В начале марта правительство Бельгии одобрило законопроект, разрешающий эвтаназию для детей без каких-либо возрастных ограничений. Таким образом, Бельгия стала второй после Голландии страной, позволяющей несовершеннолетним принимать решение о добровольном уходе из жизни.
Новый закон вызвал крайне неоднозначную реакцию бельгийского общества. В Брюсселе в течение нескольких месяцев проходят демонстрации противников детской эвтаназии. Самые заметные активисты — католики и педиатры. “Боюсь, тем самым мы откроем ящик Пандоры, и в следующие несколько лет речь пойдет уже о детях, которые больны, но не смертельно, а потом и о детях с ограниченными возможностями. Не знаем, сумеем ли мы вовремя остановиться”, — заявил один из протестующих врачей.
Напомним, что эвтаназия для взрослых в Бельгии была легализована еще в 2002 году. Помощь в добровольном уходе из жизни безнадежно больным разрешена для взрослых в Люксембурге. В Нидерландах — включая подростков, начиная с 12 лет. Эвтаназия узаконена в нескольких штатах в США, а также в Швейцарии. В Великобритании эвтаназия хоть и остается вне закона, уже несколько лет предпринимаются попытки освободить от преследования лиц, предлагающих безболезненно уйти из жизни безнадежно больным.
Проблема эвтаназии и добровольного ухода из жизни неизлечимо больного человека широко обсуждается на Западе еще с конца 50-х годов. Считается, что одной из причин этого стала огласка практики американского врача-патологоанатома Джека Кеворкяна. В 1958 году Кеворкян опубликовал в печати ряд статей, в которых призывал безболезненно лишать жизни преступников, приговоренных к смертной казни, а их тела использовать для научных опытов. Позднее он переключился на безнадежно больных, и от словесных и газетных выступлений перешел к делу: запатентовал изобретение, названное впоследствии журналистами “машиной самоубийства”. Таким образом, первичной для Кеворкяна была идея безболезненного умерщвления ущербных людей, а преступники это, больные или просто отчаявшиеся, в итоге оказывалось не так уж и важно. Не следует также забывать, кем был Кеворкян по профессии. Некоторые патологоанатомы с течением времени становятся обладателями устойчивого комплекса влечения к смерти. Кеворкян не был свидетелем многолетних мучений тяжело больных пациентов. Он видел лишь бездыханные трупы, имея дело с результатом, а не причиной. Смерть своего первого “клиента” он прокомментировал следующим образом: “Для меня это была лишь медицинская процедура и все. По дороге домой мы зашли в кафе, выпили кофе, съели по булочке, я сказал тогда сестре, что хотел бы еще одного-двух, может быть, трех пациентов, чтобы написать медицинский отчет. Я думал только о медицине”. Все очень буднично, такое ощущение, будто брат и сестра Кеворкяны возвращались домой с милой дружеской посиделки, а не лишив человека жизни. Печально, что термин “эвтаназия” навсегда сросся с именем нашего соотечественника, но намного хуже то, что многие исследователи жизни этой одиозной фигуры пытаются увязать деятельность “Доктора Смерть” с историей его семьи, пережившей геноцид. На это, в частности, напирали создатели документальной ленты “Кеворкян” (2010). Мотив генетического неприятия человеческих страданий присутствует и в игровом фильме “Вы не знаете Джека” (2010). Кеворкян в исполнении Аль Пачино — человек с исковерканной психикой, объяснение чему, согласно сюжету картины, следует искать в армянском геноциде. Таким образом, снова геноцид становится общественным и культурным мейнстримом и вставляется в различные контексты исключительно с целью придания им глубокомысленности и пикантности. Одержимый идеей смерти доктор-психопат-благодетель с травматической исторической памятью — это сильно.
