Этот рассказ-воспоминание опубликован на страничке друга Гургена Маргаряна в социальной сети Facebook. Эмоциональный и яркий рассказ, думается, дает впечатление о погибшем от руки варвара армянском офицере, успевшем за столь недолгую жизнь оставить светлую память в сердцах своих друзей. Именно таким – добрым и храбрым - его запомнили товарищи, пусть таким его узнают все…
СЕНТЯБРЬ 1995-го. Мой первый день в качестве студента Политехнического института – новый наряд, стильные туфли... Вошел в "черное здание". После расспросов нашел свою группу, которая потихоньку собиралась в аудитории. Сел рядом с каким-то парнем.
- Привет, меня Гайк зовут.
- Привет. Я – Гурген.
Перекинувшись парой слов, я уже понял, что он нормальный парень. Гуго был высоким, плечистым юношей – сразу видно, что спортсмен. Мой первый знакомый и первый друг в институте...
Спустя какое-то время мы сдружились – я, Гуго, Грач, Пило, иджеванский Гаго всегда были вместе. Что скрывать – пользовались авторитетом, отставив в сторону занятия. И только Гуго прилежно сидел на всех лекциях. Мы подтрунивали над ним, мол, беги, урок начался, и он тут же наивно спешил в аудиторию... В дни сессии только его можно было тайком спросить и благодаря этому сдать экзамен.
После лекций он каждый день ходил в спортзал. Мы шутили, что он стал походить телом на Арнольда Шварценеггера. Если во время потасовок Гуго и Даво были с нами, то количество стоявших против не имело значения. Если ввязывались в драку, он оттаскивал меня и пытался в одиночку решить все вопросы. Да и то жалел их, давал каждому по подзатыльнику, и те убегали прочь. Он был очень сильным, но таким наивным, открытым и добрым парнем...
Мы, пятеро друзей, проучились вместе 4 года. После окончания института в 1999 году думали, как бы попасть служить вместе. Не получилось – Гургена отправили в Капан – Кармракар, нас - в другие районы. За время службы я часто слышал о том, что Гуго очень любят и уважают в Кармракаре. Он звонил по армейской связи и говорил: приезжай ко мне. А я ему: мне и здесь хорошо, Гуго джан, ты только не давай там в обиду друга моего брата, Або. Он отвечал: конечно, не дам, но почему только Або?
В 2001-м мы вернулись домой из армии и сразу собрались. Всем было что рассказать о службе. Гуго сказал, что командир его полка в Ереване получил должность в Генштабе и зовет его в Министерство обороны. Мы начали отговаривать – мол, военным хочешь стать? А он отвечал: "Ну да, в отделе связей буду работать, за границу буду ездить, заодно и мир повидаю…"
В январе 2004-го Гуго позвонил мне: "Старик, давай соберемся, посидим где-нибудь. Через пару дней уезжаю в Венгрию на курсы, надо бы встретиться перед отъездом". Я обрадовался. Встретились со старыми друзьями, посидели в кафе около Комплекса. Гуго радовался, что едет за границу и после курсов продвинется по службе. Рассказывал о том, что едет на курсы английского по программе НАТО "Партнерство ради мира". Мы шутили – мол, ради английского едешь в Венгрию… Долго и хорошо посидели, вспоминали институт, армию. Поздно вечером пожелали Гургену удачи и разошлись по домам. Мои последние слова ему: "Гуг, позвони оттуда". Обещал…
РАНО УТРОМ 21 ФЕВРАЛЯ 2004 ГОДА раздался звонок Грача. Он плакал, голос был подавленный, еле слышный. В голове пронеслось бог знает что. "Старик, Гуго убили!" Несколько секунд тишины. Я не понимал, что он говорит, несколько раз переспрашивал – что случилось? "Брат, Гуго убили в Венгрии…" Наконец до меня дошло. "Как? Кто? Зачем? Кто сказал, точно знаешь?" - "Его брат Ваик сказал. Сукин сын - азербайджанец его во сне топором убил…" И опять слезы, рыдания…
Я поехал к ним домой. Все не верилось, не хотелось верить. Темная комната, бедно обставленная. Тишина какая-то странная... Зашел в комнату Ваика, обнял его. Не знаешь, что говорить в такие минуты. Уже было ясно, что Грач сказал правду. Но все равно не верилось. Была просто тишина и окаменевшие глаза его родных…
Ваик рассказывал: "Он несколько раз по телефону говорил, что на курсах есть офицеры из разных стран, в том числе и азербайджанцы, что в первый же день азербайджанец Рамиль Сафаров подошел к нему. Со смехом рассказывал, что кое-как объяснялись по-русски. "Ты из Армении?" – спрашивал турок. "Да, а ты откуда?" - "Я из Азербайджана, зовут Рамиль, но мы братья. Мы ведь не враги друг другу – что было, то было". Все обнимал Гургена, повторяя, что, мол, они не враги. Сидели вместе, пили чай, он расспрашивал Гуго, мол, где служил. Гурген отвечал ему и после каждого третьего слова тот повторял: "Мы братья…"
... 19 февраля в 05.30, когда Гурген спал в своей комнате, азербайджанец Сафаров с топором в руке тайком вошел в комнату, дверь которой могла быть заперта, но была открыта, потому что Гурген считал, что бояться ему нечего. Он не сомневался, что опасность ему не угрожает. Азербайджанец зверски убил его топором с воплями "умрите, армяне!"
