Меньше чем через месяц в Астане начнет работу очередная ассамблея ОБСЕ. Сразу отметим, что встречи подобного уровня не проводились с 1999-го года. Однако, в 90-ые годы прошлого века ассамблеи ОБСЕ проводились регулярно: в 1994-ом году – в Будапеште, в 1996-ом году – в Лиссабоне, в 1999-ом году – в Стамбуле.
Кратко пройдемся по основным положениям, рассматриваемым на этих саммитах.
В Будапеште, в частности, был затронут вопрос «размещения миротворческих сил» в зоне нагорно-карабахского конфликта, была сформирована Группа высокого планирования. В Лиссабоне была сделана попытка определения окончательного статуса НК. Армения воспользовалась правом «вето», а действующий председатель ОБСЕ выступил с заявлением.
После чего азербайджанская сторона стала привержена идее «предоставления НК наивысшей автономии». Однако, как таковая, идея эта существует в теории, а не на практике - за все прошедшие годы Азербайджан не сделал ни полшага для того, чтобы подтвердить идею на деле - собственной конституцией или законами разъяснить, что именно подразумевается под «наивысшей автономией».
Перед стамбульской ассамблеей с чьей-то «легкой руки» в обиход вошла идея «обменов». Существует мнение, что трагедия, произошедшая в парламенте Армении, воспрепятствовала провалу этой программы.
После же стамбульской ассамблеи и до 27-го октября в Азербайджане раскололась ранее считающаяся абсолютно сплоченной команда политиков и дипломатов: от должности отказался главный госсоветник по внешнеполитическим вопросам Вафа Гулузаде, а вслед за ним – также министр иностранных дел Тофик Зульфугаров. Стамбульская ассамблея тоже оказалась недееспособной в плане непосредственного влияния на нагорно-карабахскую проблему. Тем не менее, была принята «Хартия безопасности 21-го века».
20-ый век, таким образом, сохранил статус «священной коровы»: территориальной целостности государств. В действительности же статус был де-факто нарушен на Кавказе, Балканах, в Молдове и на Кипре. В Стамбуле Россия взяла на себя обязательство вывести войска из Грузии. Это стало последней милостью президента Ельцина. Задним числом сложно предугадать, пошел бы волевой и прагматичный Путин на этот шаг, если бы Ельцин уступил ему пост раньше. Во всяком случае, если бы не было принято решение о выводе российской военной базы из Грузии, причем, в довольно напряженной атмосфере (Ельцин чуть было не уподобился Никите Хрущеву), то, возможно, Россия сегодня не была бы столь непримирима. Но, как известно, история не признает «если».
Так или иначе, Москва, по всей вероятности, немного лукавит, сводя все проблемы с Грузией к «авантюризму» Саакашвили. В действительности, кажется, Кремль довольно удачно сбалансировал весьма неблагоприятные для себя стамбульские решения. И любой ценой обеспечил присутствие военных баз в Абхазии и Южной Осетии.
В плане карабахского урегулирования после Стамбула началась эпопея «парижских принципов». Она, однако, была прервана смертью Гейдара Алиева. Хотя опять же трудно предположить, что Армения и Азербайджан смогли бы воплотить в жизнь «парижские принципы».
Между тем, пока сопредседатели МГ ОБСЕ тратили время и усилия в поисках неких «уравновешенных предложений», НАТО успело преобразовать территорию Югославии, а Россия сохранила геополитический потенциал «замороженных конфликтов» на территории СНГ от Восточной Европы до Каспийского моря.
При этом Россия сумела укрепить свои позиции на Черном море. Смена власти на Украине (несмотря на то, что она произошла не в таком масштабе, как того хотела Москва), а также фактический контроль над абхазским побережьем позволяют думать, что Россия вновь приобрела статус черноморской державы. Компенсирует ли это балканскую потерю или нет - уже другой вопрос. Реальность же такова, что Россия в значительной мере застраховала Северный Кавказ от возможных потрясений. Это признают и другие страны в качестве сильных мира сего.
Таким образом, «второе постсоветское разделение», уже в качестве «голубой мечты» Бжезинского не осуществилась, и опасность раздробления России, кажется, в основном нейтрализована.
Однако, в геополитике ничего окончательного не существует. Если это было бы не так, за Первой мировой войной не последовала бы Вторая, за ней – «холодная война», за которой, в свою очередь, – распад СССР. И так далее.
Почти каждый день в мире происходят «процессы раздробления». Некогда принадлежащее либо теряется, либо закрепляется новыми приобретениями: экономическими, военно-политическими, культурными, технологическими, информационными. Даже спортивными.
