Спецоперацию по эвакуации останков пилотов и частей вертолета, проведенную Армией обороны НКР, в беседе с корреспондентом ИЦ «Еркрамас» анализирует эксперт Центра этнополитологических исследований Лаврентий Амшенци.
- 16 ноября была опубликована ваша статья о гибели армянского вертолета МИ-24 и его экипажа , в которой вы писали, что имела место фатальная ошибка и этот горький урок мы обязательно выучим. И вот, через 10 дней армянские спецслужбы провели операцию по эвакуации останков пилотов и частей вертолета. Можем ли мы говорить о том, что урок был усвоен?
- Усвоен ли урок – покажет время. Мне лично очень приятно осознавать, что возможности армянского спецназа таковы, что он может провести подобную операцию на исключительно сложном участке линии фронта. При этом противник понес потери и не смог воспрепятствовать проведению спецоперации.
- Министерство обороны Азербайджана выступило с опровержениями факта проведения армянской стороной такой спецоперации.
- А что им еще остается?
- В сети появились аналитические материалы, которые говорят о том, что армянская сторона вводит всех в заблуждение. К примеру, ресурс oxu.az публикует материал своего ответственного редактора Эльвина Ширинли, который скептически комментирует ряд фактов, озвученных армянской стороной.
- Спасибо за ссылку. Честно говоря, очень не люблю комментировать других комментаторов, что называется, «заочно». Но раз уж вы задали этот вопрос, то отвечу, что почти все замечания редактора этого издания не выдерживают никакой критики.
- Почему «почти» все замечания?
- Потому что замечание касающееся маршрута выдвижения армянского спецназа, действительно и с моей точки зрения является целенаправленной дезинформацией армянской стороны. Кто же вам правду в этом деле расскажет? Все остальное очень похоже на правду.
- Можно подробнее?
- Комментатор смеется над информацией о гибели азербайджанского прожекториста и снайпера. При этом, видимо, он представляет себе «прожекториста», как человека, который управляет большим зенитным прожектором, который в свою очередь освещает место падения вертолета. На самом деле, всем кто служил в армии и не прогуливал занятия по тактике, известно множество методов освещения местности с помощью прожектора, при этом, не выводя прожектор на прямую видимость.
Один из таких методов это освещение отраженным светом. Луч прожектора, находящегося в укрытии, направляется в небо, к примеру, на облака, а отраженного света достаточно для освещения довольно больших пространств. Но, что касается данной конкретной ситуации, думаю, что это был не обычный прожектор, а прожектор с инфракрасным фильтром, луч которого обычным глазом даже в полной темноте не разглядеть. Инфракрасный прожектор нужен не для освещения места падения вертолета, а для подсветки.
В этом случае командир азербайджанского подразделения на линии фронта поступил совершенно логично. Он выставил снайперские засады, оснащенные дальнобойными винтовками с прицелами ночного видения. Эти снайперские засады должны были контролировать место падения машины и, в случае попытки армянской стороны подойти к обломкам вертолета, открыть огонь.
- Тогда зачем прожектор, если есть прибор ночного видения?
- У любого даже самого мощного ночного прицела эффективная дальность обнаружения цели не превышает 300 метров. Точнее, дорогие модели «видят» и на большее расстояние, но на 300 метров гарантировано поразить цель уже практически невозможно. Для того, чтобы эффективно отслеживать участок линии фронта, нужно подсветить место, которое контролирует снайпер с помощью источника света.
Командир азербайджанского подразделения выбрал совершенно верный способ подсветки – с помощью инфракрасного прожектора. При этом прожектор находился на одной позиции, а снайпера располагались в засаде не выдавая себя ни чем.
- То есть, вы хотите сказать, что и прожектор, и снайпера работали в одной связке?
- Безусловно! Я всегда стараюсь поставить себя на место своего противника. Как бы я поступил, если бы мне надо было организовать засаду и я точно знал бы место, куда спецназ противника должен выйти. Я бы сделал точно так же. Выставил бы засады на местах выдвижения противника и в ночное время обеспечил бы эффективную подсветку местности с помощью танкового, либо иного передвижного инфракрасного прожектора.
- Каким же образом армянскому спецназу удалось подойти к пораженной машине?
- Точного ответа я не знаю, да ни кто и не расскажет. Но то, что все эти дни велась серьезная разведка местности, вскрывались огневые точки противника, а самое главное, вскрывалась система несения дежурств азербайджанскими военными в ночное время, тут сомнений нет.
- Вы только что сказали, что луч инфракрасного прожектора обычным глазом не видим. Как можно вскрыть место его нахождения?
