"Мы имеем государство, обусловленное одним человеком, а в таком государстве говорить об инвестициях, бизнес-среде и формировании конкурентоспособной экономической системы - если не сумасшествие, то как минимум наивность", - заявил в интервью "Голосу Армении" экс-министр экономики Армении, член Верховного органа АРФ "Дашнакцутюн" Арцвик Минасян.
.
- На днях премьер Пашинян сделал запись на своей странице в Facebook, заявив, что пришел к выводу, дескать, "необходимо воодушевить армянский бизнес, не мешать, не оскорблять, не обижать", потому что "наши ужасно талантливы". А за пару дней до этого грозился обанкротить тех, у кого позолоченные стулья в кафе, ресторанах соседствуют с раздолбанными туалетами. Хотя лично мне не доводилось видеть подобного сочетания. Так или иначе, как вы прокомментируете внезапный приступ страстной любви к армянскому бизнесу со стороны премьера?
- Во-первых, скажу, что поведение властей не только в том, что касается сферы бизнеса, а вообще смахивает на какой-то постоянный цейтнот. Нет продуманной концепции, стратегии, системы ценностей, в итоге постоянно звучат ситуативные заявления, зачастую противоречащие друг другу. Между тем есть очевидный факт, заключающийся в том, что самое важное условие для развития бизнеса - стабильность и еще раз стабильность. В стране, где глава правительства или парламентское большинство, или кто-то из представителей власти способен сказать или сделать что-то, могущее внести непредсказуемость в правила игры, бизнес становится не просто осторожным, а избегающе осторожным. И это основной закон капитала.
Наши власти часто путают риск с изменениями в инвестиционном поле. Риск - это возможность появления неких непредсказуемых реалий, любой бизнесмен сам оценивает такие вещи. Но, когда непредсказуемых реалий и изменений становится настолько много, что даже закон превращается в нечто непонятное, на такой сфере бизнес ставит крест, не желая влезать. А в экономической политике нынешних властей подобные негативные явления имеют место быть.
Например, если на уровне правительства объявляется, что по отношению к любому имуществу может быть применен механизм уголовного преследования, как это может сказаться на потенциальном инвесторе? Вы что-то приобретаете, и это "что-то" может в любой момент оказаться в центре внимания правоохранительных органов, хотя бы в плане вопроса, у кого вы это приобрели. Кто захочет влезать в такие проблемы? Другой тормоз - налоговая система. Постоянно подвергать изменению налоговую сферу под видом борьбы с тенью - подобные методы имеют мало общего с реальной борьбой с тенью, а вот предприниматель при этом в шоке наблюдает за происходящим, гадая - не подвергнутся ли завтра вложения, которые он делает в Армении, каким-нибудь очередным новым налоговым обязательствам? Причем здесь проблема именно в непредсказуемости явления.
Сегодня власть может снизить налоги, а завтра с тем же успехом их поднять. Или власть может вдруг установить новые требования для бизнеса, которые в международной практике называются корпоративной социальной ответственностью, а в нашей реальности непонятно почему превращаются в капризы правительства, причем императивные капризы. Начиная от усовершенствования санитарных условий, заканчивая предоставлением денег каким-то фондам.
- Наверное, и пример Амулсара здесь можно привести?
- И Амулсара в отдельности, и в целом политики властей по отношению к горнодобывающей отрасли. Никто не против, когда новая власть пытается изменить политику. Но для ее изменения нужно иметь стратегическую программу с обозначенными целями и сроками, которые для инвесторов сделают предсказуемыми как сами перемены, так и условия перемен, в которых они будут осуществлять инвестиции. А ситуационно, краткосрочно, без аналитического подхода, подсчетов делать заявления в духе "это закрываем, то закрываем" - ни к чему хорошему это не приведет. Если говорится о том, что, скажем, горнодобывающая отрасль более не будет фигурировать в основе экономики, а упор будет делаться на развитие высоких технологий, но при этом нет никакого концепта развития высоких технологий, равно как и схемы сворачивания горнодобывающей сферы, инвесторам только и остается, что пребывать в глубокой растерянности. Они просто не знают, что делать, потому что не знают, каким путем пойдет правительство, чтобы они могли в соответствии с видением властей построить свои краткосрочные и долгосрочные планы.
