Знаете, я уже больше не удивляюсь тому, как нам удалось победить в той неравной борьбе. Когда ученик 10-го класса решает создать отряд, а потом ходит по школам и набирает в свой отряд добровольцев, то никакой враг не в силах поставить на колени народ, породивший такого школьника.
В 1990 году Мкртич ТОНОЯН поступил в Государственное художественное училище имени П. Терлемезяна, но учебу окончил лишь после войны, поскольку в том же году был создан отряд «Национальный легион». «Когда мы впервые оказались на поле боя, то думали, что с этой стороны войдем в Азербайджан, а с той стороны выйдем»,- с воодушевлением вспоминает Мкртич. Это воодушевление не покидало парней и даже в самых трудных и казавшихся безвыходными ситуациях помогало победить.
***
В 1990-м мы, группа ребят, собрались и решили создать отряд «Национальный легион». Мы были тогда десятиклассниками. Для пополнения отряда решили пройтись по другим школам Еревана и объявить «мобилизацию» среди старшеклассников. Записавшиеся проходили специальные учебно-тренировочные сборы, и наиболее подготовленные становились членами отряда. Разумеется, в этом возрасте никто не собирался вести нас на войну, а самовольно поехать мы не могли. Но на нашу просьбу проводить с нами боевую учебу откликнулись. Первым делом приписали нас к отряду ветеранов афганской войны. Первые свои курсы по боевой подготовке мы прошли в приграничной зоне под их руководством и инструктажем.
***
Разрабатывался план освобождения Ходжалу. Пошли на разведку. Теоретически мы знали, что надо делать при появлении вражеского вертолета: не пугаться, не паниковать, а затаиться, и как только он окажется низко над головой, бросить камень в винт, и вертолет должен упасть. И тут над нами как раз появился азербайджанский вертолет - Ми-24, и в те времена, и в наши дни считающийся одним из лучших военных вертолетов. С нами были и некоторые из инструкторов, и мы, затаившись, ждали, что они предпримут, чтобы и самим поступить так же. Поняли, однако, что камнем вертолет не собьешь. В общем, кое-как спаслись…
***
На поле боя воодушевление никогда не покидало нас. Радость мог доставить любой пустяк, а к самим военным действиям мы относились как к игре.
Расскажу о том, что особенно запомнилось. Как только объявляли тревогу, мы быстро одевались и ждали в полной готовности. Очень часто тревога оказывалась ложной, и мы после напряженного ожидания возвращались в казарму и начинали «воевать» друг с другом. Эти сражения напоминали сцены из ковбойских фильмов, хотя еще больше походили на щенячью возню. Поводом могло стать что угодно. Так, среди нас было несколько зейтунцев. Вот кто-нибудь и бросал клич: а ну, кто тут против зейтунцев?! Или: «Кто слопал сгущенку?!» - хотя никто сгущенку не трогал. Таких потешных боев особенно много было в Шурнухе, когда мы почти два месяца были все вместе. Каждый день друг с другом сражались. Сейчас, собираясь вместе, мы вспоминаем эти шутливые бои…
***
1992-й год. Мы на позициях села Гюлиберд. Это были дни, когда надо было удержать Лачинский коридор. Азербайджанцы атаковали с применением тяжелой бронетехники, а у нас не было ни одного танка. Наконец после наших ежедневных обращений в штаб доставили танк. Мы очень обрадовались, собрали полевые цветы и спустились вниз встречать танк. Обнялись, расцеловались с танкистом и попросили его не оставаться в селе, а подняться вместе с нами на позиции. А тот ответил: не могу, ребята, у меня снарядов нет. Так зачем же тебя прислали, спрашиваем. Не знаю, отвечает, мне велели: «Ты поезжай, а снаряды потом пришлем». Прошло несколько дней. Противник наседал все сильнее. Сейчас это может показаться смешным, но тогда мы составили делегацию из нескольких человек и послали к танкисту, чтобы тот вывел танк и занял позицию за нами. Кое-как убедили. А еще через несколько дней прислали и снаряд. Один. Зарядили танковую пушку. Когда турки начали стрелять, наш танкист выехал вперед и тоже выстрелил. Этот выстрел многое изменил, а то турки совсем уже обнаглели. И тут видим - наш танкист воодушевленно ведет машину дальше вперед, а снарядов-то нет!.. Кое-как вернули его назад, потом выкопали для танка капонир, загнали в него, чтобы не подбили вдруг. Бедняге танкисту было очень неловко, что вот приехал, а помочь ничем не может. В последующие дни этот танк стал для нас скорее помехой, поскольку враг увидел, что у нас есть танк, и усилил обстрел, а мы только и думали о том, как бы уберечь эту боевую машину. И так было не только у нас: многие отряды умоляли поддержать их танком, а потом все думали, как бы уберечь его. Правда, один только их вид придавал нам больше уверенности. Мы окружали его, хвалили: да, мощная машина, жаль только, что не стреляет!.. Сейчас это кажется смешным. Тогда мы тоже смеялись, но все было гораздо серьезней…
***
Как-то раз нас опять должны были обеспечить танком. Отправили одного из наших доставить его сюда и наказали: смотри, чтобы на этот раз с танком все было в порядке! Как только танк выделили, парень отправился заправлять его. Заправили самую малость, и он решил, что этого мало. Говорит заправщику: кажется, маловато залил, давай полный бак! А тот: какой полный бак, браток, ведь мне еще другие танки заправлять! Но наш не уступил, пригрозил автоматом, заставил залить. Всю цистерну с горючим и опростали, а бак так и не наполнился. Как только приехали, наш парень и рассказал, какое геройство совершил. Мы все накинулись на него: все горючее в наш танк залил, а остальные как?! Через несколько дней, когда все в округе узнали, что весь запас горючего залит в наш танк, приходили, выпрашивали по 30-40 литров. Большая часть смешных случаев связана с тогдашним повальным дефицитом. Когда не хватало то того, то этого, приходилось как-то выкручиваться, что-то придумывать. Храбрый ищет возможности, трус - оправдания. А в те времена тех, кто отказывался сражаться, среди нас почти не было. Все мы покинули свои дома и пришли сюда воевать.
