Называя его по-разному, на этом струнном смычковом инструменте играют народные музыканты в Дагестане и Азербайджане, Грузии и Греции, в странах Среднего и Ближнего Востока. Армянская кеманча сродни арабскому ребабу, средневековому европейскому ребеку, французскому пошету, болгарской гадулке. Поговаривают даже, что великие Страдивари и Гварнери делали свои уникальные скрипки, изучив все особенности этого древнего – известного как минимум с IX века – народного инструмента.
Музыкант бережно достаёт из чехла, а потом разворачивает завёрнутую в плотную мягкую ткань изящную «подругу» с длинным грифом и округлыми боками.
– Иначе может замёрзнуть, – перехватывает вопросительный взгляд Александр Мовсесян. – Я в детстве своими глазами видел народных музыкантов. Помню, как в Арцахе (историческое название Нагорного Карабаха. – Прим. ред.) на улицах ашуги играли на кеманче.
Семилетний Алик знал множество армянских песен. И когда мальчика привели в музыкальную школу в класс скрипки, мудрые учителя посоветовали ему развивать свою тягу к народной музыке. Уже через полгода Саша Мовсесян перешёл к преподавателю, который стал обучать его игре на кеманче. И действительно, на каком ещё инструменте играть армянскому мальчику, рождённому в Карабахе?
– А знаете, древние восточные трубадуры-барды-ашуги нередко устраивали музыкальные соревнования между собой, – прерывает рассказ о перипетиях своей жизни музыкант и любуется на кеманчу. – Так вот победитель имел право забрать себе инструмент проигравшего!
Александр Ханоевич в свободное от музыки время интересуется философией, с лёгкостью цитирует античных поэтов и считает, что музыканту широкий кругозор просто необходим. Сразу после Ереванской консерватории Мовсесян попал в маленький российский городок Елец, где по сей день преподаёт в Государственном университете. И чтобы найти общий язык со слушателями, на родной кеманче музыкант стал играть старинные романсы, скрипичные концерты. Однажды Гран-при на международном конкурсе ему принесло виртуозное исполнение интермедии Римского-Корсакова «Полёт шмеля».
– С 1984 года я играю только на инструментах, сделанных собственноручно, – признаётся Алик-джан. – Я работал в шести государственных ансамблях, много гастролирую и давно понял, что достойно играть можно только на совершенном инструменте, точнее на инструменте, который сможет удовлетворить все твои запросы.
Между прочим, Мовсесян делает свои кеманчи исключительно из абрикоса, а древесину привозит из родного Карабаха или Армении. Абрикосовое дерево упругое, очень твёрдое, трудно поддаётся обработке и со временем, высыхая, становится словно кость.
– Потому есть секреты: выточить форму легче из ещё влажного дерева, – поясняет мастер-маэстро. – Потом форму оставляют высыхать, и лишь через несколько лет собирают музыкальный инструмент. Дудук – основной армянский духовой инструмент – тоже делается из абрикоса. И как-то неожиданно я понял, что идеальное звучание будет тогда, когда все музыкальные инструменты в оркестре сделаны из древесины одной породы.
Виртуозно владея старинной армянской кеманчой, музыкант уверяет, что у него абсолютно русский менталитет. Ну а обрёл он его благодаря… карабахскому детству, ереванскому взрослению и последующей российской жизни.
«Аргументы Недели», Таша ПОЛТЕВА