Когда речь идёт о судьбе России, оказавшись на судьбоносном направлении, ты перестаёшь принадлежать самому себе и становишься частью истории. «Путинский период в истории России» — уже стал частью нашей истории, неважно когда он закончится – в 2024 году или 2030.
.
Ровно 20 лет назад Владимир Путин в рамках первого трансфера получил власть из рук уставшего Бориса Ельцина. Период правления Путина — это эпоха, итоги которой будут подведены в 2024 году, но контуры её уже достаточно хорошо видны, чтобы сделать определённые выводы. 20 лет — это срок, в котором отражены как небывалые трансформации, так и нарастающий застой накапливающей кризисные тенденции созданной в 1991—1993 годах системы.
Путин очень осторожно обращался с унаследованной системой управления государством, понимая все риски как от резких шагов, так и от их отсутствия. В результате, выбрав все степени свободы мягкой трансформации моноклановой олигархической системы правления, он превратил её в многоклановую, конкурентную и упёрся в конституционные рамки, выйти за пределы которых он не может не только по причине недостатка внутреннего ресурса власти, но и по причине серьезного внешнеполитического сопротивления.
Так, Запад отказывался покупать что-то от Советского Союза в 20−30-е годы, кроме зерна, сознательно создавая ситуацию голода в стране и тормозя развитие промышленной революции в стране. Крайним сегодня сислибы пытаются сделать за это Сталина, в то время как реальный виновник голода в СССР — Запад.
Внешне это выражается в продолжающемся влиянии МВФ на российскую финансовую систему при том, что на внешнеполитическом контуре Россия бросила Западу вызов, а во внутренней политике либеральный клан раздроблен и оттеснён от былых позиций, хотя и сохранил определённое влияние. Внутренне же Путин добился значительной консолидации элит и общества, которую удерживает до сих пор личным авторитетом, несмотря на все кризисы в экономике и санкции в политике.
Строя новую идентичность постсоветской России, Путин понимал, что ему приходится действовать в формирующемся классовом обществе, в котором стартовал процесс социального расслоения, при котором каждый класс и каждая социальная страта имеют свои особые интересы. И эти интересы вступают в противоречие, грозящее опрокинуть общество в состояние гражданского конфликта и кризиса государственности.
Для недопущения такого сценария Путин сделал всё возможное, чтобы не допустить формирования классовой идеологии какого-либо класса, сформулированной в чётких теоретических формах, влияющих на власть и отражающих интересы и цели этой идеологии.
Идеология — это плод расслоения общества, а перед Путиным стоит задача консолидации. Любая идеология — это столкновение классов, которое и так происходит, но для предотвращения концентрации конфликта и его перехода в деструктивный кризис требуется уход от идейной конкретики и торжество безыдейной прагматики.
Все 20 лет Путин живёт и действует, находясь между условными Кудриным, Прохановым и Зюгановым, каждый из которых тянет его на свою сторону и каждый недоволен тем, что ему этого не удаётся. Однако бонусы такого подхода до сих пор перевешивали издержки: идеология абстрактного патриотизма без её классовой трактовки помогает решать задачи консолидации рыхлого электората и предотвращать усилия Запада по эскалации конфликтов в социальной системе, и без того несущей в себе множество негативных элементов.
Украина пошла другим путём (с 2014 года по нему решило пойти и нынешнее белорусское руководство) — акцентуации идеологического компонента как средства консолидации, в результате это пришлось проталкивать силой, породив обратный эффект вязкого сопротивления и гражданскую войну в так до конца и не состоявшейся стране. Деструктивный конфликт, динамика которого полностью свела на нет все поставленные цели и задачи, ради которых идеология и была создана, проходит одну стадию эскалации за другой.
В результате на Украине растут дезинтеграционные тенденции, а в Белоруссии оформляется социальный конфликт между властью и обществом по мере усиления навязывания националистической польско-литовской трактовки идентичности русскоязычного в своем подавляющем большинстве населения.
Лавируя между Сциллой радикализма и Харибдой оппортунизма, Путину удалось избежать всех крайностей подобных позиций и уклониться от раскола сложносоставного общества по идейным вопросам. Это привело к возможности наращивания веса России на мировой арене в разы при несоответствии этого веса её экономическому потенциалу. Без этих внешнеполитических приобретений экономическое положение России сейчас было бы намного хуже.