Кроме того, есть еще один важный фактор: экономическая политика Армении обязательно должна иметь свою степень самостоятельности - и при прежних властях, и при новых я всегда за это боролся. И должен быть институт, разрабатывающий и реализующий экономическую политику. Смотрите, на старте независимости мы руководствовались как минимум двумя международными структурами, которые давали нам рекомендации в плане "что делать", речь о Международном валютном фонде и Всемирном банке.
- Которые своими "рекомендациями" на добровольно-принудительной основе сыграли немалую роль в развале армянской экономики…
- А за эти годы к ним прибавилась целая агентурная сеть, посредством МВФ и ВБ внедренная в Армении. И эта сеть работает как посредством Центробанка и Минфина, так и отдельных членов правительства, препятствуя тому, чтобы тот институт, который должен быть разработчиком экономической политики Армении, имел бы степень самостоятельности. Таким институтом могло стать Министерство экономики, но длительный процесс его ослабления и в конечном итоге разрушения не оставил подобной возможности. В свое время я пытался создать такой самостоятельный институт, с тем чтобы мы не были в зависимости от директив международных структур - как прямых, так и посредством давления со стороны Центробанка и Министерства финансов. Понятно, они должны свое слово сказать, но главным ответственным за экономическое развитие должно было быть Минэкономики.
- Вам не удалось?
- Не удалось по той простой причине, что влияние извне и агентурная сеть оказались слишком велики. Один пример: в странах с переходной экономикой одним из важнейших институтов являются суверенные инвестиционные фонды, аккумулирующие средства и по специальным инвестиционным программам направляющие их в ту или иную сферу экономики. Причем речь идет о крупных инвестиционных проектах, ориентированных на инфраструктуру, крупное дорожное строительство, создание крупных производств, развитие высоких технологий и т.д. Идея суверенного инвестиционного фонда заключалась в том, чтобы дать стране возможность принимать самостоятельные решения, а не быть в тотальной зависимости от того же МВФ или Всемирного банка, подпитывающих страну лишь для того, чтобы держать ее в зависимости и под контролем. У нас эта идея была отвергнута - отвергнута с легкой руки тех, кто диктует правила извне, и представителей Центробанка.
- А мотивация?
- Очень простая. Прямым текстом было сказано о том, что МВФ и Всемирный банк будут против. И это при том, что соседняя Турция в лице Эрдогана пошла на такой шаг. И сегодня реализует огромные инвестиции, причем внушительная доля экономической экспансионистской политики Турции приходится как раз на тот самый суверенный инвестиционный фонд, о котором я говорил. Турция показывает миру, что готова претворить в жизнь любую масштабную инвестиционную программу с участием своей страны. А мы? Ладно, есть другое направление, тоже важное и связанное с действительно особой позицией Армении в регионе. С этой точки зрения мы представляем серьезный интерес для Китая, но и в этом вопросе продолжаем оставаться пассивными.
- Так ведь Никол Пашинян недавно был в Китае, а потом заявил, что поездка была успешной…
- Тема сотрудничества с Китаем открылась при прежних властях. Снять ряд ограничений, осуществлять активное экономическое сотрудничество - к этому шло. Мы назначили в Китае своего торгового представителя, причем он реально работал. А потом… все это осталось в стороне. И сегодня отношения к Китаем находятся в замороженном состоянии. Даже те достижения, которые уже были готовы к реализации, оказались сегодня похоронены. Мне по крайней мере не известно ничего нового, что при прошлых властях не делалось, а сегодня делается. Это в контексте ответа на ваш вопрос о визите Пашиняна в Китай.
То же самое касается особой роли Армении как некоего моста между ЕАЭС и ЕС. Все это пока только на словах. Сегодня у нас есть соглашение с ЕС с огромными возможностями, которые не используются, и членство в ЕАЭС, возможностями которого активно пользуются другие члены союза, но не мы. Мы даже не делаем таких попыток. Более того, устанавливаем для себя все более жесткие правила игры, в результате чего отечественное производство ослабляется, а политика импортозамещения отброшена на десятый план. Сегодня даже не обсуждается политика стимулирования и поддержки отечественного производителя, говорится только о том, дескать, пусть местный производитель производит более качественную продукцию, чем другие, и тогда наша продукция будет лучше продаваться. Забывая о том, что мы находимся в положении, когда наш производитель ну никак не может выпускать более качественный товар, продавая его по конкурентоспособным ценам, потому что себестоимость очень высока. И эта задача должна решаться на уровне государственной поддержки. Без стимулирующей роли государства этот вопрос невозможно решить.
- Разве об этом миллион раз не говорилось и при прежних властях?
