Заслуженный профессор из Нью-Йоркского и Принстонского университетов Стивен Коэн, занимающийся российскими исследованиями и вопросами политики, и Джон Бэтчелор (John Batchelor) продолжают свой еженедельный разговор о новой российско-американской холодной войне. (С предыдущими частями их продолжающейся уже пять лет дискуссии можно познакомиться на сайте The Nation.com).
Беседуя о решении провести в июле подготовленную встречу Трампа и Путина, Коэн отмечает, что прецедент таких встреч на высшем уровне создали в годы Второй мировой войны Франклин Делано Рузвельт и Сталин. Было это в 1943 году, и с тех пор прошли десятки саммитов с участием американского и советского/российского руководства. То была встреча союзников, и в ней принял участие Уинстон Черчилль. Между двумя холодными войнами это были встречи соперников по холодной войне из «сверхдержав», а когда первая холодная война закончилась, они приобрели предположительно неконфронтационный характер. Каждый американский президент после Рузвельта участвовал как минимум в одном саммите со своим советским или российским коллегой, а некоторые президенты делали это многократно, скажем Эйзенхауэр с Хрущевым, Рейган и Джордж Буш-старший с Горбачевым, и Клинтон с Ельциным.
«Саммиты» с их обширными повестками, политическими ритуалами и пресс-конференциями отличаются от мимолетных встреч «на полях» других мероприятий, потому что у первых обычно несколько целей: укрепить двустороннее партнерство между двумя лидерами в вопросах национальной безопасности, обычно за счет улучшения отношений или того, что стали называть разрядкой; упрочить политические позиции лидеров у них дома и на международной арене; подать сигнал своей элите и бюрократии о том, что противодействие и саботаж проводимой лидерами политики разрядки более недопустимы; а посредством объявленных соглашений и позитивного освещения в СМИ расширить базу поддержки разрядки среди элиты и населения. Повестки саммитов с годами и десятилетиями претерпевали изменения, ибо порой на них оказывали влияние нерешенные региональные и прочие проблемы. Но со времен Эйзенхауэра и Хрущева в 1950-х годах и до Обамы и экс-президента Медведева в 2009-м один вопрос оставался неизменным: урегулирование и снижение серьезнейших опасностей, присущих «гонке вооружений ядерных сверхдержав».
У полноценных саммитов были разные результаты. Некоторые имели положительные последствия, а некоторые — отрицательные. Третья встреча Эйзенхауэра и Хрущева в Париже в 1960 году была сорвана из-за того, что Советы сбили американский самолет-разведчик U-2 (отправленный, как считают некоторые, врагами политики разрядки Эйзенхауэра, создавшими своеобразное «государство в государстве»). Некоторые встречи в верхах были отмечены историческими достижениями. «Дух Кэмп-Дэвида» после встречи Эйзенхауэра и Хрущева в 1950-х годах ослабил взаимно изолирующую две страны холодную войну, которая взяла верх после смерти Сталина в 1953 году, и открыл новые возможности для «мирного сосуществования». Никсон с Брежневым в 1970-е годы создали современную традицию разрядки, расширив в процессе роль встреч в верхах. Многочисленные встречи с участием Рейгана, Буша и Горбачева претендуют на то, что именно они положили конец холодной войне. Некоторые саммиты принесли больше вреда, чем пользы. В первую очередь это относится к хваленым встречам Клинтона и Ельцина, которые были в основном декоративным прикрытием для клинтоновского подхода к ослабевшей постсоветской России, когда он действовал по принципу «победитель забирает все». В равной мере это относится и к «перезагрузочному» саммиту Обама-Медведев, который был плохо продуман и отвратительно проведен Белым домом. За 18 лет пребывания у власти Путин провел два полноценных саммита с американскими президентами, хотя о них в основном забыли или вспоминают недобрыми словами. Это была встреча с Клинтоном в Москве в 2000 году и с Джорджем Бушем в Вашингтоне и на его техасском ранчо в 2001-м. Клинтон и Буш в то время положительно отзывались о Путине. Но сегодня они, конечно же, ничего подобного не скажут. На эту тему еще предстоит провести серьезные дебаты, дабы выяснить, кто и что изменилось и почему.
