и в Минске, но ему так и не довелось больше встретить своих однополчан, вспомнить нелегкое былое, помянуть погибших. В 2010 году Климент Арутюнян подарил ветерану свой объемистый труд ""Вклад армянского народа в победу в Великой Отечественной войне (1941-1945)" (книга написана совместно с Грантом Погосяном -ред.), в котором есть страница и о боевом пути Бекчяна. "Все -правильно", - вздохнул ветеран и не добавил, что вряд ли строго документальные строчки в состоянии передать все пережитое и прочувственное за 4 тяжелых лихолетных года. Он просто начал рассказывать о том, чего не забыть. Сценарий его молодости писался от обратного, как впрочем, и судьбы миллионов его сверстников, прошедших через кровавые испытания Великой Отечественной. В мае 41-го ванадзорский юноша рвался исключительно в небо. "Для исполнения заветной мечты я из Ванадзора (третий по величине город Армении, административный центр области Лори - ред.) до Риги добрался, в летное училище поступил, - вспоминал Бекчян.- Тогда это нелегко было. Но все преодолел, экзамены сдал, а... завтра была война". Так что новоиспеченному курсанту о "крылышках" пришлось забыть и последующие четыре года срастаться с землей да наворачивать на сапоги недостающие до Победы долгие, долгие километры. После тяжелого ранения под Волчком вышедшего из окружения уже не курсанта, но еще не красноармейца Бекчяна санитарный поезд доставил в Иваново. Несколько недель госпитального лечения и направление в формирующуюся здесь же 117 стрелковую дивизию. "Я потом больше ни разу в госпитале не лежал", - заметил Бекчян. Как он объяснил, не то, что военная фортуна от пули-дуры или осколочных ранений миловала, а командиры опытного и отважного разведчика потерять боялись, ведь после госпиталя могли и в другую часть направить. Но, по словам Бекчяна, он сам не склонен был от родной дивизии отрываться и вполне довольствовался медсанбатом. "Слава Богу, на крепкое от природы здоровье и спортивную сноровку мне грех жаловаться",- подчеркнул ветеран.
Как свидетельствуют сохранившиеся у Бекчяна документы, первый орден - Красного Знамени он "заработал" под Невелем осенью 43-го. "Положение сложилось критическое. Немцы занимали выгодную позицию, все подходы тщательно контролировались, а командование настаивало на наступлении. За "языком" отправились 12 сержантов-добровольцев. Долго ползли по ручью. Дальше - открытое и простреливаемое со всех сторон пространство. Решили и пошли по вражеской территории в полный рост. Риск, конечно, был смертельный, но и расчет точный. Кто же в строевой колонне, передвигающейся у всех на виду, заподозрит диверсантов. Главное, держаться от немцев подальше и повода не давать к форме своей присматриваться. Каждый шаг свой тогда вспоминаю, пока проходили по гибельному пространству до ближайшего перелеска",- рассказал Бекчян. Но и здесь, по словам ветерана-разведчика, дух переводить времени не представилось, так как наткнулись на минометную батарею, и обман тут же раскрылся, но разведчики действовали молниеносно. "Вместо одного пару "языков" в расположение своей части доставили",- гордо заметил Бекчян, заметно приосанившись. Он показал свое фронтовое досье - скупые строчки боевой биографии, награды - через запятую, а за каждой, по всей видимости, таится "многоточие" потерь. Порой, как заметил фронтовик, глупых и несуразных до обидных слез потерь. Зимой все того же 43-го, по его словам, хлебнувший для храбрости спирта молоденький лейтенант повел в бессмысленную атаку по открытой местности разведвзвод. "И сам погиб, и разведчиков положил,- вздохнул Бекчян, - Меня спасло лишь то, что сраженный пулеметной очередью сержант Иванов накрыл собой. Под шквальным огнем немцев трудно было что-либо предпринять. Дождался ночи, отполз к своим, окоченел вконец и с жизнью не раз попрощался. Пять дней в себя не приходил. Но, все равно, всех своих погибших товарищей с поля боя выволок и похоронил". Комдив тогда благодарность Бекчяну объявил, а сам разведчик с тех пор второй день рождения стал отмечать - 18 декабря.
В мае 44-го разведроту послали попавший в окружение батальон спасать. "Страшный был бой у деревни Дольск. Меня осколком задело, потом пуля в ногу угодила, но злость такая взяла, что я и боли не чувствовал", - тихо сказал Бекчян. Согласно документам, командир дивизии генерал-лейтенант Ермолай Кобаридзе представил храброго "земляка" к высшей воинской награде. Но из Москвы "пришел" лишь орден Ленина. "В феврале 45-го штурмовали познаньскую цитадель, в которой засела 65-тысячная группировка врага,- вспоминал фронтовой разведчик.- Двадцать дней шли непрерывные бои. Но мы, разведчики Кобаридзе, смогли-таки проникнуть в крепость и навести шороху. Такую панику посеяли, что только на этом участке сдались в плен более семисот офицеров вермахта". Но и на этот подвиг Бекчяна Золотой Звезды не нашлось. В августе победного 45-го, став уже курсантом военного училища и прибыв в Москву, Бекчян побывал в наградном отделе. "Я все хотел понять - "почему". Обидно же! Мне обещали, что обязательно разберутся. Так до сих пор и разбираются", - просто сказал Бекчян, с улыбкой добавив, что в небо не взлетел, Звезды Героя не удостоился и даже оперу "Евгений Онегин" послушать не удалось. Как он пояснил, в Большом театре фронтовик встретился с "золотопогонником" - со штабным офицером, которого годами раньше от верной смерти спас. "Так мы все представление и проговорили, но в ресторане. А потом из Ванадзора пришло известие о смерти отца, вот я и демобилизовался, так и не став кадровым военным", заключил фронтовик, без пафоса заметив, что главное - "мы победили и всем смертям назло!".
ИА REGNUM