Однако вызовы, брошенные России, требуют более глубоких изменений, и уже встаёт вопрос конституционных реформ — период заморозки системы заканчивается, хотим мы этого или не хотим. Систему нужно переводить в новое качество, однако эти реформы не должны привести к потрясениям, поэтому процесс максимально растянут и нетороплив. Реформы нужны не ради реформ, а ради создания динамичной и способной к саморазвитию социальной системы.
Сейчас врождённые пороки, заложенные в систему в 1993 году, привели к исчерпанности той либеральной модели, которая была создана и закреплена в Конституции. Мир изменился, и потому должна меняться система управления государством. Главное здесь — добиться плавности перехода и предотвратить его остановку.
Хотя в СМИ принято говорить о слабом экономическом положении России, её реальное состояние намного лучше, чем у тех стран, которые принято называть развитыми. Невысокая инфляция, маленький долг, высокие золотовалютные резервы, достаточно невысокая кредитная ставка — всё это макроэкономические приобретения, которые предстоит воплотить в микроэкономику.
Однако инвестиционный процесс тормозится архаичной социальной структурой власти, где элиты решают свои вопросы за счёт интересов других классов, в том числе и класса буржуазии. Миллиардный прирост капиталов нескольких олигархов на фоне бедности миллионов, худо-бедно сводящих концы с концами, — это социальная несправедливость, которая остро ощущается всем обществом.
Устранить эти перекосы — главная задача трансформации на пути к трансферу-2024. Без развязывания этих гордиевых узлов угроза дестабилизации государства станет непреодолимой.
Мы намеренно не рассматривали сейчас такие достижения путинского периода, как возрождение ВПК и наличие точечных инвестиционных очагов. Всё это позитивные моменты, но система в целом нуждается в реформировании, так как импульс развития всё труднее проникает в сферу повседневной жизни, о чём сам Владимир Путин недавно заявил на пресс-конференции.
В целом за 20 лет достижения Путина состоят в том, что он сумел обойти системные пороки, выжать из системы в нулевые и десятые всё возможное, а в пятнадцатые-двадцатые, сохранив систему, подвести её к пониманию неизбежности трансформации.
Такой подход означает сочетание тактических манёвров при сохранении стратегического вектора курса. Россия готовится перейти к следующему историческому циклу, который, возможно, пройдёт под знаком противостояния Западу и дальнейшей суверенизации элиты, если будет сохранен курс «Сильный Путин».
Борьба за превращение постсоветского пространства в зону влияния России, а не США — вот курс, взятый Владимиром Путиным 20 лет назад и проводимый по нынешний день. Именно средством для реванша должны быть все усилия по суверенизации и экономического рывка.
В этом смысле можно сказать, что главной задачей политической системы России является продолжение начатого 20 лет назад курса. Даже несмотря на то, что сейчас ВВП России сопоставим с ВВП Италии или Испании, а экономика является главным вызовом для Путина, Россия уже стала вторым по влиятельности государством в мире, и сделать её евразийской провинцией США не получится.
Изоляция России сорвана, сорван глобальный исторический план Запада, так близкий к осуществлению, — и это является главным итогом того двадцатилетия, что связано с именем Владимира Путина. И хотя продолжается смертельная схватка, уже подрастают силы, способные вести Россию дальше по намеченному пути, и это, пожалуй, главный итог путинского двадцатилетия.
Нам надо еще двадцать лет мирного развития, и тогда мы получим новую Россию, гораздо более сильную, чем нынешняя.
Едва ли Путин в 1999 году предполагал, что всё так обернётся, но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Когда речь идёт о судьбе России, оказавшись на судьбоносном направлении, ты перестаёшь принадлежать самому себе и становишься частью истории. «Путинский период в истории России» — уже стал частью нашей истории, неважно, когда он закончится, — в 2024 году или 2030-м.
Полет в космос мы уже совершили. Но стране нужен отряд космонавтов, которые смогут продолжить дело Юрия Гагарина.
Александр Халдей, ИА REGNUM