Сегодня мало кто знает, что «Австрийская деревня» в разрушенном землетрясением Ленинакане возникла благодаря стараниям Сергея Тосуняна. Он никогда не афишировал того, что делал. Ни в личной жизни, ни тем более в общественной. Просто поступал по совести. Фамилия Тосунян более полувека регулярно появлялась в советской, а позже и российской прессе. Сначала под статьями самого Сергея Тосуняна, зарубежного собкора «Комсомолки», «Известий», зам. главного редактора «Недели», а затем и под статьями его сына Бориса и дочери Ирины, которые унаследовали от отца не только профессию, но и щепетильность в человеческих отношениях, порядочность и преданность семье, родным, друзьям. Недавно Сергей Шаваршевич ушел из жизни. Ушел так же красиво, как жил. Сделал свою ежеутреннюю зарядку, а через 15 минут его не стало. На 88-м году жизни. В Австрии.
Все, кто знал Сергея Тосуняна, сходятся во мнении, что у него был мощный покровитель. Ангел-хранитель. Который и вел его по жизни. Потому что жизнь уготовила ему совсем иную дорогу. Ангел-хранитель повел по другой. Посудите сами. Выпускник Тбилисского летного училища, которое окончил с отличием (между прочим — единственный отличник и единственный армянин на курсе), спортсмен, чемпион Закавказья по вольной борьбе, затем — студент технического вуза в том же Тбилиси, судья международной категории. Куда ему была определена дорога? Правильно, либо в спорт, возможно, и большой, либо — в технари. А стал кем? Журналистом. И не потому, что сам так решил. Кто-то на небесах так распорядился. В тот момент, когда выступал на чемпионате Закавказья по вольной борьбе. Там его и заприметил проректор Ереванского университета. И предложил перевестись из тбилисского технического вуза в Ереванский университет, на факультет историко-международных отношений.
Тосунян приехал в Ереван, сдал разницу и стал студентом второго курса. Правда, как сокурсники, так и некоторые преподаватели весьма настороженно отнеслись к новичку-спортсмену. Но поскольку он привык все делать на отлично, настороженность вскоре уступила место не только уважительному отношению, но и трогательно-любовному. Потому что он как-то легко, не прилагая никаких усилий, умел влюблять в себя всех, с кем сводила жизнь.
В журналистику Тосуняна привел в буквальном смысле слова за руку муж его тетушки, драматург Ваче Арутюнян. Начинающий журналист пришелся молодежной газете ко двору. Преодолев крутые (в прямом и переносном смысле слова) ступеньки редакции газеты «Сталинец», он зашагал выше — в журналистику всесоюзную. Из Москвы пришел запрос в ЦК ЛКСМА: в «Комсомольскую правду» требовался собкор в Армении. Выбор пал на Сергея Тосуняна.
Главный редактор «Комсомолки» озадачил молодого журналиста вопросом:
— Рассказывай, чей ты родственник?
— Ничей,— удивился Тосунян.
— До тебя тут приезжали двое родственников. Один не то что писать, разговаривать не мог. Ну, раз ты ничей, тогда поезжай на целину. Посмотрим, на что годишься.
Очерки о целине газетному начальству понравились. Так Сергей Тосунян стал собкором «Комсомольской правды» в Армении. Через несколько лет его, как бывшего спортсмена, взяли в отдел спорта, в Москву. Спустя еще какое-то время стал собкором в Берлине, в ГДР, поскольку кончал как-никак факультет международных отношений и свободно владел немецким языком.
Это начало карьеры. Дальше был Бонн, потом поступило приглашение от «Известий», где он также работал собкором сначала в Берлине, затем — в Австрии. В середине 70-х, в пору расцвета «Недели», еженедельного приложения к «Известиям», шесть лет проработал заместителем главного редактора. На «Неделю» того времени в Армении подписывали только по блату, в киосках ее продавали из-под прилавка, а в России очереди стояли за версту. Такова вкратце творческая биография. Одна сплошная кривая роста.
Что касается личной жизни, она тоже начиналась в Тбилиси, и тоже в студенческие годы. Арцвик и Сергей знали друг друга еще по школе, став постарше, встречались в общих компаниях, но никаких видов на девушку у него не было, скорее ему нравилась другая армяночка из той же общей компании. Однажды Арцвик пришла на встречу, чтобы то ли передать, то ли забрать конспекты. Вид у нее был мало сказать удрученный, абсолютно потерянный. Оказалось, накануне родителей сослали в Алтайский край. Ссылка грозила и незамужней Арцвик, вот если бы она была замужем, тогда могла избежать ссылки.
— Ну и выходи замуж,— посоветовал Сергей.
— Кто теперь на мне женится? — обреченно сказала Арцвик.
«Да уж, действительно»,— подумал Сергей, а вслух сказал:
— Я женюсь.
И женился. Вы себе представляете, что это был за поступок в 1949-м году, в очередной пик репрессий?!
Правда, она жила у себя, он — у себя. Их фиктивный брак продержался год, а потом они и на самом деле полюбили друг друга, и жили долго и счастливо до самого ухода из жизни Арцвик Суреновны два года назад. Они удивительно дополняли друг друга — энергичная, вся в всплесках и эмоциях Ара и спокойный, сдержанный Сережа. Она полностью отстранила его от быта, несмотря на то, что руки у него были золотые. Семейная легенда гласит, что собственноручно собрал «Волгу», от которой оставался один корпус, и выглядела и ездила машина как новенькая. Это была любовь-дружба, любовь-понимание, распространявшаяся не только на детей, но и на все их окружение.
