То, что происходит в Сирии и вокруг ядерной программы Ирана, является логическим продолжением так называемой «арабской весны». В то же время, наряду с общностями, «сирийские» процессы имеют особенности, нехарактерные для победного арабского революционного шествия. Заметим также, что на этом условно втором этапе наиболее четко прослеживаются мотивы действий крупных геополитических акторов на Ближнем и Среднем Востоке. Известно, что они официально не афишируются и речь идет лишь о борьбе за права человека и политические свободы. Однако сопоставительный анализ, пожалуй, позволяет сделать некоторые выводы.
Результаты первого этапа
Сегодня можно констатировать, что начавшийся в 2011г. первый этап «революций» завершился. Попытаемся обобщить некоторые главные итоги этого этапа.
- Имеющая ранее определенный уровень политического влияния и экономического развития Ливия фактически превратилась из государства в «территорию», где есть запасы энергоносителей и объединившиеся по различным признакам и конфликтующие между собой группы населения.
- В считающемся лидером арабского мира Египте правят нелегитимная военная «хунта» и достигшие бесспорного преимущества в выборах (согласно демократическим нормам) исламисты: такой синтез, по меньшей мере в обозримом будущем, практически лишает эту страну перспективы современного развития.
Эти реалии, независимо от механизмов формирования, по своему содержанию и логике совпадают со сложившейся в Ираке после американского вторжения ситуацией: эта страна и ее население разделились по этническим и конфессиональным признакам, государственная система фактически не действует, а межконфессиональные столкновения и теракты стали обычным явлением. Т.е. Ирак еще раньше приобрел статус «территории», имеющей природные ресурсы, и разговоры о перспективах его развития столь же спорны, как и в случае Ливии или Египта. Сегодня делается почти все, чтобы в такой же ситуации оказалась Сирия, а в определенных сценариях – даже Иран. Очевидно, что эта закономерность является результатом последовательной стратегии. Эта «большая американская стратегия» имеет разные аспекты и преследует различные цели, комплексный анализ которых представляет собой отдельную задачу. В частности, в контексте развитий вокруг Сирии и Ирана одним из основных мотивов является обеспечение безопасности регионального союзника «номер 1» США – Израиля. Ранее заявления об уничтожении этой страны и народа можно было слышать довольно часто. В результате начавшейся в 2003г. трансформации региона число амбициозных режимов сократилось, и такие заявления, пожалуй, делают только руководители Ирана.
Заметим, что в региональных процессах наличествует также другая четкая закономерность. Вышеупомянутая «территориальная»¹ ситуация сформировалась, как мы уже отметили, благодаря целенаправленным действиям США и их союзников. Однако до последнего времени эти действия не встречали серьезного, материализованного противостояния других геополитических акторов. На нынешнем этапе ситуация принципиально изменилась, и это обусловлено рядом факторов.
Сирия и Иран – «критическая инфраструктура»
Сирийский кризис интернационализировался и приобрел, если можно так сформулировать, «глобальный статус». Ранее в «революционных» арабских странах в конфликте «власть-оппозиция» только последняя получала военно-политическую, экономическую, информационную и иную поддержку. Помощь, как правило, оказывают США, европейские страны, из которых своей активностью отличилась Франция и относительной благоразумностью – Германия. Крайне важна всевозможная поддержка, оказываемая региональными странами, в частности, Саудовской Аравией, Катаром, Турцией и даже «Аль-Каидой» (которая, кстати, активна особенно в вопросе Сирии).
Иначе обстоит ситуация в случае с Сирией, где властям непосредственно содействует региональный союзник Иран. Принимая во внимание то обстоятельство, что одним из основных мотивов «сирийской революции» является снижение влияния Ирана в регионе, нужно учесть также сформировавшуюся между Ираном, Пакистаном и Афганистаном солидарность. Примечательно также, что Сирия получает помощь в том числе от своих непосредственных соседей – Ирака (в виде боевиков лидера шиитов этой страны Моктада ас-Садра) и ливанской «Хизбаллы» (из подконтрольных ей районов).