ЦИТАТА ИЗ СУДЕБНОГО ДЕЛА. "Проживавший вместе с Гургеном в одной комнате венгр Кути Балаш рассказывал, что вечером он выпил чай и лег спать, а Гурген продолжал заниматься. Потом где-то в половине десятого он пошел навестить другого армянского участника. Венгерский офицер не слышал, когда он вернулся, и только под утро почувствовал, что кто-то зажег свет. Подумал, что это сосед, но, услышав приглушенные голоса, повернулся и увидел азербайджанца, стоявшего с топором в руке у постели Гургена. "В этот момент я понял, что произошло нечто ужасное. Все вокруг было в крови. Я закричал, чтобы азербайджанец прекратил. Он сказал, что со мной у него нет проблем и он меня не тронет. На его лице была радость, словно он совершил что-то важное. Я был в шоке, выбежал в коридор с криками о помощи. Рамиль пошел в другом направлении" - говорится в показаниях венгерского офицера.
Сразу после убийства азербайджанец направился в комнату другого армянского участника с целью покончить и с ним. Встретив по пути узбекского офицера, Сафаров предложил ему пойти с ним вместе "на дело". Узбек попытался успокоить убийцу, но ему это не удалось. С окровавленным топором в руке азербайджанец приблизился к комнате, где жил Гайк Макучян, однако дверь была заперта. Не сумев взломать ее, он начал громко выкрикивать имя Макучяна. Заспанный Гайк подошел к двери, чтобы открыть, но проживавший вместе с ним литовец, накануне заперевший дверь, спас ему жизнь...
Ваик рассказывал о телефонных беседах с Гуго, сообщавшим о теплом отношении к нему азербайджанца: "Он все повторял, что это "мелкие, напуганные люди". А у меня перед глазами все проходил мой друг Гурген во всех этих обстоятельствах, и сердце разрывалось на куски при мысли, что, не будь он спящим, живо расправился бы с "этим"... Но "если" не бывает...
Опять и опять – турок с улыбкой на губах убил армянина. Сколько раз еще истории повторяться?
На похороны Гуго собралась вся республика. Называли его героем, отнесли гроб на площадь. Мы, четверо его друзей, стояли растерянные, оглушенные горем. Вся эта церемония для меня была чем-то вроде театра. Смотрел на Ваика, на отца Гуго – понимал, что нет утешения, что не вернешь. И есть только жажда мести - убить этого турка и восстановить справедливость...
Все это происходит в наши дни. Сто лет назад тоже происходило. Есть люди, которые считают, что сейчас мы живем в цивилизованном мире, мол, другие нравы, другие подходы, что все прошло и надо стремиться к миру. Нет, поборники толерантности, нечего продвигать свои глупые теории и бредни о "мире" на основании только сериалов и любовных романов. Нет "старых" турок и нет "новых времен". Это происходит в наши дни, но все, как раньше, ничто не изменилось. Турок для армянина всегда останется турком.
... С того дня мы редко собираемся студенческими друзьями. Что-то ушло с невозможностью возвращения. Дед мой говорил: "С турком нельзя делить хлеб". Он говорил это еще в те времена, когда не было карабахского вопроса, не было войны. Слова деда как догма отпечатались в моей голове.
Гайк ЦИРУНЯН, "Голос Армении"