***
Особенность нашего отряда состояла и в том, что многие из его членов были людьми творческой сферы. Это тоже помогало. Потому что надо было быть неисправимым романтиком, чтобы оправдать свое пребывание здесь, чтобы дух всегда был на высоте, чтобы не отчаяться и не разочароваться. При этом ты делаешь это вовсе не для своего «я». Очень легко было отчаяться, обидеться, уйти. Такое тоже случалось. Скажем, приходим в какое-то село, чтобы защитить подступы к нему, а сельчане либо просто уходят, либо не хотят давать еду. Потому что ты не первый отряд, пришедший сюда, а кто-то из пришедших до тебя без спросу забирал у крестьян скот…
***
Мы на позициях села Гюлиберд. Идет жаркий бой. Противник атакует по нескольку раз в сутки - который уже день, при поддержке тяжелой бронетехники, вертолетов… Еще до этого Ёж, один из наших парней, пошел утрясать вопросы снабжения. Вернувшись, сразу поднялся к нам на позиции и в шутку говорит: «Доложите обстановку, как будем сражаться?». Мы и отвечаем, что возможности сражаться нет, выход лишь в том, чтобы вырыть окоп поглубже и спрятаться получше. Он опять в шутку: «Какие еще эффективные методы имеются?». Мы отвечаем: никакие другие эффективные методы не проходят. Тут Ёж решил подняться на холм, чтобы обозреть все сверху, и как раз в это время рядом с ним взрывается снаряд. Ёж не растерялся, встал во весь рост, грудь нараспашку, и крикнул: «Бей, гад, все равно не убьешь!». А потом запел знаменитую пионерскую песню «Орленок, орленок…».
Занимая боевые позиции, мы знали, что через некоторое время нас сменят. Во время мардакертских боев нам сообщили, что смены нет, что мы должны остаться до конца войны. А когда война кончится - один Бог знает. Каждый раз говорили: в июне вернемся домой, в августе вернемся домой, но все никак. Был в нашем батальоне парень по имени Маис. Был еще Саят из Масиса, который очень хотел вернуться домой. Пост Маиса был расположен довольно далеко, но докричаться можно было, и Саят по сто раз на дню терзал душу Маиса. Кричит: «Маис!» (так по-армянски называется и месяц май). Тот отзывался: «Что?». А Саят продолжал: «Июнь и июль мы тоже здесь проведем!».
***
Мы в Мецшене. В этом селе, долгое время остававшемся под контролем азербайджанцев, была библиотека. Решили набрать книг, чтобы почитать в свободное время. Каждый выбрал то, что ему больше по душе. Потом менялись с бойцами на других позициях, заказывали даже: ту книгу Бальзака прочитал, давай другую! Как-то раз появился парень, в жизни ни одной книги не прочитавший. Видит, все читают, никто с ним в карты играть не хочет, так что остался он в одиночестве, и решил тоже что-нибудь почитать. И обратился к нам: мол, бабушка мне говорила, что в книге Раффи «Хент» про нашего деда написано, дайте почитать. Дали. Как-то ужинаем вечером, и тут вдруг дверь распахивается, влетает этот парень, весь запыхавшись: «У кого «Искры»? Давайте скорей!». Мы все в удивлении - какие еще искры, зачем? А он: «Искры» Раффи. «В «Хенте» про моего деда ничего нет, но в конце написано: «Продолжение в «Искрах»…».
Читали наших и мировых классиков, организовывали литературные вечера. Стихи читали, книги пересказывали, ну а потом и до песен дело доходило…
Арпи СААКЯН, "Собеседник Армении"