Как только до меня дошла весть об этом кошмаре, я уже знал, что брошу все дела и отправлюсь в дорогой моему сердцу центральный военный госпиталь. Пока ехал, вспоминал, как двадцать лет назад вертолеты стаями летали из фронтового Арцаха, перебрасывая прямо с поля боя раненых, которых из аэропорта «Эребуни» организованно развозили по многочисленным ереванским больницам.Тогда только-только, на базе железнодорожной больницы, наспех создали военный госпиталь.
Помнится, как основатели армянской гумантиарной организации "Американская помощь США" супруги Вардгес и Мери Наджаряны оперативно организовали отправку для госпиталя в первую очередь сотни новых медицинских коек. Далее Наджаряны взялись за строительство и оборудование военного госпиталя. Не мог не вспомнить и о том, что в министерстве здравоохранения республики была тогда создана специальная служба по организации обеспечения оперативной первичной медицинской помощи непосредствено на поле боя и по доставке раненых как в полевые так и городские больницы Степанакерта и Еревана. Возглавлял эту службу тогдашний первый заместитель министра здравоохранения Дереник Думанян.
Было произведено более десяти тысяч операций. И самое важное то, что около восьмидесяти процентов спасенных были возвращены на поле боя. Это ведь несколько дивизий. Цены не было этим ребятам, набравшимся уже бесценного боевого опыта, понюхавшим пороху. Таков был поистине героический подвиг наших военных врачей. Тогда, ведь, вся наша отечественная медицина, можно сказать, была военной.
* * *
Я поднялся на третий этаж главного корпуса госпиталя. Здесь, помнится, где-то к концу девяностых министр обороны Вазген Саркисян в торжественной обстановке присвоил Вардгесу Наджаряну звание полковника медицинской службы и собственноручно надел на его плечи китель с полковничьими погонами. По иронии судьбы, именно здесь на третьем этаже сегодня находится отделение реаниматологии, где лежат трое врачей. Состояние у всех троих тяжелое. Один – при смерти.
* * *
В этот день, 18 июня, все трое должны были проводить плановые операции. Однако более тридцати больных в ЛОР отделении, которым заведовал майор Ваге Аветян, не дождались своего лечащего врача. Как накануне вечером не дождались дома и его дети - пятилетний Гарик и четырехлетняя Милена. Не добрались до своих детей и своих пациентов еще двое коллег Ваге: микрохирург капитан Артак Баядян и общий военно-полевой хирург Гарик Согомонян. Все они находились на третьем этаже в реанимационном.
Я посетил их. Ваге без сознания. Держится на искусственном дыхании. Тяжелая травма черепа с анатомическим повреждением головного мозга. Подолгу беседовал с Артаком и Гариком. Состояние у них полегче. Но легче, конечно, по сранению с Ваге. У обоих переломы костей носа, сотрясение мозга, множественные следы от избиения на теле. У Артака левый глаз обрамлен черным пятном. Я подробно описал их рассказ в блокноте. Но пересказывать не хочу. Весь этот ужасный натурализм явно может помешать сути и смыслу цели, ради которой я взял в руки перо. Тема эта не давала мне покоя. Как врач, я знаю, что Ваге ... умрет. Знал, что двое его несмышленышей осиротеют. Сердце сжималось от боли. Молчать не мог. Блокнот стал дневником.
* * *
Каждый день читал множество статей и заметок, опубликованных в нашей печати о трагедии в "Арснакаре". Смотрел телематериалы. Разделял общественное мнение. Однако, в глубине души ловил себя на том, что в целом все мы не о том пишем. Не о том говорим. Превалирует тема об олигархах (имея в виду, конечно, в первую очередь хозяина "Арснакара"), страстно рвущихся в политику. Тема эта всех нас волновала с самого начала рождения республики. Об этом мы много говорили и спорили с Вазгеном Саркисяном. В очерке ''Неизвестный Вазген Саркисян”, опубликованном в газетах и книге "Бездна" ("Андунд"), я выразил ему свою точку зрения о том, что столь частые выборы у нас на всех уровнях непременно приведут страну и народ к чудовищному расколу, кризису, параличу, баррикадам, что, если мы ничего действенного не предпримем, то большой беды не виновать. Перечислил ему целый список богатейших и могущественных государств, которые обходятся без прямых и тайных голосований. Вазген уловил ход моих мыслей и сказал: "Во всех этих странах нормальный парламент". Я ему ответил: "Убери из нашей Конституции зловещий соблазн, каковым является статус неприкосновенности депутата, а также целую прорву привилегий, глядишь, и у нас будет нормальный парламент". Так что, проблема опасной политизированности олигархов, которые метят уже не только в законодательную власть, но и повыше, стояла у нас всегда. Это острая и отдельная тема, требующая своего безотлагательного разрешения. В вопросе же нынешней трагедии "Арснакара" мы должны решать куда более конкретную задачу. Поистине прав был Аристотель, выработавший четкую формулу: "Истина конкретна". А истина в данном конкретном случае требует ответить на вопрос, кто такие эти подонки, столь притягательные для молодежи? Что это за профессия такая - охрана ресторана, или любого другого частного учреждения? Кто дал право обозначить такую опасную самодеятельность серьезным словосочетанием "Служба безопасности"? Какую школу эти выкормыши новоявленных купцов кончали? Какие уроки проходили? Кто их кумиры? Говорят, они проходили занятия по карате. Вряд ли они освоили настоящие основы этого древнего восточного мудрого единоборья. Если бы они проходили основы карате, то должны были знать, что карате - это целая философия, а не мордобитие. Карате - это действенная справедливость, запрещающая, скажем, двум человекам нападать на одного. Карате - это борьба. Но борьба морали против безнравственности.
