"Дорогие друзья! От души поздравляю Государственный Русский драматический театр им. Станиславского с юбилеем. Подобное торжество - испытанный способ окинуть взглядом и оценить все то, что связано с юбиляром. На сей раз речь идет не о творческой личности, а о богатом традициями очаге культуры, который на протяжении многих лет играл важную роль в культурной жизни Армении. Театр им. Станиславского - один из тех уникальных центров искусства, где на языке оригинала представляются лучшие образчики русской театральной культуры. Более того - театр выполняет большую и благодарную миссию, представляя лучшие образцы национальной драматургии на русском языке, является своеобразным мостом между русской и армянской культурой, одним из символов многовековой дружбы между двумя нашими народами. Уверен, что Русский драматический театр им. Станиславского и впредь продолжит обогащать нашу артистическую жизнь, духовную жизнь армянского зрителя. Еще раз поздравляю с юбилеем и желаю всегда хорошего настроения" - говорилось в приветствии президента РА Сержа Саргсяна.
"Испытанный способ окинуть взглядом и оценить все то, что связано с юбиляром...". Итак, решением Совнаркома Армении "Об организации государственного русского театра в Ереване" в 1937 году в столице открылся новый очаг Мельпомены и Талии. Открылся - и сразу встал перед проблемой. Выдающимся деятелям армянского театра Левону Калантару и Вавику Варданяну, призванным реализовать новый почин, предстояло ответить на главный вопрос - откуда взять русскоговорящих актеров? Но новый театр, видимо, родился с серебряной ложкой во рту - ему повезло с первых дней жизни. В это же время в Тбилиси был расформирован театр Красной Армии, в котором работали профессиональные актеры с ГИТИСовским образованием - Добровольский, Чембарский, Леонов, Спаржинская. В1938 году умер Станиславский, и коллектив ереванского Русского театра обратился с письмом-просьбой к ветеранам МХТ - назвать театр именем великого Константина Сергеевича. За два первых года в репертуаре театра теперь уже имени Станиславского появилось14 спектаклей. 1941 год... Многие актеры ереванского Русского театра ушли на фронт. Четверо навсегда остались на полях сражений - вечная им память. А "непризывные" в составах бригад, призванных обслуживать воинские подразделения Закавказья, ездили по республикам в холодных автобусах и в прифронтовых госпиталях и на открытых площадках укрепляли воинский дух тех, кто завтра мог оказаться на линии огня.
В 1947 ТЕАТР ТОРЖЕСТВЕННО ОТМЕТИЛ СВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ. Но, несмотря на обширный репертуар и частые премьеры, что-то стало неуловимо меняться в его недолгой пока жизни. Захваченный временем дух куда-то канул, что стало очевидно для многих. Ушел Калантар. Театр, лишившийся духовного и творческого лидера. Но зритель ходил смотреть не пьесы - он ходил смотреть актеров-мастеров, которых было немало в труппе Русского театра - Ю. Вановский и А. Вановская, Е. Василевская, И. Грикуров, П. Феллер, А. Павлиди. В эти же годы в ряды артистов театра поступило замечательное пополнение в лице выпускников театрального института Армена Джигарханяна, Лейли Хачатрян, Валентины Николаевой. Спектакль Леонида Луккера "Иркутская история" стал не просто первым явлением Армена Джигарханяна народу - это была путевка в большую артистическую жизнь.
