Собеседник Первого Информационного – бывший руководитель Европейских программ Международной кризисной группы, эксперт по Карабахскому противостоянию и вопросам Кавказа, старший научный сотрудник Исследовательского центра Atlantic Council Сабина Фрейзер.
- Недавно президенты Серж Саргсян и Ильхам Алиев встретились в Вене, чтобы начать активный этап мирного урегулирования Карабахского конфликта. Этой встрече 5-6-го декабря последовала встреча сопредседателей Минской группы ОБСЕ и министров иностранных дел противоборствующих сторон в Киеве. А на днях сопредседатели посетили регион. В течение последних нескольких лет Вы утверждали, что переговорный процесс МГ ОБСЕ вошел в тупик, тогда как сейчас в действиях МГ мы наблюдаем определенную активность, обусловленную усилиями США. Почему, по-вашему, переговоры активировались именно сейчас, и можно ли считать это стартом нового процесса?
- После состоявшихся в Азербайджане президентских выборов, после смены американского сопредседателя МГ мы стали свидетелями новой активации переговорного процесса. Ноябрьская встреча двух президентов была значимой, т.к. это была их первая встреча тет-а-тет после январской 2012 года сочинской встречи под председательством президента Медведева.
Встречу 2012г. можно охарактеризовать как последнюю в ряду проведенных при посредничестве России, начиная с 2008г. В период 2008-12гг. Россия взяла на себя руководство посреднической миссией вокруг Мадридских принципов, однако прервала работу после провала в Казани. В Россииначались внутренние обсуждения, президентство перешло к Путину, тогда же на Южном Кавказе начался избирательный период.
Мне кажется, переговоры вернулись к прежнему традиционному формату: сопредседатели МГ взяли на себя руководство, встречаются с министрами ИД сторон конфликта и готовят встречи на высоком уровне для президентских обсуждений.
Неясно, используют ли сопредседатели в настоящее время Мадридские принципы, или больше времени уходит в направлении достижения соглашений вокруг механизмов формирования доверия, каковыми, например, является внедрение механизмов предупреждения.
Причина наблюдаемой нами новой активности в новом американском сопредседателе Джеймсе Уорлике, у которого высокий, по сравнению с прежними, дипломатический ранг, и он занят этой работой весь день.
В то же время, он очень хорошо применяет сеть интернета – Twitter, который открывает окно в непрозрачном прежде процессе. В ближайшем будущем мы станем свидетелями еще большей активности, когда руководство ОБСЕ будет Швейцария, которая будет вести пакет Южного Кавказа в 2014-15гг.в то же время у них большой опыт как посредников в армяно-турецких и российско-грузинских переговорах.
- Россия усиливает свою Объединенную систему ПВО в рамках военного соглашения с шестью постсоветскими странами. В начале декабря президент России прибыл в Армению, провел переговоры с Сержем Саргсяном, но начал свой визит с посещения российской военной базы в Гюмри. В последнее время эта база усиленно расширяется. К чему приведет глубокая российская военная экспансия в Армении? Видите ли Вы в этом какие-нибудь региональные угрозы?
- Когда Армения под давлением Москвы отказалась от инициативы парафирования договора ЗСТ с ЕС ради членства в Евразийском и Таможенном союзах, стало ясно, что Армения служит и будет служить форпостом Москвы в этом регионе.
Прежде Россия пыталась играть еще большую уравновешивающую роль между Арменией и Азербайджаном. Начиная с закрытия российской РЛС в Габале и решения Баку строить вместе с западными партнерами Трансанатолийский газопровод, Москва более не может играть в Азербайджане прежнюю роль.
Это является беспокоящим моментом, т.к. в регионе ситуация была более стабильной, когда у Москвы были четкие интересы в вопросе защиты и Армении, и Азербайджана: чем больше Россия расширяется в Армении, тем больше она становится стороной противостояния, почти как в случае Грузии. Это ослабит позиции МГ ОБСЕ, но в то же время ничего не даст в направлении мирного урегулирования конфликта.
Интересно, что Россия рассматривает Гюмри как форпост против Турции. Российско-турецкие отношения в последние годы в целом были хорошие, но хранили потенциал нестабильности, т.к. эти две страны имеют очень много противоречащих интересов, когда речь идет о Сирии и Среднем Востоке. В то же время Турция играет ключевую роль как транзитная зона газа и нефти, что Россией может рассматриваться как конкуренция ее углеводородным транзитным программам.
Не думаю, что это может привести к прямой военной конкуренции с НАТО, ресурсы которой связаны с другими противостояниями. Однако ясно, что НАТО следит за тем, что делает Россия в регионе, не столько в Гюмри, сколько за широкомасштабными учениями Запад-2013.
- В Армении Путин также отметил, что Россия не уйдет из «Закавказья». Что это значит?
- Употребление Путиным слова «Закавказье» имеет символический характер, т.к. оно подчеркивает империалистическое присутствие России в регионе и неделимость Северного и Южного Кавказов. Посредством Евразийского и Таможенного союзов Путин также возрождает идею «сфер стратегических интересов», согласно которым в регионе Россия играет привилегированную роль – исторически, экономически, политически и в сфере безопасности.
Больше, чем Медведев, Путин дает понять, что желает, чтобы страны Южного Кавказа имели ограниченный суверенитет. Это ему не удается, к примеру, в Грузии и Азербайджане, но имеет большой успех в Армении.
Честно говоря, я разочарована, что в связи с решением правительства остановить работы по Ассоциативному соглашению в Армении не было общественного отпора. Россия бы угрожала Армении, утверждая, что не окажет военной помощи, или не будет, как сейчас, делать экономических инвестиций, если Армения продолжила бы двигаться в сторону ЕС. Однако, с другой стороны, Армения нужна России, т.к. и Грузия, и Азербайджан не позволяют Москве играть в регионе большую роль, так как это позволяет Армения.
Конечно, Армения – не Украина: ни активисты, ни руководители оппозиции не имеют тех ресурсов, возможностей и опыта, какие имеются у их киевских коллег. Однако шокированное состояние в Армении после решения президента о вступлении в ТС еще продолжается.
Это потрясение могло эффективно быть перенесено в сферу новых инициатив, чтобы начать серьезные дискуссии вокруг стратегического пути Армении.
Аракс Мартиросян, http://www.1in.am