* * *
То, что и как произошло в "Арснакаре", нормальному человеку невозможно описать, объяснить, ибо невозможно понять. Здесь речь идет явно о патологии. При этом нельзя их считать даже шизофрениками. Люди, страдающие маниакально-депрессивным психозом, не в состоянии с невероятной ненавистью и главное - с циничной расчетливостью группами растаскивать по сторонам свои жервы, которые никак не ожидали, что так зверски с ними обойдутся. Я не хочу писать о деталях. Не хочу назвать их имена – детей их жалко. Это уже дело следователей, прокуроров, судей, адвокатов. В конце концов, не забудем, о главном принципе римского права: "слушай другую сторону". Хотя сам я уверен, что "другая сторона" не только будет оправдываться, но и, говоря словами Тютчева, "злословить жертву".
Никогда, наверное, не забуду лицо, глаза, голос Гарника Аветяна (отца Ваге), когда в присутствии врачей госпиталя и супруги президента Армении тикин Риты, он, после долгого молчания, глубоко вздохнул и тихо произнес: "Никому не пожелаю... ". Фразу он не смог завершить.
* * *
Я присутствовал в палате, где министр здравоохранения Армении Дереник Думанян беседовал с матерью Ваге Аветяна тикин Ленорой. Оказалось, они учились на одном курсе в Ереванском государственном институте. Будучи врачом, она хорошо знала все о тяжести состояния сына. На реплику о том, что злодеи будут сурово наказаны, тикин Ленора тихо ответила: "Этот вопрос меня уже не интересует". Я смотрел на лица бывших однокурсников, которые, казалось, на мгновение обрадовались встрече, но долго еще не могли начать разговор. Она дала понять, что в этой связи волнует и вопрос, как такое могло произойти вообще? Призналась, что знает и видит, как делается все, чтобы спасти сына. В какой-то мемент воцарилась в палате мертвая тишина. Тикин Ленора перевела в сторону взгляд. Прикрыла платком полные горя и тревоги глаза и едва слышно произнесла: "Постоянно вижу перед собой своих внуков. Детей Ваге".
* * *
Одним из первых посетил "раненых" (это именно тот термин - "раненые") министр обороны Сейран Оганян, который долго находился у постели Ваге, а затем в палате у Артака и Гарика. Были даны все организационные распоряжения подчиненным. Это было поздно вечером. Узнав о том, что у ворот госпиталя собрался народ, министр остановил машину.
Разговор был важным и нужным. По всему было видно, с каким уважанеием относятся к министру обороны. Там были не только родственники пострадавших. Представившаяся тетей Ваге Аветяна женщина, стараясь скрыть слезы, сказала, что она преподает историю и считает, что все беды наши от того, что школьные уроки, увы, вскоре забываются. "А без знания истории, своего народа, - продолжила она, - молодежь, особенно юноши, не могут быть патриотами. Вот и сегодня видим зверство у молодежи. Настоящий патриот не может так зверски относиться к соотечественнику. Многие сегодня сереют и тупеют на наших глазах, опускаясь до уровня примитивных и пошлых героев нескончаемых телесериалов, которые всей своей нелепой сутью унижают и оскорбляют достоинство нашего народа". Один из родственников выразил недоумение и недоразумение по поводу того, что у нас появилась этакая модная и дорогостоящая профессия так называемых частных охраников, готовых, в угоду своим самодовольным шефам, человека убить. Это уже не гражданин, это раб. Другой мужчина сравнил человека с церковью. "Бить и избивать человека, - сказал он, - это все равно, что разрушать церковь".
