Зима в Баку – не лучшее время года. Отсутствие снега и морозов заменяет пронизывающий до костей ледяной бакинский ветер, который вырывает с корнем деревья, срывает с петель открытые двери и сносит крыши небольших построек и голубятен. Серое небо, лишь изредка пропускающее солнечные лучи, сливалось на горизонте со свинцовым зеркалом Каспия, источающим у города, особенно в районе приморского бульвара, зловоние смеси мазута и «натуральных» отходов жителей города.
27-е Февраля 1988-го года был для меня, как и для многих других бакинцев, обычным днем. Я учился тогда в Бакинской консерватории, а вечерами подрабатывал в ресторане. Буквально каждый вечер, после работы в ресторане, я забегал в гости к друзьям, где к тому времени уже собиралось несколько человек, тоже студентов-музыкантов. Пили чай, обсуждали какие-то новости, музицировали и с жадностью слушали американских исполнителей или иногда заказывали видеомагнитофон, и, упивались фильмами «загнивающего запада».
Среди нас были азербайджанцы, армяне, русские и евреи.
Поздно ночью мы нехотя покидали квартиру наших гостеприимных друзей и часто вдвоём или втроём спускались вниз до улицы Гуси Гаджиева, на перекресток, где находились ЦУМ и, напротив, здание МВД. Там мы обычно ловили такси или частника, чтобы доехать домой. В тот вечер, я шел со своим другом Кареном. В увлекательной беседе мы быстро подошли к вышеупомянутой улице и встали на углу в ожидании зеленого огонька. Я очень любил общаться с таксистами, так как многие мои родственники и соседи работали таксистами, и все, в основном, в первом – «армянском» таксопарке.
Ждали недолго, минут 10 – 15, и наконец увидели приближающийся зеленый огонек такси. Я жил в Арменикенде (микрорайон в Баку «Армянская деревня», поселение – тюрк.), а Карен в знаменитом «Арушановском» дворе, что поблизости от Морского вокзала. Открыв переднюю дверь подъехавшего такси, я сказал водителю, что нам надо сначала к Морскому вокзалу, а потом в Арменикенд. После моего последнего слова – Арменикенд – началось нечто невообразимое, что ввергло меня в полнейший шок .....
А произошло это так: Сказав водителю о Арменикенде, я заметил, как у него выпучились глаза, как он побледнел и истошным голосом заорал: Эрменикед!?
И ещё громче заорал дважды – Эрменикенд !!!??? Эрменикенд!!!??? Эрменикенд неди!? (Что такое Арменикенд!? – тюрк.) Я ... не понял, что он имел в виду и поймал такой же недоуменный взгляд Карена, после чего захлопнул дверь такси и отошел к обочине дороги: мало ли в Баку придурков, может пьяный или с ума сошел... Но не тут-то было! «Придурок» включил задний ход, отъехал на несколько метров назад и... направил свою «Волгу» в нашу сторону, с явным намерением наехать на нас. За нами была стена. До сих пор не пойму, как нам удалось избежать удара такси и отскочить в сторону... Мы явно не были готовы к тому, что нас кто-то будет давить на одной из центральных улиц города... Слава Богу, удалось избежать травмы или смерти, и я ринулся к дверям Министерства внутренних дел АзССР, что находилось буквально в 20-30 метрах от этого места. Молниеносно поднявшись по многочисленным ступеням, я стал стучаться в деревянные двери, в надежде, что выйдет какой-нибудь дежурный сержант и вызовет наряд милиции или сам задержит злоумышленника таксиста, который, к моему удивлению, остановил своё такси прямо около здания МВД, приоткрыл дверь и стал дожидаться дальнейших событий.
