Об основных тенденциях текущих политических процессов в мире, а также роли и влиянии в Закавказье основных мировых и региональных центров силы в интервью EADaily размышляет армянский политолог Степан Даниелян.
— Главным итогом недавнего саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Тянцзине многие аналитики считают определённую институционализацию стратегических отношений между Россией, Китаем и Индией. Между тем с приходом к власти в США Дональда Трампа по существу перестал существовать так называемый коллективный Запад. Можно ли тем самым утверждать, что мир становится многополярным или, быть может, возвращается к своеобразной, но все же двухполюсной модели?
— В природе существуют два полюса, и в этом контексте можно говорить о двухполюсной системе. В то же время следует учитывать «принцип треугольника», согласно которому в условиях противостояния двух полюсов неизбежно появляется «третий угол», играющий важную роль. Третий игрок либо способствует, либо нарушает баланс сил.
С этой точки зрения можно сказать, что формируется двухполюсный мир с участием Китая и США, в котором определяющее значение имеют экономический и технологический потенциал. А Россия, в свою очередь, представляет собой третий угол треугольника.
Что касается ШОС, то эта организация становится платформой для противодействия американскому давлению — своего рода фрондой против США, которые по инерции продолжают считать себя центром однополярного мира. Неслучайно Дональд Трамп, возможно с иронией, назвал встречу в Тянцзине «заговором против США».
— Насколько новая глобальная повестка в международных отношениях непосредственно влияет на процессы в Закавказье и вокруг него?
— Естественно, всё, что происходит в мире, оказывает влияние на любые регионы, в том числе и на Южный Кавказ. Международный порядок подвергается разрушению. В частности, недавний удар Израиля по штаб-квартире ХАМАС в столице Катара Дохе является грубым нарушением базовых норм международного права, что свидетельствует о деградации последних остатков дипломатических и переговорных механизмов.
Когда-то Чингисхан подвергал целые города геноциду в ответ на убийства своих послов. Это было крайне жестокой формой наказания, однако даже в ту эпоху существовали определённые правила игры — в отличие от сегодняшнего мира.
В 1992 году была создана Минская группа ОБСЕ по урегулированию Нагорно-карабахского конфликта, которая на тот момент представляла собой механизм поддержания статуса-кво. Сегодня же, в условиях тотальной конкуренции между ключевыми государствами и почти полного отсутствия правил, мы стали свидетелями войны 2020 года, а затем этнической чистки армян в Арцахе (Нагорном Карабахе. — Ред.) со стороны Азербайджана. Этот случай стал прецедентом, влияющим и на другие конфликты, включая блокаду Газы, гуманитарную катастрофу и этнические чистки.
Полагаю, что Южный Кавказ сегодня превратился в арену борьбы за сферы влияния и ключевые коммуникационные маршруты между мировыми и региональными центрами, и основные события, как очевидно, ещё впереди.
— Какой может быть будущий баланс сил и будущая система безопасности в Закавказье после недавних вашингтонских договорённостей Армения-Азербайджан под патронажем Трампа? И вообще, согласны ли Вы с утверждением о том, что этот регион постепенно превращается в арену масштабной геополитической игры с участием России, США, Турции, Ирана, Китая и Израиля?
— Происходящее напоминает события XIX века на Кавказе, однако сегодня в игру вовлечено значительно больше акторов, а геополитическая и геоэкономическая цена стала несравненно выше.
Подписанные в Вашингтоне документы, на самом деле, не способствуют стабилизации, а, напротив, усложняют и запутывают ситуацию в регионе. В частности, возникает множество новых вопросов относительно так называемого «маршрута Трампа».
Пока неизвестно, действительно ли США или Израиль под американским флагом стремятся к военному и разведывательному присутствию в Сюникском регионе, или же это инструмент давления на Россию и Иран, а возможно — часть более крупной геополитической игры, где для Вашингтона это всего лишь козырь для давления и торга. В любом случае, речь идёт о масштабной геополитической партии, в которой Южный Кавказ вновь становится ключевой ареной геополитического противостояния.
По сути, невозможен баланс сил в регионе. Он или перейдёт под турецко-британо-азербайджанское или же российско-иранское влияние. Что касается США, то не ясно, какую роль Вашингтон стремится закрепить за собой на Южном Кавказе.
— Сегодня основным геополитическим приоритетом России является Украина. В других важных регионах — Закавказье и Ближнем Востоке — Москва, судя по всему, действует ситуативно…
— Соглашусь. И при этом несёт серьёзные репутационные потери. Подтверждением этого служит нынешнее поведение Азербайджана. По сути, Баку не выполняет положения Декларации о союзническом взаимодействии между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой от 22 февраля 2022 года, а также отказывается от ранее согласованных с Москвой проектов в рамках инициативы «Север-Юг».
С другой стороны, население Армении, несмотря на сохраняющееся тёплое отношение к гражданам России, приезжающим в страну, всё чаще задаётся вопросами, адресованными российским властям, которые до сих пор остаются без ответа. К примеру, почему Москва не выполнила взятые на себя обязательства в Арцахе, и как она будет действовать в случае возобновления конфликта между Азербайджаном и Армений?
