Герой Арцаха, бывший начальник артиллерии Армии обороны НКР, генерал-майор Жора Гаспарян - один из ярких представителей комсостава, усилиями которого была одержана победа. После многолетнего отсутствия он вернулся в Армению в чине подполковника Советской армии. Узнав, что в Арцахе, и, в частности, в его родном селе Зардахач неспокойно, приехал на родину и записался добровольцем в местный отряд самообороны. Он знал, что его военный опыт и знания пригодятся в общем деле.
Однажды он выехал в Ереван, чтобы разыскать ребят из родного села, раздобыть боеприпасы и одежду для фидаинов. Заходит к Вазгену Саркисяну, представляется, а тот удивленно спрашивает: «Так значит, Жора - это ты? Серж Саргсян ищет тебя. Там считают тебя «дезертиром», приказали разыскать, «арестовать» и вернуть в Карабах...». О нем уже знали по рассказу ребят с Мартакертского фронта. Они гордились тем, что среди них есть профессиональный артиллерист, подполковник, который служил в Германии. Вазген Саркисян связался по телефону с Сержем Саргсяном: «Я отыскал артиллериста Жору. Придет к тебе с 25 ребятами, одежду дам я, оружие - ты».
«Я еще не знал, что в командовании уже поговаривают об освобождении Шуши. Как человек военный и кадровый офицер я четко осознавал, что ключ к освобождению Арцаха находится в Шуши, и нужно просто пойти и взять его, - вспоминает Ж. Гаспарян. - Однажды меня вызвали на совещание, где присутствовали все ответственные за разработку Шушинской операции лица. Подумал про себя, что ситуация сложная, потому и собрались, но выяснилось, что готовились к Шушинской операции и проводилась мобилизация сил и средств. Первое задание я получил от Аркадия Тер-Тадевосяна (Командоса): «Поезжай в Каринтак и выясни, почему их орудие не стреляет». Я слышал о Каринтаке, но где находится это село, не знал... В Степанакерте я был всего два раза - в 1978 и 1986 г.г., да и то проездом. 25 лет скитался по советским республикам и зарубежным странам. Беру карту и начинаю искать Каринтак, но никак не могу найти, однако стесняюсь у кого-то спросить и, наконец, где-то рядом с Шуши обнаруживаю топоним «Дашалты». Так и есть, одно из очередных «открытий» азеров: переименовали армянский населенный пункт на свой лад. «Открытие» - сказано мягко: это всего лишь кирпичик целенаправленной государственной политики. В этот момент меня вызывает к себе Серж Саргсян. Захожу и вижу, молодой человек в камуфляже, с бородой, что-то показывает и говорит вроде по-армянски, но я ничего не понимаю. Оказалось, это Аво. Я познакомился с ним. Он мне стал рассказывать, что азербайджанская пушка с Хазазского склона стреляет по поселку Кармир шука. Я сказал, что этого не может быть, с ума, что ли, сошли азеры? Он вспылил: «По-твоему, я фантазирую? Я ее видел своими глазами». С. Саргсян отправил меня туда и поручил разобраться во всем на месте. Я поехал. У села Авдур нашли орудие, погрузили в машину и направились в поселок Кармир шука. Когда мы приехали, то увидели, что на вершине холма действительно стоит пушка, азеры распивают чаи и берут на прицел приглянувшийся им дом. Открываем огонь, уничтожаем вражескую технику и возвращаемся для получения очередного задания. А состояло оно в том, чтобы сосредоточить в одном месте все силы и технические средства.
Армия находилась на стадии формирования, и поэтому выполнение данного задания было сопряжено с рядом трудностей: каждый отряд хотел иметь технику при себе, оборонять свое село и свой населенный пункт. Где-то их можно было понять, но в интересах общего дела технику следовало централизовать».
Ж. Гаспарян «исследовал» все имеющиеся технические средства и их возможности и поехал в местечко Айказов, где были две установки «Град» со своими командирами - Сергеем Арутюняном и Валерием Карапетяном. Два орудия имелись в ЦОРе, он проверил также их техническое состояние. Одним словом, централизовал весь имеющийся на тот момент технический потенциал. На одном из совещаний Ж. Гаспарян был назначен ответственным за ведение артиллерийского огня, там же узнал, что готовится операция по освобождению Шуши.
