Под патронажем и, фактически, председательством президента России Дмитрия Медведева прошла седьмая по счету, и третья в этом году встреча в формате "2+1" с президентами Армении и Азербайджана. Сопредседателей Минской группы ОБСЕ пригласили в Астрахань скорее в качестве почетных гостей, которым воздают дань уважения. По признанию самого Медведева - переговоры были сложные и эмоциональные. Соответственно, принятое совместное заявление - лишь способ спасти переговорный формат от еще большего нагнетания напряженности на границе НКР и Азербайджана, которую ошибочно называют "линией соприкосновения", как бы давая понять, что Карабах - это еще не суверенная страна, а "яблоко раздора". Эти же самые комментаторы и политические деятели вряд ли могут назвать тот последний день, когда на территориях НКР распространялась эффективная власть Армении или же Азербайджана.
Но это лишь вопрос вкуса - как называть внешние границы непризнанных образований с политической точки зрения.
С правовой точки зрения, в рамках которого и должен найти свое окончательное урегулирование конфликт, Нагорный Карабах с окончанием войны за независимость в мае 1994 года стал полностью соответствовать критериям государственности, описанным в Конвенции Монтевидео (Montevideo Convention on the Rights and Duties of States, 1933). Конечно, подписанты этого документа - это исключительно страны Американского континента, но ее принципы со временем стали неотделимой частью современного международного права, как инструменты для определения критериев государственности в эпоху, когда сецессионные конфликты всколыхнули весь мир - от Европы до Африки. Статья 1 данной Конвенции называет четыре признака правосубъектности: постоянное население, определенная территория, собственное правительство и, наверное, самое главное - способность к вступлению в отношения с другими государствами.
Краткий обзор конвенции для тех, кто изначально основывается на неправильных посылах, рассуждая о карабахском конфликте.
Статья 3, о которой стараются умалчивать страны, которые имеют проблемы с отколовшимися территориями, гласит, что "существование государства не зависит от его признания другими государствами" (The political existence of the state is independent of recognition by the other states).
Статья 7 Конвенции должна быть интересна тем, кто в последнее время, несомненно исходя из патриотических чувств, говорит о необходимости юридического признания независимости НКР. Она гласит, что "признание государства может быть прямым или молчаливым" (The recognition of a state may be express or tacit). Сегодня дипломатические представительства НКР функционируют не только в Ереване, но в Вашингтоне, Москве и Париже. Причем постоянное представительство в Вашингтоне зарегистрировано в Госдепартаменте, как "офис иностранного государства", что является методом косвенного признания субъектности не только народа Карабаха, но и тех властей, которые избираются на периодических выборах.
Статья 11, к которой часто ссылаются защитники принципа территориальной целостности, запрещает использование военной силы для получения суверенитета. Однако апологеты этого положения в случае с карабахским конфликтом целенаправленно умалчивают обстоятельства и первопричины возникновения силового конфликта. Как данная статья в Конвенции, так и сам этот принцип в международном праве относится к межгосударственным конфликтам, где сторонами выступают два равноценных (!) суверенных субъекта. Армянские, азербайджанские и все другие адекватные эксперты сходятся в одном: конфликт в Карабахе возник как реакция на центробежные устремления армянского населения НКАО, который на момент 1988 года составлял абсолютное большинство на этих территориях. Только впоследствии, в 1992 году Армения была вынуждена опосредованно вступить в необъявленную против нее войну, так как с азербайджанской стороны нападениям и ракетным обстрелам подвергались суверенные территории Республики Армения. Все эти рассуждения и принципы нужны с тем, чтобы начать процесс международного признания НКР.
Как показывает опыт переговоров в этом году - они зашли в тупик, и никто не готов из него выходить. Вместо реального процесса - переговоры все чаще напоминают сплетни про судьбу отсутствующей и главной стороны - народа Карабаха.
Трехстороннее заявление в Астрахани, конечно, является шагом в правильном направлении, но повторение уже пройденных этапов явно означает, что в публичной политике стороны уже явно дошли до физических лимитов возможных компромиссов. Президент Алиев, который сделал диверсанта национальным героем, обязан заниматься возвращением его тела, а иначе ему будет трудно объяснить своей разъяренной толпе такой провал. Президент Медведев, который уже третий год (с 2008г.) вкладывает личный авторитет в переговоры, должен иметь хотя бы один работающий документ на фоне мертворожденной Майендорфской декларации (2008). Более того, российской дипломатии нужно на саммите ОБСЕ в Астане заострить внимание евро-атлантического сообщества на своем предложении по общеевропейской безопасности, и еще один кризис наподобие Лиссабонского (1996) был бы для них еще большим ударом по национальным интересам. Что касается армянских сторон, то президенты Армении и НКР никогда не политизировали вопросы возвращения военнопленных и тел погибших солдат, и для президента Саргсяна явно не было особо трудно дать свое согласие на фиксирование гуманитарных договоренностей. Единственное условие - нужно напрямую обращаться к карабахским властям, потому как тела диверсантов находятся под их юрисдикцией.
Внешнеполитические ведомства США, Франции и Ирана уже успели выступить с официальными оценками Астраханского заявления и выразили надежду на реализацию этих договоренностей. Однако ожидать большего, чем однократный обмен - не приходится. По всей вероятности, речь идет об обмене тел азербайджанского диверсанта М.Ибрагимова и доведенного до смерти армянского пастуха Манвела Сарибекяна в бакинской тюрьме, в нарушение Женевских конвенций о правилах обращения с военнопленными.
Аналогичные договоренности между всеми сторонами конфликта были согласованы и ранее, в частности в феврале 1995 года, но в течении короткого срока времени доказали свою полнейшую неэффективность с точки зрения выполнения всех требований. Конечно, разрешение гуманитарных вопросов - это важнейший момент для построения доверительных отношений между сторонами любого конфликта. Но если на следующий день после очередного документа одна из сторон не спешит прекращать обстрелы позиций своего противника, можно с уверенностью сказать, что очередной документ привнесет мало позитивной трансформации как в философию, так и на повседневную логику конфликта. Стороны всего лишь согласовали заявление, которое будет иметь одноразовый характер. Имея ввиду все возможные риски в плане упущения хорошей возможности, следующий плановый визит сопредседателей Минской группы должен быть нацелен на достижение согласия властей Азербайджана на отвод снайперов с границы, что будет позитивным сигналом перед встречами в Лиссабоне (НАТО) и Астане (ОБСЕ).
Карабахские власти пока никак не комментируют результаты астраханских переговоров. И параллельно отсутствию их публичной активности в переговорном процессе, отсутствию внятной и адекватной реакции на происходящие вокруг них события, официальному Еревану все труднее представлять их субъектность международному общественному мнению и посредникам.
Ованнес Никогосян - эксперт Института публичной политики (Ереван)
ИА REGNUM