Периодическое сравнивание Нагорно-карабахского конфликта с аналогичными конфликтами последних десятилетий в первую очередь конфликтами на постсоветском пространстве журналистами, экспертами и аналитиками самого различного калибра, пожалуй, уже стало традицией. Благодаря ознакомительной поездке в Боснию и Герцеговину организованной международной организацией International Alert подобная возможность появилась и у нас: армянских, карабахских и азербайджанских журналистов. Наша группа в течение 10 дней посетила основные очаги Боснийского конфликта, ознакомившись с его историей, путями достижения мира, послевоенной политической динамикой. Мы посетили столицу страны Сараево, города Мостар, Сребренница, Баня-Лука, Пръедор. Тщательно просеяв и проанализировав массу впечатлений оставшихся от посещения этой прекрасной, гористой и лесистой страны, и сравнив их с содержанием Карабахского конфликта можно прийти к следующим выводам.
Карабахский и Боснийский конфликты схожи тем, что оба возникли на развалинах двух империй: СССР и СФРЮ. Катализатором возникновения обоих конфликтов стала децентрализация власти в стремительно распадающихся Советском Союзе и Югославии, усиленно подогреваемая местными элитами, стремящимися эту самую власть заполучить на основе общеизвестного постулата “разделяй и властвуй”. И в Нагорном Карабахе и в Боснии и Герцеговине противоречия между общинами основывались на этнической почве и привели к вооруженной фазе конфликта. На этом, собственно, схожесть между этими конфликтами по большому счету заканчивается. В целом ситуация в Боснии намного более запутанна чем в Карабахе, поскольку в конфликт в начале 90-х оказались вовлечены аж три этнические группы: сербы, хорваты и мусульмане, сегодня именующие себя бошняками. Ситуация осложнялась тем, что все они жили смешанно, анклавно и даже номинального территориального разделения по сути не существовало. В результате вооружённое противостояние, в истоках которого лежал стремительный распад Югославии, в Боснии и Герцеговине принял наиболее ожесточённый характер. В начале 90-х население страны составляло более 4-х млн. человек. Из них 44% составляли мусульмане славянского происхождения, кстати, в основном этнические сербы и хорваты, 32% собственно сербы и 17% - хорваты. Появление в Боснии мусульман славянского происхождения объясняется политикой Блистательной Порты, которая всеми силами притесняя боснийцев находившихся в составе Османской империи, заставляла их принимать ислам. После русско-турецкой войны 1977-78 гг. Босния и Герцеговина была аннексирована Австро-Венгрией. А передел Европы после окончания второй мировой войны позволил стране стать частью Югославии. Именно во времена Иосипа Броз Тито мусульмане стали идентифицироваться как национальность, поскольку все жители Боснии стали считаться атеистами. Основная же часть граждан Боснии считались югославами. Таким образом, маршал Тито хотя бы на время решил вопрос межэтнической разобщенности в Боснии.
Однако после падения коммунистического режима, в республике началось размежевание по национальному принципу, и первой причиной начала войны стала невозможность договориться о будущем устройстве республики мирным путём. В отличие от сербов и хорватов, мусульманские власти стремились сохранить единые границы Боснии и Герцеговины, однако, Сербия и Хорватия, также воевавшие между собой, поддерживали соответственно провозглашённую боснийскими сербами Республику Сербскую и хорватскую общину, которая, как и РС желала выйти из состава БиГ. В свою очередь конфликтующие стороны поддерживали и внешние игроки, естественно в собственных целях. Сербов поддерживала Россия, хорватов – Германия, мусульман – США. Закономерным результатом подобного расклада сил стала гибель в ходе боснийской войны с 1 марта 1992 по 14 декабря 1995 года по неподтвержденным данным более 100 тыс. человек, более полумиллиона получили ранения, а число беженцев и ВПЛ превысило 3 млн, при этом основными пострадавшими стали мирные жители. Было разрушено 2000 км дорог, 70 мостов, все железные дороги, две трети всех построек на территории БиГ, 3000 населённых пунктов. К 1994 году в руках боснийских сербов оказалось около 70% территории БиГ и они отвергли женевское предложение европейских стран о разделе территории БиГ между её этническими группами. После этого авиация НАТО начала бомбить позиции сербов, что коренным образом изменило ситуацию. Поводом для применения военной силы Альянсу послужили трагедия в мусульманском анклаве Сребреница, жертвой которой стали более 8 тысяч боснийцев и ракетный обстрел мирных жителей на рынке Маркале в Сараево. В результате авиационных ударов уже в начале сентября 1995 года боснийские сербы оставили 4 тыс. кв.км. территории с большинством сербского населения и пошли на переговоры, завершившиеся мирным соглашением подписанным сторонами конфликта в ноябре в американском Дейтоне, которое определило современное конституционное устройство Боснии и Герцеговины. В соответствии с этим соглашением, БиГ номинально стала единым государством, состоявшим из Мусульмано-хорватской Федерации и Республики Сербской. РС получила 49%, а федерация 51% территории БиГ. При этом, судя по реакции многочисленных политиков, общественных деятелей и просто жителей БиГ как сербского, так и хорватского и мусульманского происхождения Дейтонские соглашения никоим образом не поставили точку в сербо-хорвато-бошняцких противоречиях, лишь поставив точку в кровопролитии и временно законсервировав конфликт.
