В зоне таможенного контроля Абхазии пограничник с медовыми глазами попросил меня подойти к нему с паспортом. Я невольно сжалась и почувствовала себя как минимум контрабандистом. Оказалось, напрасно. Пограничник открыл документ, бегло пролистал страницы, внимательно посмотрел на меня и тихо сказал: «Может, останетесь? Давайте знакомиться, кофе попьем…».
Национальная черта
Наверное, каждая женщина, приезжающая на отдых в Абхазию, начинает ощущать себя королевой, разбивающей мужские сердца направо и налево. Абхазы просто не могут обойтись без комплимента по отношению к прекрасному полу. И это происходит невзирая на то, что сейчас на одного мужчину в республике приходится четыре женщины – увы, таков один из итогов войны. Здесь ценят и берегут женщин, которые поднимали экономику в послевоенное время. Водитель маршрутки Тимур, родом из Сухума, рассказывает, мол, работы для мужчин не было, и женщины возили огромные тележки фруктов через границу – продавать. «Я помню, как одна из них сказала, что чувствует себя лошадью, а не женщиной. Это страшные слова для каждого абхаза. До сих пор, спустя 10 лет, звучат ее слова у меня в голове». Но тут же с улыбкой Тимур добавляет: «Но женщин мы любили и будем любить во все времена, это наша национальная черта».
Цитрусовый кризис
Я прохожу границу, которая этой весной на несколько недель была открыта только для пешеходов, а грузоперевозки временно прекращены из-за планового карантина. Из-за этой небольшой транспортной паузы в республике едва не пострадала экономика. Люди, собиравшиеся продавать последний урожай цитрусовых, оказались без доступа к российским потенциальным покупателям. Ароматные и сочные фрукты гнили, на абхазских рынках цена на апельсины упала до 10 рублей за килограмм, а на грейпфруты – до 25. Ощутимо начала страдать и транспортная сфера – абхазы за ненадобностью перестали ездить на границу, что располагается на реке Псоу. Маршрутчики, не желая терять прибыль, отправлялись только тогда, когда микроавтобус наполнится «под завязку».
Гагра
Некоторые утверждают, что на месте этого красивого города-курорта, растянувшегося по узкой береговой линии Черного моря, когда-то находилась знаменитая Колхида. Именно сюда плавали древние греки за Золотым руном. Ныне греческого наследия здесь осталось немного: несколько крепостей да затонувшие города на дне морском. Гагра – ближайший к России абхазский курорт, благодаря этому здесь больше всего туристов, дома, пляж и парк быстро восстанавливаются, здесь практически не встретить разрушенных снарядами строений. Цены на жилье растут с каждым годом: 5-6 лет назад здесь можно было купить дом у моря за 100-200 тысяч рублей, теперь такой участок стоит около миллиона. Посреди Гагры располагается бальнеологическая лечебница, которая до войны славилась своими минеральными сероводородными ваннами. Сейчас в частично разрушенном здании, долго пребывавшем в запустении, курортников мало, поэтому персонал работает лишь полдня. Однако услуг отдыхающим предлагают множество – только ванн около 10 вариантов, подводный массаж, ингаляции, разные души. Цены в лечебнице доступные: в среднем одна процедура стоит от 50 до 200 рублей.
Война
Армянин Нерс, у которого я остановилась в Гагре, – экономист с двумя высшими образованиями. Однако трудится не по специальности – построил во дворе дома небольшую уютную гостиницу, где всегда много постояльцев. Нерс – хозяин радушный. Все время интересуется у постояльцев, не надо ли чего: домашнего вина, чачи, кофе, и конечно, сыплет комплиментами. От его дома до моря идти минут пять. Все местные жители, встречающиеся на улицах, здороваются – в Абхазии так принято. Вечером, выпив рюмочку, Нерс вспоминает первые дни грузино-абхазской войны. Мол, сначала в Гагре никто не понял, что произошло, просто проснулись, выглянули на улицу, а там – люди с оружием. Оказалось, что это грузинские заключенные, выпущенные по амнистии. «Я единственный ребенок в семье, и на войну меня не отпускали, – неторопливо говорит он. – Тогда я взял ружье и говорю маме, мол, иду на охоту. А сам – на войну. И вначале мы с отрядом не очень серьезно все происходящее воспринимали. Поднялись высоко в горы, заняли позицию, разожгли костер: вино пьем, шашлык кушаем, по сторонам смотрим. И тут окружают нас люди с автоматами, держат на прицеле. Оказалось, что это отряд Шамиля Басаева, они тогда абхазам помогали. И Басаев нас пристыдил. Говорит: что же вы мясо едите и вино пьете, когда война идет? С этого момента мы себе такого отдыха не позволяли…». Нерс затягивается сигаретой, смотрит куда-то вдаль, добавляет: «А когда я узнал про Буденновск, был в шоке, как Басаев мог такие жуткие вещи творить, надо быть безумным, чтобы вот так, как он…». Нерс показывает свой автомат Калашникова, гладит его, словно любимую женщину. «Сколько раз он мне жизнь спасал, хорошее оружие, не то что американское». Потом Нерс произносит самый распространенный сейчас в республике тост: «За Россию». «Мы любим Путина, Медведева, только на них и надеемся. Для нас каждый русский – дорогой гость, мы хотим, чтобы наша дружба крепла».