На мой яростный стук дверь открыл недовольный, заспанный толстый майор МВД – дежурный по зданию. Я, еле переводя дух, рукой показал на таксиста и вкратце описал ситуацию. Таксист был все еще там, а майор, даже не взглянув на него, сказал мне на ломаном русском нечто, что перепугало меня ещё больше: мол армяне первые начали, сами виноваты (!?) в том, что происходит. Эти слова ввергли меня в полнейшее недоумение. Какие армяне? В чем виноваты? Что, вообще, происходит?
Тем временем таксист закрыл дверь и уехал, а толстый и заспанный майор закрыл дверь прямо передо мной, так и не объяснив мне, что он имел в виду. А факт попытки наезда? Карен, стоявший внизу, у ступеней МВД, позвал меня и предложил добираться пешком. Мы шли долго и молчали, видимо шок от произошедшего не давал успокоиться нашим смятенным мыслям. Чуть попозже, я вспомнил, что кто-то, где-то сегодня говорил о Сумгаите, о чем-то происходящем там. Мы начали анализировать последние события, вспомнили про Степанакерт, митинги происходящие там, вспомнили о каких-то мифических переселенцах из Армении, которых никто не видел, но о которых говорили повсюду…
Проводив Карена до «Арушановского» двора, я решил все-таки попробовать ещё раз остановить такси. Остановив такси, я назвал водителю улицу, решив не произносить слово «Арменикенд». Водитель оказался армянином, из первого таксопарка, который знал всех моих знакомых и родственников, и довез меня до дому, как говорится, в целости и сохранности.
Войдя домой, я не стал будить своих домочадцев, и лег спать, так как мне нужно было быть к двенадцати часам на лекции в консерватории.
На календаре было 28-е февраля 1988-го года.
В консерваторию я добрался с большими трудностями: автобуса пришлось ждать необычно долго, что-то явно происходило в городе. Самое ужасное началось в консерватории: во время лекции мы услышали какой-то рокот, шум, который набирал силу с каждой минутой. Когда шум достиг апогея, мы бросились к окнам, чтобы посмотреть, что же там такое происходит. А происходило следующее: многотысячная толпа, состоявшая в основном из районных «чушек» ПТУшников, поднималась со стороны Приморского бульвара по улице Лейтенанта Шмидта. Конца этой толпы видно не было. Толпа что-то орала, выкрикивала, несла транспаранты с надписями «Сумгаит», «Армяне, вон из Азербайджана» и ещё что-то в этом роде. Эта серая «зловонная» масса явно направлялась в сторону армянских районов Баку – Завокзальная и Арменикенд. Что произошло с этой толпой позже – не знаю, либо милиция помешала, либо не рискнули войти в армянские районы. Но с этого дня началось то, что заставило меня и многих армян вспомнить рассказы дедушек и бабушек о резне армян в Баку в 1905 и 1918 годах, и о Геноциде армян в Турции.
С тех пор пришлось быть предельно осторожным на улицах, выслушивать оскорбления в адрес армян, ходить с ножом в кармане. После 1988-го года у меня эта привычка осталась до сих пор – носить в заднем кармане брюк перочинный нож. Далее ситуация развивалась ещё хуже: с каждым днем приходили новости об очередном избитом, сброшенным с трамвая или уволенным с работы армянином. В городе стали появляться еразы – ереванские азербайджанцы – так бакинские азербайджанцы называли азербайджанцев из Армении, которые взяли в свои руки инициативу «очищения» города от армян.
Многие армяне стали уезжать «на разведку» в Армению и разные регионы бывшего СССР, но немало было и тех, что продолжали верить в «дружбу народов» и надеялись, что в «интернациональном Баку» жизнь войдет в свое нормальное русло. К сожалению, многие из поверивших впоследствии потеряли все, включая имущество и жизнь.
Я покинул Баку в августе 88 года и вернулся лишь на несколько дней поздней осенью на похороны бабушки... Мою вторую бабушку убили в 90-ом.
Так началась моя жизнь беженца..
БАКУНЦ, информационно-аналитический портал "Voskanapat.info"