Сегодняшняя Босния состоит из двух энтитетов: Республики Сербской имеющей собственный флаг, герб и правительство и Мусульмано-Хорватской Федерации в свою очередь разделенной на 10 кантонов, каждый из которых имеет собственное правительство, к которым прибавляется еще одно федеральное правительство. В результате в этой небольшой стране с территорией чуть более 51 тысяч квадратных километров аж три официальных языка: бошняцкий, сербский и хорватский. Впрочем, языки эти, мягко говоря, не очень разительно отличаются друг от друга. Даже в современном бюрократическом мире БиГ продолжает бить все рекорды по числу чиновников. В стране действует 150 министров, 10 парламентов, 300 депутатов и 3 президента. И все эти министры, премьеры и президенты имеют свои администрации, штаты и т.п. прелести жизни которые дает власть. Реальная же власть в стране сосредоточена в руках Высокого представителя назначаемого 12 крупнейшими странами мира, осуществляющими сегодня протекторат над БиГ. На данный момент эту миссию осуществляет австрийский дипломат Валентин Инцко. Примечательно, что его предшественники уже успели сменить трех непокорных президентов БиГ, в целом же ими было смещено с должностей 82 высокопоставленных чиновников.
Очень трудно вкратце описать в подробностях все перипетии этой самой кровавой после Второй мировой общечеловеческой трагедии. Конфликт в БиГ на сегодня является палкой о двух концах, этаким заколдованным кругом, не имеющим выхода. В нахождении выхода по обрисованным выше и вполне понятным причинам не заинтересованы ни многочисленные чиновники, ни депутаты, ни президенты, ни даже Высокий представитель на содержание чьего офиса международное сообщество ежегодно выделяет миллионы евро. Не заинтересованы в сломе статус-кво и политические партии, сербские, хорватские и бошняцкие, набирающие электорат, играя на чувствительных струнах страха порожденного тлеющим национализмом. Заинтересован в окончательном урегулировании конфликта лишь народ: сербский, бошняцкий, хорватский. Слишком сильна атмосфера страха, тяжелых воспоминаний, свежих, все еще не залеченных ран, которая проглядывает сквозь разговоры о мултикультурализме, толерантности и взаимопонимании, свидетелями которых мы стали в бошняцких Сараево, Сребреннице, хорватском Мостаре и даже сербской Бане-Луке.
Примечательно, что в ходе наших встреч с представителями всех сторон конфликта: сербами, хорватами, бошняками, ни один из них, исключая мэра Сребренницы Чамила Дураковича не озвучил ни одного обвинения в адрес противоположной стороны конфликта. При этом все один были едины в одном – критике политике международного сообщества в отношении БиГ находящейся под его протекторатом. Недовольство деятельностью Высокого представителя, американцев, европейцев сквозила в речах и хорватов, и сербов, и боснийцев. Еще один парадокс заключается в причинах побудивших все три общины БиГ и сделавших возможным мирное сосуществование. Для нас журналистов с Южного Кавказа было, по меньшей мере, непонятно каким образом, люди, еще вчера убивавшие и ненавидящие друг друга, сегодня могут жить вместе. Подобное восприятие боснийского конфликта армянами и азербайджанцами стало возможным в результате существования с мая 1994-го линии противостояния, намертво разделившей недавних советских сограждан. Меж тем как в Боснии таких линий не существует, и все три еще вчера конфликтующие стороны сегодня просто вынуждены общаться, торговать, жить вместе. И очень похоже, что свое будущее граждане сегодняшней Боснии видят и связывают с Евросоюзом, стремясь стать частью современной Европы. Благо существует пример Словении, давно являющейся частью ЕС, и Хорватии, которая вступит в Евросоюз 1 июля текущего года. Учитывая практически полное отсутствие иностранных инвестиций в БиГ, небольшую по европейским мерам среднестатистическую зарплату в 400 евро и крайне туманное будущее устройства Боснии, перспектива вступления в ЕС, пожалуй, является единственным мотиватором побуждающим граждан БиГ к совместному мирному сосуществованию. Иной альтернативы просто нет. И армянам с азербайджанцами следовало бы искать точки соприкосновения именно в будущей интеграции в рамках различных глобальных проектов, к примеру, того же Евразийского союза, и почему бы нет, Евросоюза. Не следует забывать, что в начале 20-го века между армянами и азербайджанцами уже происходили кровавые столкновения, однако это не помешало двум народам реально объединиться и жить в мире и дружбе в составе СССР. Сегодня никто не может предугадать, как будут развиваться события вокруг Нагорного Карабаха, однако, нам следует, как минимум покопаться в причинах возникновения сегодняшнего мира в многострадальной Боснии.
В этих условиях поиск иных параллелей между Боснийским и Карабахским конфликтами является делом, по меньшей мере, неблагодарным. Карабахская война закончилась в мае 1994-го подписанием договора о перемирии, которое более-менее соблюдается до сего дня. Сегодня между Арменией и Азербайджаном существует четкая граница, а между Азербайджаном и Карабахом - линия соприкосновения ВС сторон конфликта. Относительный мир между сторонами НКК поддерживается исключительно их собственными силами, международных миротворцев в регионе нет, и не было. В Азербайджане за исключением армянок - жен азербайджанцев армян не осталось, как не осталось азербайджанцев в Армении и Нагорном Карабахе. Однако есть у НКК и свои “прелести”, которых, к счастью, нет в Боснии. Ежегодно по обе линии соприкосновения от снайперских пуль противника гибнут десятки молодых военнослужащих, “сверху” периодически звучит агрессивная риторика с угрозами “завоевать, уничтожить, вернуть”. Однако есть между двумя конфликтами и общее: тысячи ни в чем не повинных жертв, сотни тысяч беженцев, миллионы разрушенных судеб и, наконец, общая боль. Боль одинаковая у всех: бошняков, сербов, хорватов, азербайджанцев, армян. И шагая меж тысяч могил мусульман, ставших жертвами бессмысленной и ничем не оправданной резни в Сребреннице, я беженец из Баку в очередной раз лучше, чем когда-либо ее ощутил…
Давид Степанян, Арминфо