В этом плане соперничество между силовыми полюсами никогда не прекращалось. Меняются формы, способы, в числе которых, как бы странно это ни звучало, фактор сотрудничества играет далеко не второстепенную роль. Сотрудничают, чтобы не воевать. А это тоже соперничество.
В этом плане в Астане, вероятно, будет сделана попытка дать институциональную формулировку перспективе «соперничество посредством сотрудничества», которую, по сути, можно считать действенной. Возможно, это единственная формула здравомыслия на сегодняшний момент. Ведь сегодня, к примеру, Россия все еще слаба, чтобы диктовать условия, однако достаточно сильна, чтобы не допустить, чтобы ей диктовали.. Поэтому такую, пусть даже кажущуюся идеальной, возможность преодолеть противостояние и обусловить соперничество сотрудничеством, договаривающиеся стороны вряд ли захотят упустить.
Однако, было бы неправильно думать, что стороны поедут в Астану, именно с целью закрепить реализацию этой идеи. Вовсе нет. «Игра» достаточно чувствительна. И кто первым заявит об этом, будет считаться «слабым». Быть может, «обанкротившимся». Так что стороны попробуют «понять друг друга» за счет других. Как это произошло на Балканах и в Грузии. Естественно, не будет обращения к уже «завоеванным рубежам». Косово, Абхазия и Южная Осетия – уже существующие реалии. Свершившийся факт. Факты же не обсуждаются, а становятся аргументом, отправной точкой в ходе других обсуждений.
Сильные мира сего не особо склонны вдаваться в созерцательные дискуссии, несмотря на то, что каждый их шаг «вытекает» из международного права. Так что надеяться, что в Астане будут искать ответ на теоретический вопрос, «что важнее – территориальная целостность или самоопределение», по меньшей мере наивно. Ассамблея ОБСЕ не дискуссионный клуб. Там собираются прагматичные политические деятели для обсуждения предметных вопросов. И обязательно сквозь призму своей выгоды.
На сегодняшний день выгода пока что не исключает реализацию формулы «сотрудничество посредством соперничества». Как минимум, в плане «первого слоя» международныx отношений. Или хотя бы в вопросе «обмена любезностями» между Россией и США.
После всего сказанного, безусловно следует задаться вопросом: а какой расклад сулит описанная ситуация в плане азербайджано-карабахского урегулирования?
Несколько месяцев назад на уровне лидеров стран-сопредседателей МГ ОБСЕ было высказано пожелание, чтобы Армения и Азербайджан в Астане «смогли преодолеть ряд разногласий». А 27-го октября этого года прошла встреча Медведев-Саргсян-Алиев, по поводу которой положительно высказались Госдепартамент США, министерства ИД Франции и Турции. То есть, призыв «преодолеть разногласия» остается в силе.
По определению переговаривающиеся стороны не смогут быть «деструктивными», если ассамблея, в целом, «будет настроена на положительный лад». Предполагать обратное почти нет никакиx оснований.
Даже избранная кем-нибудь тактика – «я конструктивен, а мой оппонент деструктивен», не будет иметь успеха. Ведь когда все проявляют «готовность к сотрудничеству», то того же ожидают и от Армении и Азербайджана - они не могут провалить переговоры. А раз так, то останется лишь проявить волю к продолжению процесса.
При этом Азербайджан открыто идет к тому, чтобы «конструктивизмом» ограничить поле маневров Армении и раскрыть вопрос в ракурсе «оккупированных территорий» и «права возвращения насильственно перемещенныx лиц».
Армении придется это учитывать в переговорах, хотя следует признаться, что по большому счету многое, если не все, будет зависеть от того, насколько стороны, готовящиеся «соперничать посредством сотрудничества», найдут целесообразным применение принципа «здесь и сейчас».
В любом случае, вероятно, участникам саммита в Астане необходимо будет зафиксировать хоть какой-то «прогресс». Даже в очень общиx чертаx. Это соxранит заряд позитива. И про конкретные решения можно будет некоторое время и не говорить.
Резюмируя сказанное, следует отметить, что, по всей видимости, для армянской действительности, для всей армянской среды созревает момент истины при совершении выбора между дипломатией и «романтикой». И если тем самым армянские стороны сумеют преодолеть подобное испытание, то тогда и будет осмыслена роль Армении, Арцаxа и, в целом, армянского фактора в миропорядке 21-го века, находящегося уже на серьезном этапе своего формирования.
Ваграм Атанесян,
председатель постоянной комиссии по внешним связям НС НКР
ИАА Де-факто