«От радости сердце екнуло в груди, - не скрывая волнение, рассказывает генерал, - кое-как сдержал слезы... Перед глазами встал образ отца, который родился в селе Ехцаох. Во время армянских погромов 17-го года он вместе с трехлетним братом бежал оттуда. Добрались до села Вагуас. Отец нанялся там на работу батраком, затем перебрался в Зардахач, построил дом, обзавелся семьей, но... до конца жизни так и не забыл Шуши, свое родное село Ехцаох. Я часто слышал от него: «Неужели наш Шуши, наш Гала, останется у азеров?». Поэтому когда я узнал о подготовке к операции по освобождению Шуши, разволновался. Наконец-то мне удастся осуществить мечту отца, подумал я. С большим воодушевлением и ответственностью взялся за дело, уточнял огневые позиции... Я поздравил личный состав с благой вестью и попросил их никому ничего не рассказывать до наступления заветного дня. Радость бойцов была безгранична, казалось, мы идем не в бой, а на праздник, торжества. Вместе с тем было ощущение, что мы готовимся к получению аттестата зрелости.
На одной из высот Дашушена я выбрал себе командный пункт: он был окружен остроконечными камнями и имел настолько естественный вид, что мы окрестили это место «Орлиным гнездом». Оттуда Шуши виднелся как на ладони. Всякий раз, когда в объектив бинокля попадала полуразрушенная церковь Казанчецоц, на глаза наворачивались слезы, а рядом с храмом стояла установка «Град», из которой ежедневно обстреливались столица и близлежащие села.
Когда мы были уже готовы, я доложил командованию. Сильно волновался, на меня была возложена большая ответственность - руководить и координировать артиллерийский огонь. Это было большим испытанием, экзаменом на состоятельность не как артиллериста, специалиста, а как гражданина своей страны. То был своеобразный отчет перед родиной, перед народом. Шуши должен был вновь стать нашим - это было делом чести.
Наши огневые позиции располагались между местечками «Капутан» и «Прмки», однако, дабы отвлечь внимание противника, ребята с ходу открывали огонь с территории села Ханацах. Для того чтобы сдержать противника и создать иллюзию наличия у нас многочисленной техники, мы повернули установку и в сторону Агдама. Если бы мы руководствовались сугубо военным уставом, то для освобождения Шуши нам понадобилось бы 300 орудий (на участке прорыва на каждый километр требуется 120 пушек), а их у нас было - на пальцах пересчитать. В Шуши мы одержали не только военную победу. Шуши стал апогеем победы духа армянского воина. Это была беспрецедентная, не имеющая аналогов морально-психологическая акция. Шуши надломил хребет азеров. Именно с Шуши начались потери противника, и хотя впоследствии у него были военные успехи, его боевой дух уже был сломлен.
Я наблюдал с командного пункта, видел скалы и расщелины и думал о пехоте: как же она будет подниматься? Ее безопасное продвижение зависело также от успешного ведения нами огня. Я все время думал о спасении хотя бы 50 процентов ребят, но, к счастью, Шуши мы освободили с минимальными потерями... Крест, который был не только на нашей форме, но и в наших душах, в час величайшего испытания стал нашим ангелом-хранителем. Шуши был освобожден... Одним из первых я вошел в церковь и мысленно «доложил» отцу: Шуши безвозвратно наш, армянский.
Возле церкви имелось около двух тысяч пустых ящиков от снарядов для установки «Град», все они были выпущены по нашим городам и селам, внутри же церкви мы обнаружили еще примерно 600 полных ящиков. Ребята тут же принялись расчищать церковь от снарядов. Чуть погодя пришли и командиры. Шуши ликовал, всех объяла такая несказанная, необъяснимая радость, что никто не заметил (или сделал вид, что не заметил) появления в небе вражеского самолета и вертолета.
После освобождения Шуши мне присвоили звание полковника и назначили начальником артиллерии армии».
Биография, арцахская одиссея генерала Гаспаряна продолжается. В народе его прозвали «Град Жора», и он гордится этим, гордится тем, что смог прослужить своему народу после 25-летней разлуки.
Сирвард МАРКАРЯН
http://artsakhtert.com