В воскресенье, 26 октября, в праздник Обретения Святого Креста, Католикос Всех армян Гарегин Второй провел литургию в Кафедральном соборе Первопрестольного. Состоялось также рукоположение шестерых диаконов, служащих в различных структурах Армянской Апостольской Церкви.
В то же самое время в монастыре Ованаванк лишенный сана священник Степан Асатрян проводил собственную «литургию» — с участием премьера Пашиняна, его окружения и кордоном полиции вокруг и внутри храма. Не будем подробно описывать происходящее — фото и видео доступны в сети. Аплодисменты Пашиняну в храме, словно это не богослужение, а политическое шоу; полицейские, стоящие спиной к алтарю; и тот, кто грубо зажал рот верующему, осмелившемуся возразить против самозваного служителя… Все это было чудовищно. Но ожидаемо.
Равно как было ожидаемо и то, что священников ААЦ срочно вызовут на допрос в Следственный комитет именно в воскресенье, именно в религиозный праздник.
Все, что предшествовало этим событиям, ясно показывало: нынешняя власть готова на все, чтобы раздавить духовенство во главе с Католикосом и расшатать основы Церкви. У этой власти нет красных линий — ни этических, ни моральных, ни религиозных.
А у Церкви они безусловно есть. Как бы грубо власть ни провоцировала ААЦ, высшее духовенство никогда не отвечает тем же. Это достойно. Но в глазах власти, лишенной границ, такая сдержанность делает Первопрестольный «предсказуемым» для манипуляций — а значит, и уязвимым.
Пашинян заявил, что «настало время освободить Эчмиадзин» и назвал происходящее в Ованаванке «символом начала этого процесса». Что это значит? Раскол? Появление «альтернативного духовенства», лояльного власти? «Войну» между Эчмиадзином и правительством?
Можно не гадать. Вокруг расстриги Степана Асатряна начнет, скорее всего, формироваться «новый тип духовенства» — послушный, управляемый, политически безопасный. Власть сама создаст и будет продвигать его, представляя как смельчака-реформатора. Но победой это не станет. Потому что, «побеждая» таким образом, власть окончательно теряет даже жалкие остатки легитимности — в том числе моральной.
Церковь — не министерство и не политическая партия. У нее нет срока полномочий. Ее служение нации каждодневно из века в век. Политики приходят и уходят, Эчмиадзин стоит веками. И выстоит сейчас.
Что же до Степана Асатряна, которого сегодня властная камарилья активно пиарит по законам шоу-бизнеса, вряд ли ему светит долгий «карьерный взлет». Будучи чисто политическим проектом, он какое-то время побудет в центре внимания, а потом исчезнет. В глазах верующих он — не священник. В глазах власти — расходный материал, который перестанет быть нужным, как только выполнит свою провокационную миссию. Символично, что его родной брат в тот же день шел рядом с Гарегином Вторым в Эчмиадзине.
Да, сегодня Пашинян и его команда чувствуют безнаказанность, в том числе из-за отсутствия какой-либо реакции на происходящее в Армении извне. В частности, Запада, куда так рвется Пашинян, не выражает даже дежурной обеспокоенности: Брюсселю и Вашингтону удобнее делать вид, что ничего не происходит. Задачи ведь другие — открыть Зангезурский коридор, подписать «мир» с Азербайджаном и поскорее закрыть армянский вопрос как раздражающий геополитический фактор. Азербайджано-турецкий тандем в восторге.
Однако нынешнее армянское руководство, опьяненное ощущением вседозволенности — ведь аресты и репрессии пока сходят с рук, массового протеста нет, а международное сообщество делает вид, что не замечает, как от демократии в Армении остались лишь лохмотья, — не осознает простого: власть, посягающая на алтарь, рано или поздно обжигается.
Армянская Апостольская Церковь — не просто религиозный институт, она матрица нации, ее духовный стержень. Если его разрушить, армянская идентичность станет уязвимой к ассимиляции — турецкой, азербайджанской, глобалистской, да какой угодно. После воскресных событий в Ованаванке осознание этого факта среди наших сограждан стало в разы острее, пелена, надо полагать, спала даже с глаз тех, кто до сих пор отказывался верить, что у этой власти нет никаких ограничителей — ни морально-нравственных, ни человеческих. А зрячие, как были зрячими, так ими и остались.
Можно ли после всего этого надеяться на общественную консолидацию?! Хочется верить — да!
Зара Геворкян, "Голос Армении"