Сухум
Сухум – один из древнейших городов мира. Его история насчитывает 2500 лет. Сейчас столица Абхазии встречает гостей выжженными остовами когда-то жилых домов, как вечный упрек всем войнам мира. Но восстановление города идет быстрыми темпами – большинство магазинов специализируются на стройматериалах. Проезжаем по старинному мосту времен царицы Тамары. Водитель с нескрываемой гордостью показывает на его красивый свод: «В войну танки по нему проходили, и ничего, выдержал. Вот какие у нас строители были, да и сейчас все умеем». Абхазы не любят говорить о войне, и если упоминают, то вскользь, словно хотят забыть те времена. На улицах множество машин со знаками ООН. Наблюдателей немало. Сейчас большую часть времени, если верить местным, миротворцы проводят в апацках – национальных харчевнях, где посреди помещения на костре висят два огромных котла: с мамалыгой и острой фасолью, сдобренной кинзой, рядом жарится хачапур. Возле стен помещения расставлены столы, можно есть внутри, можно на улице – как кому больше по душе. Хороший обед на двоих тут обойдется в 250-300 рублей.
Подводный город
Сухумский порт и набережная сверкают чистотой. В море, метрах в двух от берега, из воды торчат куски стен древнего греческого города Диаскурии. Сейчас он находится на дне Сухумской бухты. На набережной через каждые 2-3 метра стоят лавочки, на которых местные жители пьют кофе из фарфоровых чашек и говорят исключительно о политике. Люди спорят, что будет с Абхазией дальше, и все с надеждой говорят, что Россия их не оставит. В прибрежной кофейне обязательно спросят: какой именно кофе приготовить: покрепче, послабее, с сахаром или без. Одна чашка ароматного и терпкого напитка, которым всегда славился Сухум, стоит 10 рублей. Объявлений о сдаче комнат по сравнению с Гагрой на удивление мало, сюда приезжает не так много туристов. И каждому новому гостю искренне радуются, мол, поддержат экономику, 80% которой «завязано» на туризме.
Центральный рынок можно найти по чудным ароматам: аджика, красный перец, копченые сыры, цитрусовые, орехи и, конечно, вино. Продавцы охотно сбрасывают цены и, насыпая приправы с горкой, дают бонусом конфеты и апельсины. Повсюду на улицах стоят столы со стульями, здесь можно посидеть, выпить кофе или минеральной воды, даже сыграть в шахматы, домино или нарды.
Обезьянник
Небольшой, но богатый флорой Ботанический сад Сухума пережил несколько потрясений. Колоссальный ущерб был нанесен саду грузино-абхазской войной 1992-1993 годов: на территорию парка упало более сотни снарядов. Одна из его главных достопримечательностей – 250-летняя кавказская липа, которая росла здесь еще до основания сада, была частично срублена турками в 1877 году, но дерево не погибло. Турки несколько раз пытались уничтожить сад, но деревья, несмотря ни на что, цветут и плодоносят. Севернее Ботанического сада, на склоне живописной горы Трапеция, находится научно-исследовательский институт экспериментальной патологии и терапии Академии наук Абхазии со знаменитым обезьяньим питомником. Приматы с трудом пережили войну. Сторож рассказал, что обезьян просто нечем было кормить, на них сыпались снаряды. В итоге кто-то сжалился и открыл клетки. Животные сначала разбежались по Сухуму, добывая себе еду на мусорках, а потом ушли в горы. Лишь малая часть обезьянок выжила.
Великая абхазская загадка
Но, пожалуй, самой любопытной достопримечательностью Абхазии является Келасурская стена. Каменное сооружение длиной 160 километров и высотой более четырех метров насчитывает 800 башен. На левом берегу реки Келасур полукругом от Сухума и до Кодора по ущельям, хребтам и долинам тянутся загадочные развалины древней кладки, которая может смело соперничать с мировыми историческими памятниками. Число башен «Великой Абхазской стены» «уплотняется» возле выходов из ущелий к морю, здесь расстояние между ними составляет в среднем 40-50 метров, а на некоторых горных участках резко сокращается.
Парадоксально, но, несмотря на внушительные размеры, об этом историческом памятнике известно немного. Стена сохранилась не вся, но грандиозные руины уже полтора столетия привлекают к себе ученых-исследователей. Одна из версий гласит, что стену возвели греческие колонисты в IV веке до н. э. для защиты своих городов Колхиды и Диаскурии. По другой версии, сооружение было построено в 30-х годах VI века н. э., когда на берегу Черного моря создавался мощный опорный пункт для защиты от вторжения со стороны Северного Кавказа. Мол, стена появилась благодаря некоему безымянному властителю Абхазии. Он созвал самых искусных зодчих и велел построить стену, которую бы солнце обходило ровно по кругу. И чтобы всадник объезжал эту стену за пять дней…
Ученые расходятся во мнениях – куда был изначально обращен фасад: на восток или север. Откуда жители древней Абхазии ждали врагов? Со стороны гор или моря? Единого мнения на этот счет не существует. Стена постепенно разрушается, а камни растаскиваются по аулам…
Лариса БАХМАЦКАЯ, "Ставропольская Правда"