- Не только говорилось, но и делалось. Новому правительству надо было эту политику развивать, а не отбрасывать в сторону, взамен не создав ничего.
- Как же насчет громких похвал в адрес армянских властей за то, что расширили сотрудничество в рамках ЕАЭС, привлекли Иран, Сингапур?..
- Иран, Сингапур, Индия - они давно уже выражали желание обрести какой-то статус в ЕАЭС. Это началось давно. В свое время в основе нашей политики лежало стремление создать такую бизнес-среду, которая позволила бы получить максимальную пользу от взаимодействия с этими странами. Между тем непосредственное вовлечение того же, скажем, Ирана в ЕАЭС - это выгода Ирана, а не наша. И доброе дело для России. Если бы взамен мы получали то, что представляли - например, используя Иран для стимулирования отечественного производителя, увеличения объемов производства и т.д., - тогда да, это было бы благое дело не только для Ирана и России, но и для развития нашей экономики. А так мы оказались в роли доброго дядюшки, который, не имея ничего в кармане, щедро раздает возможности своим соседям и партнерам. Конечно, все это должно было быть в центре внимания наших властей, но, поскольку у них нет стратегии, нет собственного видения, то все, что предлагается извне, хорошо, если в итоге немедленно не грянет гром.
В свое время Карен Карапетян предложил идею создания Центра стратегических исследований, целью которого стала бы разработка программ в крупных экономических сферах. Но наравне с другими важными наработками и Министерством экономики новая власть ликвидировала все, не создав, повторюсь, ничего взамен. То же самое касается Министерства диаспоры - вместо того чтобы усилить этот институт, укрепить его, сказали: неэффективно работал - давайте уничтожим.
- Министерство плохо работает - закрыть, роддом плохо работает - закрыть, голова болит - отрубить. Это что, выход?
- Это реальное положение дел, увы. Сегодня мы имеем ситуацию, когда премьер заменил собой всю систему госуправления. Сейчас пытается сделать то же самое с судебной властью, о законодательной я уж не говорю. То есть мы имеем государство, обусловленное одним человеком, а в таком государстве говорить об инвестициях, бизнес-среде, формировании конкурентоспособной экономической системы - если не сумасшествие, то как минимум наивность. Мы видим, повторюсь, цейтнотные заявления, ситуационные всплески, когда Пашинян вдруг разражается какой-нибудь сенсационной речью, даже не думая, какой негативный это может возыметь эффект, учитывая тот факт, что он уже не оппозиционер, а глава правительства, каждое слово, каждый поступок которого влияют на экономику страны.
- А ему самому вы все это говорили?
- Сколько успел - высказал, потому что я ведь тоже не смог работать долгое время. Были обсуждения, острые, очень острые споры и очень острая борьба с Центробанком и Министерством финансов. Но в итоге их влияние на премьера со временем стало еще больше.
- Чего ждать от 2020 года в плане экономики?
- Если все будет продолжаться так, как идет, никаких серьезных перемен ждать не стоит. Пусть народ не думает, что будет революционный скачок такого не будет. Будем плестись по инерции. Конечно, люди начали уже понимать, что к чему. Но одного понимания мало, надо, чтобы каждый осознал ответственность за свой выбор. Я очень хорошо понимаю, что, если человек пошел и проголосовал, он очень тяжело отказывается от своего выбора. Но, с другой стороны, никто не должен быть никому врагом - в отличие от нынешнего правительства и правящего большинства, которые всех, кто не разделяет их точку зрения, считают врагами. Между тем общество, каждый на своем месте, все, кто проголосовал за нынешнюю власть, должны понимать, что могли и ошибиться. Возможно, их ожидания были одни, а реальность - другая, но нужно осознать, что есть возможность изменить подход.
Да, будущее - за молодежью. Но, в конце концов, молодость не самодостаточное условие. Зачастую мы видим молодых у руля, которые не понимают, какой вред они наносят стране. Общество должно очертить красные линии, сказать парламенту, например: мы поняли, что вы молодые, не имеете опыта, но это не значит, что вы должны творить все что вздумается. Или сказать правительству: нельзя тратить государственные деньги на личные развлечения только потому, что получили 70% голосов от скромного числа проголосовавших. Это вопросы, которые каждый член общества должен поставить перед собой и перед обществом, требуя ответов. И требуя новой взвешенной и грамотной экономической политики.
Зара Геворкян, "Голос Армении"