«В вопросе Инджигуляна следует руководствоваться женевскими конвенциями», - считает кандидат юридических наук, юрист-международник Владимир Варданян.
- Г-н Варданян, недавно появилась информация о том, что Акоп Инджигулян, с 8 августа находящийся в плену в Азербайджане, изъявил желание выехать в третью страну. Как вы прокомментируете вопрос предоставления статуса беженца армянскому военнопленному?
- Давайте обо всем по порядку. В первую очередь следует уточнить статус Акопа Инджигуляна в Азербайджане. Так как в данном случае мы имеем дело с международным вооруженным конфликтом, то попавший во власть государства-противника представитель вооруженных сил получает статус военнопленного и к нему применяется Женевская конвенция об обращении с военнопленными 1949г. Окончанием применения к нему данной конвенции и окончанием военного плена как такового служит репатриация - возвращение военнопленного в государство, в вооруженных силах которого числился последний. Теоретически он может быть также интернирован на территорию нейтрального государства до окончания военных действий, при условии наличия специального соглашения между воюющими государствами и нейтральной державой.
Однако вопрос, связанный с предоставлением статуса беженца Инджигуляну, лежит вне рамок конвенции 1949 года. Данный вопрос регулируется Женевской конвенцией о статусе беженца 1951 года и Протоколом к нему 1967 года, в соответствии с которыми статус беженца может быть предоставлен тому лицу, которое в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследования, в частности, в результате политических убеждений, находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений. Предоставление статуса беженца дает соответствующему лицу право легально пребывать на территории данного государства.
Предоставление статуса беженца - это уже совершенно иной институт, не предусмотренный нормами Женевской конвенции об обращении с военнопленными. Однако следует констатировать, что подобная практика существует. Передача военнопленного третьему государству, согласившемуся предоставить последнему статус беженца, - исключительная прерогатива данных государств.
- Можно ли доверять заявлениям азербайджанской стороны о желании Инджигуляна выехать в третью страну, тем более что, по мнению армянских экспертов, объективных причин для передачи Акопа в третью страну нет?
- Очень важно заявление Министерства обороны РА о том, что пленение Акопа Инджигуляна не будет иметь для него никаких правовых последствий по возвращении. Вообще Армения может гордиться отсутствием практики привлечения к ответственности лиц лишь за сам факт попадания в плен. Это крайне важный аспект, так как наличие подобной практики могло бы стать серьезным манипулятором для раскручивания идеи нежелания репатриации в силу страхов подвергнуться преследованию из-за политических воззрений.
Вопрос доверия азербайджанским заявлениям - наиболее сложная проблема, которую, пожалуй, нужно детализировать. Во-первых, военнопленный как таковой - субъект с наличием порока воли. Это означает, что не все его деяния и высказывания следует трактовать как истинное выражение его воли. В силу этого интервью Акопа Инджигуляна, думаю, не следует воспринимать как действительно соответствующее его пожеланиям.
Как человек, занимающийся проблемами международного гуманитарного права, я не мог при просмотре интервью не обратить внимание на несколько моментов. В частности, интервьюер интересуется, как Акоп чувствует себя в азербайджанской военной форме, в которую его переодели. Как известно, Женевские конвенции запрещают принуждать военнопленных служить в армии государства-противника, а также лишать его знаков отличия. Однако, несмотря на утверждения интервьюера, на Акопе с юридической точки зрения не азербайджанская военная форма, а обычный камуфляж, который, возможно, носят и военнослужащие Азербайджана. Насколько можно судить по видеоматериалу, на этой камуфляжной форме нет знаков отличия азербайджанской армии. Возможно, данный маскарад просто призван подчеркнуть "качественность" азербайджанского обмундирования.
Сомнительно также подробное описание Инджигуляном плохой ситуации в Степанакерте, негативного отношения карабахцев к уроженцам Армении. И это при том, что, как Акоп отмечает в том же интервью, он был в Степанакерте всего лишь один раз. Далее, после ряда ответов на вопросы общего характера, пленный вдруг начинает говорить о внутриполитической ситуации в Армении, причем постоянно путая понятия "политический" и "гражданский" ("кахакакан" и "кахакациакан"). Что же касается слов о том, что ему предоставлен кров, он прошел медобследование, имеет возможность приобретать табак, читать и др., то их следует рассматривать исключительно как мессидж Международному Комитету Красного Креста, как, впрочем, и всему миру о том, что Азербайджан, дескать, соблюдает Женевские конвенции.
Помнится, пару лет назад я подготовил вымышленную юридическую задачку для журналистов, интересующихся международным гуманитарным правом. Она имела вид статьи, в которой было представлено "добровольное" интервью военнопленного, точь-в-точь повторявшего сказанное Инджигуляном о новой форме, условиях плена, наличии табака, медобследовании и т.д. Дело в том, что Женевская конвенция об обращении с военнопленными налагает на государства обязательства оградить военнопленных от "любопытства толпы" и подобное "добровольное" интервью может быть истолковано именно в таком русле. Сам факт того, что интервью было подготовлено на армянском языке, свидетельствует, что это обычный пропагандистский шаг Азербайджана. Ни я, ни кто-либо еще не имеет права без тщательного исследования всех доказательств говорить об истинности или ложности любого суждения, высказывания или факта, представленного Инджигуляном. Единственное, о чем я хотел бы попросить как представителей СМИ, так и государственных структур, - не принимать все сказанное Акопом, в том числе обвинения в адрес конкретных офицеров, в качестве доказанных фактов. Потому что с учетом порока воли военнопленного все сказанное им нуждается в отдельном изучении.
- Вместе с тем всяческое затягивание Азербайджаном возвращения нашего солдата очевидно...
- Согласно Женевской конвенции, оказавшиеся во власти противника военнопленные не подлежат в условиях вооруженного конфликта так называемой непосредственной репатриации. С другой стороны, сложившаяся практика последних лет говорит о возможности обмена или передачи военнопленных без каких-либо предусловий. С правовой точки зрения этому ничто не препятствует.
- Какие на сегодняшний день существуют возможности для обращения в международные судебные и правозащитные инстанции?
- Ничто не запрещает нам стучаться в любые двери, вопрос - в эффективности подобного рода обращений. Пока еще ни одна, по крайней мере из известных мне международных судебных инстанций не высказывалась относительно того, что обладает юрисдикцией и компетенцией рассматривать вопросы, связанные с репатриацией военнопленных.
В силу полномочий, выданных Женевскими конвенциями, единственной организацией, способной обеспечить соблюдение прав Акопа Инджигуляна в азербайджанском плену, является Международный Комитет Красного Креста, имеющий огромнейший опыт подобного рода деятельности и соответствующую компетенцию. Как известно, МККК в данном вопросе действует на принципах конфиденциальности, не разглашая полученную информацию исходя из того, что излишнее внимание общественности может негативно сказаться на статусе и условиях содержания военнопленного. Но, полагаю, это именно та инстанция, которая в состоянии если и не решить вопрос репатриации Инджигуляна в Армению, то по крайней мере обеспечить его нормальное общение с внешним миром и действенным образом посодействовать применению Азербайджаном положений Женевской конвенции об обращении с военнопленными к армянскому военнослужащему.
Аревик ЧИЛИНГАРЯН, "Голос Армении"