И все-таки удачи в те годы были, скорее, исключением, чем правилом. Директор театра Гурген Айрапетян все яснее понимал - надо предпринимать не что-то, а что-то радикальное. Речь шла о режиссере вильнюсского Русского театра Аркадии Каце. Но по ходу переговоров-уговоров Кац дал бесценный совет: "Зачем вам приглашать еврея, если в Смоленском театре работает Александр Григорян? Молод, талантлив и, как сами понимаете, армянин". Молодой и талантливый армянин из Баку, успешно выучившийся на режиссера в Ленинграде у самого Вивьена, успел поставить спектакли в Смоленске - настолько удачно, что оказался в 26 лет самым молодым худруком Советского Союза. Для вящей убедительности на переговоры Гурген Айрапетян прихватил с собой замминистра культуры, и молодому режиссеру обещали золотые горы. Но в итоге все решил звонок отцу: Самсон Григорян был уверен - "Ты должен работать в Армении!" Звонок отцу и то чувство, о котором принято говорить пафосными словами и которое нахлынет вдруг, невесть откуда взявшееся, и накроет с головой... На первой встрече с труппой он рассказывал о своем учителе Вивьене, о театральном буме, охватившем Москву, Ленинград и перекинувшемся во многие города России, когда раздался саркастический голос "из зала": "Вот вы называете имена - Вивьен, Эфрос... А какая, по-вашему, будет вера у нас?". "Конечно, григорянская" - не растерялся новоиспеченный худрук. Шутка сняла напряжение, и вряд ли кто-либо из актеров в последующие годы пожалел об обращении в эту веру.
ПЕРВОЙ ПОСТАНОВКОЙ АЛЕКСАНДРА ГРИГОРЯНА НА СЦЕНЕ ТЕАТРА ИМ. СТАНИСЛАВСКОГО стал спектакль "Мой бедный Марат" по пьесе А. Арбузова - "современная драматургия". Нам сейчас, пожалуй, и не понять до конца, какой широкий и даже всеобъемлющий смысл вкладывался на рубеже 60-70-х годов в понятие "современный". Оно предполагало свободу от множества предрассудков и табу. Оно означало новое мышление, да и саму способность мыслить. Оно несло в себе реабилитацию инстинктов, эмоций, страстей, реабилитацию реальности, реабилитацию жизни. Но, кроме того, слово "современный" стало знаком некой общности, оно сплачивало людей, оно было словом-паролем - для тех, кто ходил на спектакли ереванского Русского театра, и для тех, кто приехал сюда по приглашению его художественного руководителя, чтобы общими силами писать его новую историю. И зрители никак не могли пожаловаться на однообразие репертуара. За мюзиклом "Женский монастырь" следовал "Ричард III" в постановке О. Аветисян - одна из первых по-настоящему значительных ролей Джигарханяна. Затем "На всякого мудреца довольно простоты" - одна из любимых пьес Григоряна, к которой он еще не раз вернется. Опять Шекспир, теперь "Антоний и Клеопатра" и неожиданный во всех смыслах "Клоп" Маяковского. "Колыбельная" Зорайра Халафяна, "Солдатская вдова" Николая Анкилова, неоднозначно принятый "Маскарад" Лермонтова и однозначно признанный блестящим спектаклем "Макбет". И Розов, Арбузов, Вампилов, Володин, Гельман...
Октябрь 1978 года - особенный в жизни ереванского Русского театра. Большие гастроли в Москве, на сцене театра Моссовета. После "Обратной связи" Гельмана автор утверждал - "Все говорят, что ваш спектакль лучше, чем мхатовский!" После "Макбета" В. Бартошевич допоздна просидел в гостиничном номере Григоряна, делясь впечатлениями от спектакля. Случилось так, что "Панну Маличевскую" посмотрел приглашенный в те дни в Москву Уильям Сароян. Свой бурный восторг он не скрывал от зала и, обратившись к нему, произнес: "Я счастлив, что в моей дорогой Армении есть такой замечательный Русский театр. За свою жизнь я повидал множество театров, их спектакли не были похожи один на другой, но редко я получал такое удовольствие, как сегодня".
В 1991, уже в независимой Армении, в репертуаре Русского театра появилась "Поминальная молитва" - спектакль пронзительного трагизма, пронзительной человечности и искрящегося юмора, не сходящий со сцены уже двадцать с лишним лет.
Но из Русского театра начали уезжать русские актеры. Сложная внутритеатральная ситуация густо и мрачно аранжировалась ситуацией "внешней". В кабинете художественного руководителя стали раздаваться угрожающие звонки. Какая-то сильно правая газета напечатала статью с предложением гнать Русский театр из Армении поганой метлой, проиллюстрировав гнусный текст изображением этой самой метлы. Представитель государственного руководства той поры проникновенно уговаривал Александра Самсоновича собрать семью и срочно уехать из Еревана. Он остался. Остался, чтобы с утра снова идти в родной театр на репетицию, а вечером следить за ходом очередного спектакля. А завтра...
