Слухи о том, что владелица “Паризян сурч”, благодаря которой на улицу Абовяна в Ереване был привнесен изысканный аромат парижского кофе, собирается продать свой бизнес и уехать из Армении, мелькали в прессе давно. Сама Валери, помнится, не раз выступала с опровержением этих, скажем прямо, удручающих сообщений. Однако на сей раз, похоже, дело действительно серьезно. У “Паризян сурч”, по всей вероятности, скоро появится новый владелец. О том, что повлияло на решение расстаться с бизнесом в Армении и вернуться во Францию, Валери Горцунян рассказала в интервью “Собеседнику Армении”.
Армянская кровь в жилах уроженки Франции Валери-Ашхен ГОРЦУНЯН проявила себя еще с детства. Стоило девочке встретить где-нибудь армянина, и она тотчас без всякого смущения вступала с ним в беседу. Мать предупреждала: не стоит заговаривать с первым встречным. А она отвечала: он не первый встречный, он — армянин! И как ни пытались объяснить ей, что и среди армян бывают воры и преступники, девочку это все равно не убеждало. Она твердо верила в то, что если армянин, то непременно хороший.
В 1995-м Валери-Ашхен оставила благополучную Францию и переехала в Армению, где основала компанию “Паризян сурч” (“Парижский кофе”).
— Г-жа Горцунян, каковы были мотивы, подвигнувшие вас основать бизнес в Армении?
— В Армении я впервые побывала в 16 лет. Я родилась во Франции, но уже с самого раннего возраста поняла, насколько важно для меня осознание своей национальной идентичности, и начала проявлять живой интерес ко всему, что связано с историей и культурой армянского народа. С годами интерес этот усиливался. У меня есть двое братьев — мы росли и воспитывались в одной семье, но наиболее трепетно к своим национальным корням относилась я. Наверное, именно в этом причина, что они не поддержали мое решение переехать в Армению, более того, назвали меня “шальной армянкой”. Мой отец занимался во Франции — и очень успешно — производством кофе. Для меня он был истинным королем, непревзойденным мастером в этом деле. Я многому научилась у него и влюбилась в это дело.
После землетрясения 1988 года я сотрудничала с организаций SOS Armenie, посылала пострадавшим помощь. А решение переехать в Армению пришло ко мне после того как погиб мой близкий друг, национальный герой Армении Монте Мелконян.
— То есть вас интересовал не столько бизнес, сколько стремление быть в самой Армении?
— Я выросла в обеспеченной семье и могла позволить себе вполне благополучную жизнь в Париже. Но желание жить на родине оказалось сильнее. Ситуация в Армении в середине 90-х была нестабильной, кроме того, существует большая разница между местной культурой и культурой зарубежных армян. И, поняв, что выбирать могу лишь для себя, но решать за детей не имею права, я приехала в Ереван, оставив своих детей в Париже.
— В каких условиях вы начинали свой бизнес? Много было трудностей?
— В Ереван мы приехали в 1995-м. Подобрали помещение, завезли оборудование. На первых порах действительно было трудно, но мы не обращали на эти трудности внимания, более того, работали с воодушевлением. Люди в Армении привыкли к другому кофе. В советской Армении из завозимого кофе выпаривали кофеин, а промытые зерна выдавали покупателям за кофе. Народ был непривычен к настоящему кофе, поэтому очень быстро признал нас. Спрос на наш кофе был таким огромным, что обжарочные машины не успевали обрабатывать кофе. Половину дома занимал магазин, в другой половине жили мы, поэтому пришлось переоборудовать в обжарочную даже кухню. Вот так дом N 23 на Абовяна стал кофейным мини-заводом. Я приехала в Армению вовсе не для того, чтобы заниматься бизнесом, делать деньги. И очень обидно, что в суде удостоилась самого некрасивого отношения. У меня отняли половину имущества...
— Это, наверное, в связи с вашим бывшим мужем Вазгеном Асатряном?
— Да. Он требовал 25 процентов компании “Паризян сурч”, и органы правосудия посодействовали ему в этом, потому что Вазген был из Армении, знал, какие здесь законы, какое правосудие и что в суде здесь выигрывают за взятку. Я вообще не ведала обо всем этом и в этом отношении была очень наивна. Я знала, что я права, а раз права, то должна выиграть. Суд длился два года. За это время он нашел возможность продать принадлежавшие мне дома, а деньги присвоил. Мне же оставил долги предприятия. Мне говорили, что налоговые органы на меня натравил именно он. Вполне вероятно. Несколько дней назад меня навестил Нарек (председатель Союза искусства “Нарекаци” Нарек Арутюнян — Л.О.). Как вы знаете, против него возбуждено уголовное дело по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Бухгалтерию нашей фирмы и этого союза вела одна и та же компания. И здесь я вижу один и тот же сценарий, направленный против зарубежных армян. Нарек попросил меня поддержать его в борьбе. И я буду бороться вместе с ним, чтобы покончить в Армении со всем этим, чтобы диаспора смогла снова делать здесь инвестиции.
— Г-жа Горцунян, а до этого у вас были проблемы с налоговыми органами?