Ара Суреновна умела обращать во благо не только сильные стороны мужа, но и маленькие недостатки вроде полного равнодушия к красивым вещам и вещицам, которыми она заставляла квартиру. Несколько лет подряд она дарила мужу на день рождения одну и ту же сорочку в красивой нераспечатанной упаковке как приложение к очередной приглянувшейся вазе или блюду. Где-то на четвертый год он спросил: «По-моему, ты мне уже дарила точно такую же?»
Они были очень гостеприимной парой. Ара Суреновна изумительно готовила. Причем даже самые общепринятые кушанья она умудрялась приготовить на свой лад. К примеру, пирожное «Наполеон» начиняла ягодами, и это уже было верхом блаженства для тех, кому доводилось его отведать. А доводилось многим. Всех известных советских ученых, художников, писателей, посещавших Германию или Австрию, непременно принимали в их доме. Ара Суреновна угощала их своей знаменитой долмой из виноградных листьев.
Армяне гордились своим именитым земляком, Тосунян гордился тем, что он армянин. Немцы же принимали его за своего. Однажды даже поспорили, немец или советский человек? «Не только советский, но и армянин»,— последовал ответ.
Его армянское происхождение порой приводило к весьма казусным ситуациям. Вот что вспоминал по этому поводу сам Сергей Тосунян в интервью Нунэ Умр-Шат в «Венском журнале», выходящем в Австрии на русском языке: «Интервью с президентом ФРГ Вальтером Шеелем имело весьма неожиданное последствие. По регламенту вопросы были заданы в письменной форме и переданы помощнику президента. Ответы на вопросы, тоже в письменной форме, я получил на следующий же день, и, казалось, на этом все закончилось. Но нет, неожиданно меня пригласили в резиденцию президента задать дополнительный вопрос. Не могу сказать, что такая перспектива обрадовала меня. Вопросы были согласованы с редакцией, утверждены сверху, и самодеятельность в таких ответственных случаях не приветствовалась. Тем не менее я отправился в резиденцию, так и не придумав достойного и безопасного вопроса. Но неожиданно Шеель опередил меня. «Вы, как я думаю, армянин?» — спросил он меня в лоб. «Да»,— ответил я, не понимая, к чему он клонит. «Тогда расскажите что-нибудь новенькое из анекдотов «Армянского радио», оно у нас очень популярно».
Как назло, все анекдоты, которые тут же пронеслись в моей голове, оказались один неприличнее другого. Но времени на раздумья не было, поэтому я рассказал первый припомнившийся:
— Вопрос «Армянскому радио»: «Может ли мужчина на бегу изнасиловать женщину?» Ответ: «Нет»,— выпалил я и затаил дыхание в ожидании, как отреагирует президент на такую фривольность.
Очень заинтересованный началом, Шеель спросил: «Почему «нет»?»
— Потому что мужчина с приспущенными штанами бежит медленнее, чем женщина с приподнятой юбкой,— расхрабрившись, закончил я.
Шеель долго смеялся».
На следующий день Тосунян встретил сотрудника президентской канцелярии. Тот рассказал ему новый анекдот «Армянского радио». Нетрудно догадаться, какой.
Весьма своеобразные отношения сложились у Тосуняна и с канцлером ФРГ Вилли Брандтом. Во-первых, он поспорил со своим немецким коллегой на ящик пива, что Брандт победит на выборах. Так оно и случилось. Журналист рассказал о пари канцлеру, и тот изъявил желание лично познакомиться с международником из Советского Союза, предрекшим ему победу. Во-вторых, в Бонне Сергей Тосунян жил по соседству с Вилли Брандтом. Во время визита Брежнева в Германию канцлер спросил:
— Вы знаете, кто живет по соседству со мной?
Разумеется, глава СССР понятия не имел о том, кто является соседом немецкого канцлера.
— Ваш советский журналист Сергей Тосунян,— довольный произведенным эффектом, сказал Брандт, и задал следующий, не менее каверзный вопрос:
— А кто живет по соседству с вами?
Брежнев удивленно поднял свои знаменитые брови. Ну кто мог жить по соседству с самим генсеком?!
Живя в непростую эпоху, работая на непростой в общем-то работе, Сергей Тосунян каким-то непостижимым образом смог не запятнать себя в отличие от многих других своих коллег. Порядочность, честность в сочетании с дипломатичностью позволили ему остаться чистым. Ну скажите, не ангел ли хранитель уберегал его? За то, что в страшном 1949-м он не побоялся фиктивно жениться на своей Аре.
На склоне лет его спросили, каким своим поступком он особенно гордится. Он вспомнил не 1949-й, потому что считал, что просто не мог поступить иначе. Он не упомянул, как помог воссоединиться матери и сыну, которых во время войны угнали в Германию. Трехлетнего мальчика отдали в детдом, и он так и остался в Германии, а мать после войны вернулась в Россию, жила в сибирском городке Лесогорск. В 1964 году, несмотря на то, что в немецком приюте никаких документов, подтверждающих русское происхождение мальчика, не сохранилось, Тосунян сделал все, чтобы найти мать и чтобы родные воссоединились. Он не считал, что совершил что-то особенное, он полагал, что это его служебный долг. Многого не упомянул.
Поступком, которым он гордился, он назвал «Австрийскую деревню»:
«Когда в 1988 году в Армении произошло сильнейшее землетрясение, унесшее тысячи жизней, весь советский народ помогал республике выбраться из беды. Помощь поступала и из-за рубежа. Глава строительной фирмы из австрийского города Грац господин Баусбек связался со мной и выразил желание полететь в район бедствия и как можно скорее начать строительство домов для людей, оставшихся без крова. Вместе с ним мы полетели в Армению, в город Ленинакан. Там местные власти выделили территорию, на которой позже был построен поселок, получивший название «Австрийская деревня».
Роза ЕГИАЗАРЯН, "Собеседник Армении"