Естественно, украинский конфликт занимает приоритетное место в повестке России, и она не заинтересована во втягивании во второй крупный конфликт. Возможно, именно этим можно объяснить политику России в период событий в Арцахе в 2020—2023 годах. Тем не менее в случае с Южным Кавказом и Центральной Азией Москва рискует понести необратимые потери своего влияния. Сможет ли Москва в дальнейшем в определённой степени восстановить свои стратегические позиции на Южном Кавказе, остаётся открытым и на данный момент труднопрогнозируемым вопросом.
— Как Вы полагаете, может, в свою очередь, и российская сторона имеет вопросы к армянским властям, на которые нет ответа на протяжении последних, как минимум, 15 лет? Имеются в виду как бывшее, так и нынешнее руководители Армении.
— Тут не обойтись без рассмотрения стереотипов. Армянский нарратив исходил из того, что Россия продолжает оставаться «Старшим Братом» и обязана защищать Армению. Это рассматривалось и как соответствие интересам самой Москвы, поскольку Армения — надёжная опора России на Кавказе. Не было осознания того, что Россия руководствуется собственными интересами и больше не несёт подобных обязательств. Как говорил Генри Киссинджер, великие державы не жертвуют своими интересами ради малых народов.
Россия находилась и находится до сих пор в конфликте с Западом, и второй конфликт на юге был недопустим. Армении было предложено уступить Азербайджану 5 районов, на которые армяне не претендовали, но контролировали. Бывшее руководство Армении не пошло или не смогло пойти на этот шаг. А пришедшая к власти в 2018 году сила уже обслуживала другой геополитический вектор.
Недавно Пашинян признал, что потеря Арцаха была необходима для суверенитета Армении, и без Арцаха у России нет рычагов влияния ни на Армению, ни на Азербайджан. Возникает вопрос: куда же теперь идёт Армения, у которой нет границ ни с США, ни с Европой?
— Складывается впечатление, что по результатам августовского саммита США-Армения-Азербайджан в Вашингтоне Турция в немалой степени утрачивает свои позиции в роли доминирующей страны в процессах между Ереваном и Баку. Согласны ли Вы с подобной трактовкой событий?
— Однозначный ответ дать сложно. С одной стороны, Турция в последние годы проводит достаточно самостоятельную внешнюю политику, но с другой — влияние США и Великобритании в этой стране по-прежнему остаётся значительным.
Очевидно, что Турция стремится играть роль главного модератора на Южном Кавказе. Однако при контроле со стороны США транспортного пути через Сюник, который имеет для Анкары важное военно-политическое значение, эта роль может существенно снизиться, поскольку у Вашингтона появится серьёзный рычаг непосредственного геополитического и геоэкономического воздействия на все близлежащие страны, в том числе и Турцию. Кроме того, между Анкарой и Баку существуют качественные расхождения по ряду направлений и, в частности, по вопросам, касающимся Израиля и Ирана. Есть некоторые трения и по Армении.
Что касается отношений Турции с Россией, Анкара по-прежнему демонстрирует осторожный подход. Ведь нельзя предсказать политику Москвы на том же Южном Кавказе при сценарии, когда на Украине будет зафиксировано перемирие или тем более окончание конфликта.
— Сегодня официальный Ереван идёт на беспрецедентные шаги по нормализации отношений с Турцией и Азербайджаном. Часть армянского общества считает их не просто уступкой для достижения «эпохи мира», а и желанием отказаться от истории и идентичности армянского народа.
— Это болезненный вопрос. В 2020 году против Армении действовала широкая коалиция: Азербайджан, Турция, Израиль, Великобритания, Пакистан, а также исламисты из Сирии. Каждый из участников преследовал и преследует свои цели. Сегодня Армения — страна, потерпевшая поражение, оказавшаяся в геополитических тисках Турции и Азербайджана. Это также результат ошибок, а возможно, и целенаправленной политики нынешних властей Армении. Не исключаю, что с 2018 года страна находится под внешним управлением, при значительном влиянии Турции.
Значительная часть общества пребывает в состоянии беспомощности и апатии, другая же часть — не смиряется с происходящим, тем не менее не находит путей для выхода из этой ситуации.
— Как очевидно, Россия и Иран открыто не высказываются против нынешнего посредничества США по нормализации армяно-азербайджанских отношений. В частности, это касается сделки по реализации проекта «маршрут Трампа». Это вынужденное согласие с существующими реалиями или всё-таки временное отступление для восстановления в недалёком будущем своих позиций в регионе?
— Полагаю, что политика Ирана и России носит безусловно ситуативный характер — это, скорее, тактика, а не стратегическая линия. Внутриполитическая и экономическая ситуация в Иране остаётся крайне сложной, а в вопросе будущего внешнеполитического курса отсутствует консенсус между политической и военной элитами страны. Поэтому Тегеран сегодня действует с предельной осторожностью.
Что же касается России, судя по всему, Кремль не сторонник открытых демаршей против Дональда Трампа и поэтому ведёт взвешенную политику в отношении Соединённых Штатов. Логика данной политики следующая: пусть Трамп получит свою долгожданную Нобелевскую премию — впереди мир ожидают ещё большие драматические и судьбоносные изменения.
В подобной ситуации не имеет смысла делать громкие заявления по поводу процесса, который содержит множество неизвестных. К тому же он в значительной степени будет зависеть от того, как будет развиваться ситуация на Ближнем Востоке. И даже если соответствующие договорённости в армяно-азербайджанских отношениях будут окончательно достигнуты, они потребуют множества уточнений и пересмотров. Если вообще произойдёт эта конкретизация.
Карен Тер-Арутюнян, https://eadaily.com/