— Первоначально “Паризян сурч” был крошечным магазинчиком, но с первых же месяцев сюда зачастили с проверками налоговики. Было очень смешно. Я вообще-то никогда не боялась налоговых органов, да и зачем мне было бояться? Во Франции, например, их никто не боится. Приходят, проверяют, если составляют акт, платишь, если нет, так нет. Я удивляюсь тому, что в Армении так боятся налоговой службы. Расскажу про один забавный случай. Я знала многих из видных участников Карабахского движения — они часто захаживали в наше кафе. Как-то, совершив свой очередной рейд, налоговики просто опешили, увидев, кто наши клиенты. Проверки сразу же прекратились. Потом выяснилось, что бумага на проверку у них была липовой. Они, наверное, думали, что вот приехали наивные, тупые заграничные армяне, не разберут, что фальшивка, так что сможем урвать...
— До последних проверок налоговой службы вы знали о долгах своей компании?
— Они пришли и сказали, что вот уже несколько лет не проверяли нашу фирму. Сама я в бухгалтерии ничего не смыслю. Но когда мой бывший муж перестал заниматься менеджментом компании, я узнала, что в плане бухгалтерии положение сложное. Мне сказали, что бухгалтерия в очень плохом состоянии и что если начнутся проверки, то возникнут проблемы.
— То есть долги эти образовались в период работы вашего бывшего мужа?
— Да. Акт был составлен до начала 2009 года, а в 2006-2008 гг. именно он управлял компанией “Паризян сурч”. А ведь компания, которая вела нашу бухгалтерию, заверяла меня, что проблем не будет. Кстати, я платила им очень даже прилично — только бухгалтеру 2500 долларов. Для моей маленькой компании это солидная сумма. Мне говорили: не беспокойся, никаких проблем у тебя не будет. Но случилось как раз наоборот: летом прошлого года налоговики составили акт на 80 миллионов драмов, с чем я не была согласна, но оказалась не в силах бороться и вынужденно согласилась выплатить эту сумму. Попросила отсрочки, поскольку такой суммы у меня не было, и вынуждена была продать часть компании “Паризян сурч”. А продажа всей остальной части компании — следствие всего этого. Мне посоветовали дать взятку, но я на это не пошла — как я могла пойти на такое, если сама боролась против взяток?! Просто я оказалась настолько наивной, что во всеуслышание заговорила об этом. Скорее всего именно за это и наказали меня. Я не отрицаю, что “Паризян сурч” представляла неверную отчетность, но возможность для переговоров была. Я не стала обращаться в суд, поскольку уже знала, какова наша судебная система...
— Г-жа Горцунян, в прессе промелькнула и версия о том, что определенные люди покровительствовали вам, поэтому у вас и не было раньше проблем с налоговиками, а ваши проблемы начались, когда они решили больше не помогать вам.
— Кто покровительствовал? Пусть назовут конкретные имена! Никто мне не покровительствовал. В Армении никаких “крыш” у меня не было и не могло быть. Я всегда говорила Вазгену: лучше платить налоги и жить спокойно.
— Вице-премьер Армен Геворгян заявил, что не знаком с вашим делом, но убежден: ни один государственный чиновник ни в коей степени не желает, чтобы производитель его страны прекратил свою деятельность.
— Если б я была высокопоставленным чиновником и узнала, что у предприятия, действующего 16 лет, возникли проблемы, я бы вызвала своих сотрудников, чтобы выяснить, в чем дело. Я бы встретилась с этим бизнесменом и попыталась бы как-нибудь решить проблему. И уж сделала бы так, чтобы бизнесмен смог постепенно выплатить долги, а не вынужден был продавать фирму. Но мне ничего подобного не предложили. Я не хочу персонифицировать проблему. Как только появился этот акт, мои друзья из диаспоры пытались связаться с премьер-министром Армении и убедить его, что Горцунян не воровка, что она готова и хочет уплатить долги — надо только дать ей время. Но никакого отклика не последовало...
— Ходят также слухи, что кое-кто положил глаз на “Паризян сурч” и не прочь завладеть этой фирмой.
— То, что кафе “Паризян сурч” расположено в одном из самых престижных мест Еревана, известно всем. Порой я и сама говорила в шутку: “Сколько людей, положивших глаз на это место, — наверное, под ним залежи золота!” Я же накапливала здесь одни лишь долги...
— Кто-то из олигархов предложил вам продать кафе?
— Да, было такое. Но я сама выбираю покупателей. Я продам свое кафе только тому, у кого хватит ума не менять дух “Паризян сурч”. Это моя последняя борьба — за то, чтобы сотрудники кафе работали, как и прежде.
— Вы скажете, кто этот покупатель?
— Нет, не могу — я не вправе этого делать. Окончательно сделка будет заключена в конце января, тогда и станет известно имя.
Я могла без лишнего шума продать “Паризян сурч” и уехать в Париж, но то, что я сейчас делаю, — форма моего последнего протеста. Я уже 16 лет говорю о том, что на здешнем рынке кофе происходят ужасные вещи. И только недавно государство заметило это и оштрафовало кое-кого. Но как нажились эти дельцы за это время! Где же тут справедливость? Если они добавляют в кофе горох и желуди, то пусть так и пишут на упаковке и пусть потребитель, покупая, будет информирован об этом!
— Думали ли вы о том, чем займетесь в Париже?
— Я в Армению привезла миллионы, а уезжаю отсюда с грошами. Недавно в Ереван приезжал мэр Парижа, я встретилась с ним в посольстве Франции. Я сказала ему, что очень хочу основать в Париже маленькое кафе, и он обещал помочь мне. Знаю, что хотя бы закон там работает, а мэр если и обещает что-то, то выполняет...
Лилит ОВАННИСЯН, "Новое время"
(Печатается с сокращениями)