"К вам обращаюсь, к вам, подрастающие армянские юноши, светы вы мои ненаглядные, - десять языков изучайте, но своего родного языка, веры своей держитесь крепко".
Хачатур АБОВЯН
Мой двухлетний сын Арам о чем-то оживленно беседовал с ровесницей в дворовой песочнице. Увидев это из окна московской квартиры, я удивился, потому что Арам только вчера прилетел из Еревана и не знал русского языка. Спустившись к ним, обнаружил, что, копаясь в песке, сын что-то говорит девочке по-армянски, а та, ничуть не удивляясь, отвечает ему на русском. Наверное, в их несложном занятии взаимодействие не требовало взаимопонимания.
НО ВОТ АРАМ ПОДРОС, ПОШЕЛ В ДЕТСКИЙ САД И СТАЛ ОБРАЩАТЬСЯ К НАМ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ, быстро вытесняющем его еще неокрепший армянский. Чтобы сохранить родной язык, мы с женой отвечали ему по-армянски. Но ребенку было удобно пользоваться языком, на котором весь день общался со своими сверстниками. И он, не понимая причин нашего поведения, просил нас говорить по-русски. Я отвечал на его вопросы по-армянски, и тогда он обращался с тем же вопросом к матери, которая, жалея малыша, переводила ему мои слова.
Проявляя настойчивость, я стал действовать жестче, но заметил, что Арам все реже обращается ко мне и забывает армянскую речь. Было ясно, что "репрессии" - не выход. Они могли вызвать в сыне неприязнь ко мне и, что хуже, - к материнскому языку, который по идее должен восприниматься как награда, а не досадная нагрузка.
Однако для понимания этой идеи нужно было дождаться "возраста любви" к Отечеству, когда, поднимаясь от инстинкта самосохранения личности к национальному самосознанию, юноша ощущает приоритет народа перед семьей. Помню напутствие отца у поезда, увозившего меня на учебу в 1949 году: "Береги наш язык, иначе, как зачарованный Одиссей, забудешь дорогу домой и оборвется на тебе тысячелетиями вьющаяся нить". Я это понял, но мне было семнадцать лет. А как объяснить суть этой идеи трехлетнему сыну?
И я решил каждый вечер перед сном читать сыну армянские сказки, втайне надеясь, что язык сам "овладеет им". Ребенку понравились чудесные истории, некогда услышанные мной от родителей, и он с радостью ждал отбоя, предвкушая встречу со сказкой.
Когда кончились наши сказки и сказки народов мира, переведенные на армянский язык, я выписал из Еревана соответствующую возрасту сына классическую литературу… И не погас тогда армянский огонек на чужбине, окреп и возмужал вместе с сыном. И не помешал, а может быть, помог ему овладеть русским, а затем и английским языком в МГУ. Помог ему найти достойное место в Армении.
Недавно, когда меня поздравляли с Днем защитника Отечества, я подумал, что, несмотря на десятилетия моей военной службы, сегодня мои дети и внуки, живущие в Ереване, больше меня заслуживают звания защитника Отечества. Ибо вместе с лучшей частью нашего народа они одним своим пребыванием в блокадной республике защищают ее молодую свободу.
Может быть, еще и потому, что не только я, но и многие другие отцы в диаспоре вселяли в просыпающиеся души своих детей "этот царственный язык" (Н.Марр), сказочный язык армян.
Виген ОГАНЯН. Москва
"Голос Армении"