Но самое главное, пожалуй, в том, что в дело поддержки сирийским властям в той или иной степени вовлеклись также крупные геополитические «акторы» Россия и Китай. Известное «вето» этих стран в ООН, конечно же, не ликвидировало возможности внешнего вмешательства в происходящие в Сирии процессы. Известно, что решения ООН существенно обесценились и потеряли свое значение: достаточно вспомнить 2003-й год, когда США, проигнорировав устав ООН и даже мнение своих союзников по НАТО, захватили Ирак. В то же время все еще свеж прецедент Ливии, когда резолюция ООН, давшая повод для различных толкований, фактически узаконила интервенцию НАТО. Российско-китайское «вето» лишило международной легитимности осуществление аналогичного сценария в Сирии.
Примечательно, что за бурными обсуждениями ООН последовали визиты в Дамаск министра иностранных дел и директора службы внешней разведки РФ С.Лаврова и М.Фрадкова, а чуть позже также – замглавы МИДа КНР Чжань Цзюна. Согласно информации СМИ, Россия намерена продать вооруженной в основном российским оружием Сирии воздушное и ракетное вооружение (отмеченный в СМИ объем составляет $4-5 млрд.). А присутствие Фрадкова в делегации свидетельствует об активизации сотрудничества между двумя странами в сфере спецслужб. В связи с этим отметим, что эти службы в Сирии «представлены» в Сирии довольно широко, и можно встретить сведения о взятии в плен граждан разных стран конфликтующими силами. Сирийским событиям присущ также не только конфессиональный², но и религиозный фактор, обусловливающий также активность христианских духовных структур по крайней мере во всемирном информационном пространстве.
Таким образом, в разворачиваемые вокруг Сирии и Ирана действия непосредственно вовлечены десятки стран. Нынешнему конфликту присущи все элементы Холодной войны: стороны широко применяют все возможные средства дипломатического и военного, информационно-психологического, экономического и террористического вмешательства. В частности, США эффективно применяют методы оправдавшего себя в ходе «холодного» конфликта с СССР экономического и психологического воздействия. Сложившаяся многоплановая ситуация обусловлена следующими обстоятельствами:
- Формирование многополярного миропорядка вступило в стадию становления. Несмотря на то, что сегодня США по своей военной мощи значительно превосходят остальных геополитических акторов, политические и экономические возможности сверхдержавы заметно ограничились. Этот факт адекватно воспринимается Соединенными Штатами, и структуры, разрабатывающие стратегию этой державы и планирующие ее политику, стремятся использовать свое уже «временное» превосходство, чтобы наилучшим образом укрепить свои позиции, учитывая ужесточение конкуренции в условиях многополярности.
- Факты адекватно воспринимаются также оппонентами США, и они уже начали показывать признаки «непокорности». Такая «непокорность» обусловлена не только общей философией глобального многополярного миропорядка, но и конкретными расчетами. Американский проект превращения так называемого «Нового Ближнего Востока» (включая Афганистан) в «турбулизованную территорию» предполагает не только лишение России и Китая военно-политических и экономических рычагов в одном из важнейших регионов, но и угрожает «заразить» также эти державы³. Т.е. этот проект имеет конкретную направленность, и его окончательной реализации в наиболее материализованной форме препятствует «тандем» Иран-Сирия, являющийся своеобразной «критической инфраструктурой» в контексте геополитического конфликта.
- Уязвимым звеном вышеупомянутого «тандема» является Сирия: если США и их союзникам удастся сломить противостояние основного регионального союзника Ирана, то это значительным образом изменит соотношение сил в регионе в ущерб Ирану и другим геополитическим акторам.