ЗАВТРА БЫЛА ВОЙНА И БЛОКАДА. И ВЗОРВАННЫЙ ГАЗОПРОВОД, погрузивший Армению в холод и тьму. С Оперной площади, что невдалеке от Русского театра, уходили в Карабах солдаты. Многие потом возвращались на эту площадь - в гробах, и заиндивелые люди с плацдарма Свободы отдавали последнюю дань своим героям. Но музы не умолкли. И Русский театр, как и остальные театры Еревана, продолжал работать с упорством полярников. Эти зимние посещения театра образца 92 -94 годов! Обязательный дресс-код: четыре свитера вместо обычных двух под шубу, по две пары перчаток - аплодисменты с амортизацией. В таких условиях показывал Русский театр пикантную комедию "Эти французские штучки", когда в зале в самом начале второго акта погас свет. Опыт двух лет подсказывал - это надолго. Григорян появился на сцене - простите, если у вас хватит терпенья подождать, может, удастся подключиться к движку из соседнего казино... "А зачем нам казино?" - раздалось из зала. Щелкнули первые зажигалки. Зажглись синеватым светом карманные фонарики, у кого-то даже нашлись свечи. Через минуту зал уже сиял сотнями огоньков. Осветились улыбками посиневшие лица актеров, которые лихо продолжили спектакль. Художественный руководитель так и остался на сцене, отвечая за музыкальное оформление спектакля. "Вот здесь идет песня Патрисии Каас", - сказал Григорян и запел срывающимся то ли от холода, то ли от переполнявших его эмоций голосом. Публика вступила хором. А потом были аплодисменты, которым, казалось, не будет конца, и украдкой вытирающие слезы актеры на сцене и зрители в зале. И нам открылось тогда, что души человеческие, полузамерзшие в долгой и холодной ночи, все еще живы.
ВСЕ ВЕРНУЛОСЬ НА КРУГИ СВОЯ, ЖИЗНЬ УСТАКАНИЛАСЬ - В СТРАНЕ ВООБЩЕ и в Русском театре, в частности. Театр, находящийся под пристальным вниманием культурного, и не только, руководства Армении давно перестал испытывать сложности. Правда, сегодня в его труппе почти нет актеров-русских, но и люди с фамилиями на "ян" замечательно играют чацких и глумовых, вершининых и зиловых - десятки ролей мирового, русского и армянского репертуара. Только за последнее время театр успел снова обратиться к Вампилову, Розову и впервые - к Сергею Довлатову. "Перед нами ведь стоят две важные задачи - знакомить армянского зрителя с великой русской литературой и зрителя русскоязычного, особенно за пределами нашей страны, с лучшими произведениями литературы армянской", - говорит художественный руководитель Государственного русского театра им. Станиславского, народный артист РА, заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Международных премий Станиславского и Смоктуновского Александр Григорян. С обеими задачами театр справляется прекрасно. И в отечестве своем, и на многочисленных фестивалях, и в гастрольных поездках, которые, слава богу, опять восстановились, он показывает широкий диапазон своих возможностей. В Санкт-Петербурге была I премия им. К. Лаврова за "Ревизора" Гоголя, на "Белой Веже" в Бресте - Гран-при за "Киликийского царя" Мушега Ишхана.
Последней премьерой театра стал спектакль "... Как Боги", поставленный по пьесе именитого писателя, главного редактора "Литературной газеты", давно ставшего другом театра и также приехавшего поздравить славного юбиляра. А впереди - новая работа. Театр приступает к пьесе "Зов богов" Перча Зейтунцяна, живого армянского классика. В Москве, Минске, Владимире, Туле, Калуге, Саранске, Йошкар-Оле, как и в родном Ереване, зритель аплодирует Русскому театру с армянским темпераментом, пропускающим загадочную русскую душу через горячее армянское сердце.
Сона Мелоян, "Голос Армении"