Если июльский саммит с Путиным состоится, это будет первая встреча Трампа с российским президентом, хотя год назад у них уже была продолжительная беседа на саммите G20 в Германии. Саммит Трамп-Путин во многом будет похож на предыдущие встречи, но он также станет уникальным в двух отношениях. По словам Коэна, российско-американские отношения редко находились в столь плачевном состоянии, а может быть, и вообще никогда. И никогда прежде американский президент не отправлялся на встречу с советским или постсоветским лидером, имея такую мощную и порочащую его оппозицию, а также столь слабую политическую поддержку у себя дома. Более того, оппозиция оскорбляет его достоинство и как главнокомандующего. Двухлетняя история «Рашагейта» с его до сих пор недоказанными утверждениями о том, что Трамп — «путинская марионетка», «предатель» и президент-изменник, это беспрецедентный случай за все 75 лет таких важных встреч. Комментарии о возможном саммите уже дают общее представление о том, что любые соглашения между Трампом и Путиным, укрепляющие американскую и международную безопасность (прежде таким соглашениям громко аплодировали, кто бы из американских президентов их ни подписывал), представители двухпартийного политико-медийного истэблишмента в лучшем случае осудят, назвав «грандиозной иллюзией». А в худшем случае они назовут их актом предательства, совершенным «полезным идиотом» России, который «вознаграждает» Путина за его злодеяния и по сути дела предоставляет ему свободу действий и возможность «выводить из душевного равновесия наших ближайших союзников в Европе». Если заслуживающую всяческих похвал переломную встречу Трампа с северокорейским лидером Кимом многие очернили, назвав некомпетентной, то сотрудничество в сфере безопасности с Путиными они наверняка назовут зловещим.
Коэн заканчивает двумя общими наблюдениями.
Как он уже говорил раньше, скандал «Рашагейт» лишил Трампа возможности выполнять свои президентские обязанности по борьбе с серьезнейшими международными угрозами, а поэтому данный скандал сам по себе стал угрозой номер один для национальной безопасности Америки. За это очень большую долю ответственности несет Демократическая партия, хотя и не только она одна. В иных обстоятельствах мы могли небезосновательно надеяться на то, что саммит Трампа и Путина приведет к ослаблению угроз, неизбежно присутствующих в новой гонке вооружений, в близком и очень опасном расположении американских и российских войск и их ставленников в Сирии, в наращивании сил НАТО вблизи российских границ, в провокационных военных учениях неподалеку от России и в фактическом удушении российско-американской дипломатии из-за взаимной высылки дипломатов обеими сторонами. (Что касается санкций с мощной политической подоплекой, то Трамп изо всех сил старается свалить эту работу на плечи Евросоюза, который в июле должен провести голосование и решить, сохранить или нет эти санкции против Москвы.) Саммиты традиционно ослабляют такие кризисы, однако принявший угрожающие размеры «Рашагейт» делает российско-американскую встречу в верхах беспрецедентной в этом отношении.
У самого Путина тоже нет иммунитета. Несмотря на отсутствие каких-либо фактов и логики в подтверждение того, что он «напал на американскую демократию» во время президентских выборов 2016 года, саммит в случае его провала или дискредитации ослабит политические позиции российского президента внутри страны. Ястребы из российского военно-политического (и интеллектуального) истэблишмента по-прежнему считают, что Путин так и не отказался от своих прежних «иллюзий» по поводу переговоров с неизменно вероломным Вашингтоном, и более того, что измотанный «Рашагейтом» Трамп не сможет выполнить данные на саммите обещания. Между тем, рейтинги популярности Путина, которые по-прежнему очень высоки, начинают потихоньку снижаться из-за давно назревшего решения о повышении пенсионного возраста для россиян, который сегодня составляет 55 лет для женщин и 60 для мужчин. Такую привилегию граждане России на протяжении многих десятилетий воспринимали как нечто само собой разумеющееся. Каким бы разумным и необходимым ни было это решение, народные протесты уже начались, и они будут шириться.
С учетом беспрецедентно опасного и гибельного состояния российско-американских отношений саммит Трампа и Путина является настоятельной необходимостью. Тем не менее, будут предприниматься тайные и явные попытки сорвать эту встречу. Если из-за «Рашагейта» или какого-то другого скандала она будет сорвана, или если впоследствии ее результаты и достижения будут сведены на нет, Трамп вряд ли предпримет вторую попытку. Да и Путин тоже. И что тогда?
Стивен Коэн, "The Nation" (США)
https://inosmi.ru/