Возможные развития
Конфликт между правительственными силами и «Сирийской свободной армией» (около 20 тысяч боевиков) продолжается уже более года, и пока довольно хорошо вооруженной 300-тысячной армии Асада удается в той или иной степени контролировать ситуацию. В плане поставляемых извне ресурсов (в том числе человеческих) также, похоже, сложился определенный баланс. Однако если царящий в стране хаос создает благоприятную среду для боевиков, то такая ситуация препятствует государственным органам в осуществлении своих функций. Т.е. время в каком-то смысле работает на вооруженные группировки. Это вынуждает власть пойти на жесткие силовые шаги, которые, однако, по крайней мере сегодня, не приводят к желаемому результату. Если не будут найдены компромиссные варианты, то даже в случае сохранения режима Асада все это может привести к «эрозии» сирийского государства и опять же к превращению этой страны в «территорию» и своеобразную «черную дыру», поглощающую ресурсы ее союзников.
Совершенно иные реалии в случае Ирана: в основе принятых в его отношении экономических санкций и психологических действий лежит ядерная программа этой страны. Известно, что Израиль крайне щепетильно относится к этому вопросу. Безусловно, имея достаточное количество собственного ядерного оружия и средств для его доведения до цели, эта страна может нанести тяжелый ответный (или даже превентивный) удар потенциальному противнику. В то же время даже несколько ядерных ударов, нанесенных этой стране, имеющей небольшую территорию, могут стать роковыми для еврейского государства.
Раньше Израиль поступал весьма жестко и решительно со странами региона, имеющими ядерные амбиции. Построенный 7 июня 1981г. с помощью Франции Иракский ядерный центр Аль-Тувейт был уничтожен израильскими ВВС. По иронии судьбы в этом деле важную роль сыграл Иран, который не только дал израильтянам подробную карту этой местности, но и обеспечил посадку израильских истребителей в Тебризском аэропорту. В сентябре 2007г. Израиль уничтожил сирийский ядерный центр, построенный при содействии Северной Кореи. По всей вероятности, Израиль точно так же поступил бы и с Ираном, если бы имел для этого соответствующие ресурсы и уверенность в том, что последствия такой акции не будут для него крайне тяжелыми.
Теоретически, военный вариант уничтожения ядерного потенциала Ирана возможен лишь при непосредственном участии США, однако, по мнению экспертов, он в любом случае потребует также широкомасштабных и продолжительных действий, к которым не готовы даже США, с учетом афганского фактора, вывода вооруженных сил из Ирака и, наконец, предвыборного периода. В сложившихся условиях стратегия «осады» Ирана по рецептам Холодной войны не только самая оптимальная, но и, пожалуй, единственная. В то же время эта экономическая и информационная «осада» в «многополярных» реалиях не всегда эффективна. Иран, несмотря на крупные экономические потери, довольно гибко сумел удовлетворительно решить вопрос экспорта энергоносителей. Наряду с этим, несмотря на «инакомыслящие» проявления части общества, особенно молодежи, сегодня превалирующая часть населения Ирана воспринимает американо-израильский фактор враждебно. Т.е. в отличие от прозападных ориентаций в советском обществе в годы Холодной войны, способствовавших распаду этой державы, ситуация в Иране иная. Другими словами, можно полагать, что эта страна может оказывать долгое сопротивление в условиях Холодной войны. В контексте такого сценария примечательны прогнозы «Стратфора», согласно которым напряженные отношения США-Иран могут, при определенных условиях, преобразоваться в партнерство.
¹ Автор избегает использования термина «хаотичный», поскольку он требует достаточно обширных комментариев.
² Конфессиональные противоречия шиитов и суннитов являются одним из лейтмотивов региональных процессов.
³ В связи с этим следует подчеркнуть, что отношения Россия-Китай-Иран все еще не переросли в широкое военно-политическое сотрудничество, и вообще, перспектива такого сотрудничества сегодня весьма туманна. В этом плане гораздо выгоднее позиции США, Израиля, их европейских и региональных партнеров, между которыми в течение десятилетий формировался богатый опыт стратегического партнерства и общая политическая культура.
Гагик Арутюнян, Исполнительный директор НОФ «Нораванк»