В фильме “Кеворкян” есть эпизод, развивающий этот мотив. О судьбе своего народа и своей семьи рассказывает сам Джек Кеворкян: “Отец едва достиг 20-летнего призывного возраста, когда всех армян неожиданно забрали в турецкую армию, создали особые батальоны и отправили на службу на верную гибель. Об этом никто не знает. Турки выпустили всех бандитов из тюрем, дали оружие и сказали: “Идите и уничтожьте всех. Это будет правильно: они животные”. Они могли сделать с армянами все, что угодно, особенно когда в пустыне им попадался караван с женщинами, детьми, стариками. Они забирали у них все, что могли унести. Многих насиловали... Чего только они не делали тогда! Они зажимали их головы в тиски, священникам отрезали половые органы и запихивали им в рот, беременным вспарывали животы, доставали плод и играли, словно это был мяч, старались поймать его штыками. Моя мать тогда потеряла мать и отца, а у отца вообще погибли все родственники: двоюродные братья, сестры, тети, дяди, дедушки, бабушки, родители. Они уничтожили всех”. Рассказ Джека дается в сопровождении жуткой фотохроники событий, тем самым гипертрофируя и идейный замысел. Но не похоже, чтобы сам Джек Кеворкян разделял задумку режиссера. Эвтаназия, Билль о правах, вопросы медицины — все это на несколько минут отступает на второй план. Замолкает “Доктор Смерть”. Кеворкян просто рассказывает о трагедии своей семьи, своего народа... В мире живут миллионы потомков жертв геноцида, среди которых немало врачей, но ни один из них не стал, подобно Кеворкяну, фанатичным приверженцем эвтаназии. Наоборот, согласно недавним исследованиям израильских ученых, потомки тех, кто выжил во время массовых истреблений, чаще всего отстаивают позиции жизнеутверждения, лучше остальных осознают ценность жизни, ищут новые возможности, видят жизненные перспективы.
Если что-то армянское и могло повлиять на формирование личности Джека Кеворкяна, так это специфика национального воспитания. Культ единственного сына и брата, чрезмерные ожидания, доминантный посыл — все это сыграло злую шутку с будущим “Доктором Смерть”, запрограммированным на то, чтобы выдвинуться любым путем, стать пионером в определенной области. Он сам называл себя первопроходцем, “носителем искры, которая распространит свет дальше”.
Эвтаназия — одна из самых накаленных моральных проблем современности. Понадобится еще много исследований, чтобы понять психологическое состояние обреченных и уставших от страданий людей. Вдвойне тяжело, когда это дети. Но вправе ли человечество лечить смертью, не имея возможности прекратить мучения терапией? Ровно год назад в Национальном центре онкологии имени В.Фанарджяна была открыта первая в Армении служба паллиативной помощи. Паллиативная помощь — вид медицинской помощи больным с диагнозом активного ограничивающего продолжительность жизни прогрессирующего неизлечимого заболевания. Основной целью такой помощи является улучшение качества жизни больного. “При эффективных действиях службы паллиативной помощи об эвтаназии и речи не может быть. Сегодня существуют все необходимые методы, чтобы обеспечить высокое качество жизни больного. Если пациент желает уйти из жизни, то это ошибка, промах врача”, — говорит руководитель службы, глава Ассоциации противоболевой и паллиативной помощи Грант Карапетян. Все это, конечно, очень хорошо, но услуги службы паллиативной помощи требуют немалых затрат. Каждый ли в нашей стране имеет возможность в день платить 20 тысяч драмов за лечение? К слову, в той же Бельгии закон предоставляет больным возможность бесплатно получать обезболивающие препараты, чтобы пациенты, которым не хватает денег, не шли на эвтаназию просто из-за неспособности выдержать тяжелую боль.
Очевидно, что жизнь куда сложнее прямолинейных решений. Тем не менее прежде всего нужно помнить о том, что человек, покончивший жизнь самоубийством, совершает двойной грех — убийства и отчаяния, в которых уже нельзя покаяться. В конце концов, даже в “машине смерти” Джека Кеворкяна было предусмотрено специальное устройство для прерывания процедуры эвтаназии в случае, если доброволец неожиданно изменит свое решение.
Ева КАЗАРЯН, "Новое время"