- Только с помощью прибора ночного видения. В прибор ночного видения луч инфракрасного прожектора виден. Во всяком случае, нас учили именно так выявлять места сосредоточения вражеской бронетехники. Наблюдая в прибор ночного видения, засекать работу инфракрасных фар и прожекторов танков и другой техники.
Я бы на месте азербайджанского командира подготовил несколько позиций для прожектора и каждую ночь менял бы его дислокацию на местности. Думаю, они так и делали. И понадобилось несколько дней, чтобы вскрыть схему работы всех постов инфракрасной подсветки. Именно так называется работа «прожекториста».
- А как были обнаружены снайпера? Ведь речь шла как минимум об одном уничтоженном снайпере.
- На парадах армянской армии мы видели передвижные системы обнаружения работающей оптики противника. Они базируются на шасси внедорожников. Тут важно не чем обнаружили. Важно, что полностью вскрыли всю систему обороны противника и сделали подробную схему, которая позволила в очень короткие сроки разработать войсковую спецоперацию.
И гибель прожекториста и снайпера полностью укладывается в логику дальнейших действий. А именно, вначале был уничтожен прожекторист, а сам прожектор выведен из строя. Подсветка места падения вертолета прекратилась. Командир азербайджанского подразделения сделал следующий абсолютно логичный шаг – дал команду снайперам сократить дистанцию до цели, чтобы гарантировано продолжить контролировать место падения вертолета с помощью штатных средств наблюдения. Помните, в одном из интервью, кто-то из армянских комментаторов говорил о том, что азербайджанская сторона пыталась приблизиться? Не от хорошей жизни, как говорится. В отсутствие подсветки, снайпера просто пытались восстановить визуальный контроль за обломками вертолета. И как только они начали двигаться, тут же заработала армянская засада. В итоге был потерян снайпер.
- Азербайджанские комментаторы говорят, что все равно у армян не получилось бы вынести останки летчиков, так как азербайджанские силы вели бы огонь из пулеметов.
- Думаю, что огонь они как раз и вели. Причем из всего, что у них было в наличии. Вот тут у меня вопрос к армянской стороне, на который я скорее всего ответа не получу по понятным причинам. Откуда пришла группа армянского спецназа?
Опять-таки, как бы сделал я. Переход группы спецназа прямо напротив места падения вертолета это безусловный и очень серьезный риск для любого спецназа, какими бы умелыми и опытными эти люди ни были.
Мой вариант заключается в том, что пока ведется доразведка местности, разминирование путей отхода и составляется карта-схема, группа спецназа переходит линию фронта на ином участке по заранее подготовленному маршруту. Далее, эта группа осуществляет глубокий рейд в тылу противника и к моменту начала операции оказывается в тылу того подразделения, которое контролирует место падения вертолета. Далее группа получает на электронный планшет данные о результатах разведки и детальный план действий.
Все остальное зависит от умения каждого члена группы, опыта командира и самое главное степени проработки деталей штабом операции. Титаническая работа штабных офицеров, разведчиков и диверсантов. А еще прекрасная выучка каждого бойца, которые просто не оставили ни единого шанса своему противнику.
- Азербайджанские комментаторы говорят о том, что тело пилота в пожаре не могло сохраниться и их смущает парашют. Говорят о том, что парашютов у членов экипажей вертолетов нет.
- Обсуждать сохранность тела армянского офицера я не буду. Считаю эту тему для себя табу. Уверен, что это один из наших пилотов!
Я не знаю, берут ли азербайджанские пилоты с собой в полет парашюты, но порядок таков, что у каждого члена экипажа на боевых вертолетах парашюты есть. Если бы комментаторы из Азербайджана не торопились писать опровержение, а изучили бы тему, то очень удивились бы тому, что в Афганистане были неединичные факты покидания поврежденных вертолетов МИ-8 и МИ-24 экипажами с помощью парашютов. Более того вам скажу, если вы обратите внимание на бронированную дверцу пилота стандартного армянского МИ-24, то увидите, что дверца удерживается в открытом состоянии специальным гидравлическим амортизатором. Это сделано для того, чтобы пилоту, даже если он ранен, было удобно покинуть машину как можно быстрее. Достаточно открыть замок и дверь должна открыться самостоятельно с помощью такой нехитрой гидравлики. Раненому пилоту нужно просто наклониться вправо и выпасть из кабины.
К сожалению, спастись из сбитого неуправляемого вертолета, идущего на малой высоте практически невозможно.
.
Беседовал Гурген Саркисян, ИЦ «Еркрамас»