* * *
В темноте я достал из кармана крохотную записную книжку и незаметно для других ухитрился написать прямо на обложке два слова "Человек - церковь". Я не думаю, что это слишком уж пышный и слишком высокий образ - "Человек - церковь". Почему бы нет. В нем, как в церкви, таится таинство, дух, душа, неповторимость, как каждый хачкар с неповторимыми узорами. Мой дед, дедушка Маркос, часто повторял по разным поводам: "Нельзя к незнакомому человеку относиться плохо только потому, что он незнакомый". В детстве не очень и понимал суть этой формулы. Лишь потом вывел для себя. А в самом деле, кто знает? Может, в этом самом незнакомом человеке сидит сам Месроп Маштоц или Нарекаци, Аветик Исаакян или Виктор Амбарцумян. Ладно, пусть даже будет простой смертный, но – он твой соотечественник. Или, скажем словами поэта: современник, одновременник, сосед по эпохе. Человек - и все тут. Не офицер. Не врач. Не военный врач (хотя – тем более, что врач, военный врач). Повторяю: человек. Что такое незнакомый? Я не знаю, что такое "незнакомый". Особенно у нас, особенно после того, что пережил наш народ в веках. В двадцатом веке. Переживает сегодня.
* * *
Вернемся к аристотельской формуле "Истина конкретна". Преступление совершили частные охранники частного ресторана. Вот уже лет пятнадцать-двадцать общество считает их жалкими рабами, лизоблюдно обслуживающими неких идолов. Идолов, которых презирает сам Бог. Читайте Библию. По какому такому закону эти частники работают? Есть ли какое-то хотя бы подзаконное положение о частном охраннике частного заведения? С этими вопросами я обратился к начальнику следственного управления по особо важным делам Полиции Ваагну Арутюняну. Именно это управление занимается делом "Арснакара". Выяснилось, что у нас такого официального положения нет. Собственно, если призадуматься, то и нужды в этом нет. Ведь в структуре Республиканской Полиции есть огромное Главное управление по государственной охране. Зайдите в любое, не только государственное, учреждение, заведение, помещение, где у входа восседает охранник, чаще всего вооруженный. Это – официальное лицо, представляющее правительственный институт. Они, по части профессиональной и методической, подчиняются государственному полицейскому ведомству и получают зарплату от государства. Вот их, профессионалов, и нанимают те, кто нуждается в охране. Черт возьми, зачем нужно держать у себя целую дюжину лизоблюдов с бицепсами, заменяющими аттестат зрелости, когда можно нанять всего лишь одного полицейского с дипломом специалиста и быть спокойным. Ведь не случилась бы эта страшная трегедия, если бы там, в "Арснакаре", нес свою службу профессиональный охранник из Полиции. Всего лишь один, действительно, профессионал. В конце концов, можно при надобности и в полицию позвонить. Нет. Плевать на всех. Там, в "Арснакаре" не пахнет профессионализмом не только с охраной. Хоть обещал не влезать в следственные детали, все же сделаю исключение: ведь официант сам спровоцировал драку, зная, что за ним стоит целая дюжина, как писали в газатах, ублюдков, мордоворотов, подонков, злодеев , а одну из статей, кстати блистательных статей, озаглавили словом "Сволочи".
* * *
Все эти дни, делая записи в дневнике, я, как и тикин Ленора, как и Гарник, думаю о крохотных детях Ваге. Есть маленькая девочка и у Артака, есть маленькие сынишки у Гарика, которые уже больше десяти дней не видят своих отцов. Никак нельзя показать крошкам отцов с разбитыми носами и синяками под глазами. Однако, я не могу не думать о том, что, боже мой, ведь есть дети и у преступников, которых сегодня в открытой печати и на телекране на весь мир, поделом, называют ублюдками и сволочами. У них есть жены, родители, сестры, братья, бабушки, дедушки, родственники, соседи.
В кабинете у Ваагна Арутюняна я, так сказать, изучил краткие биографии этих преступников. Не буду приводить здесь данные, сколько у каждого из них есть детей, кто их родители. Скажу лшшь о том, что к великому сожалению, на этом горестном фоне есть уже еще одна драма – это их дети. Восемь меленьких детей теперь должны расплачиваться за преступления отцов своим сиротством. Такова будет расплата. И теперь надолго останутся, можно сказать, сиротами восемь невинных мальчишек и девчонок, которым, как известно, в нормальных семьях, больше нужен пример отцов для подражания, нежели сладкие слова. Это тоже ведь наше общее горе. Ведь и они, маленькие эти существа, являются нашими не только современниками, но и соотечественниками. Ведь уже сейчас надо думать об их будущем. Они же будут жить в городе рядом с детьми Ваге Аветяна.
Зорий Балаян
http://www.arminfo.info