«Путешествие — одно из самых прекрасных состояний человека», — считает исследователь Кавказа, культуролог, опытный путешественник, автостопщик, исколесивший весь Нагорный Карабах, Дмитрий Егоров. Он представитель проекта «Кавказ-эксплорер», соавтор путеводителя по республикам Кавказа: Нагорному Карабаху, Абхазии, Южной Осетии. Жанр путевого очерка он освоил в совершенстве. И я решила ему предложить диалог… А лучше сказать, беседу на троих. Дело в том, что писательница Мариэтта Шагинян, посетившая Карабах в 1926 году, выпустила книгу о своей поездке. Многие ее мысли и переживания до сих пор «цепляют» и кажутся сегодняшними…
— Дмитрий, первая глава этой книги называется «Страна, которую не открыли»… Итак, Мариэтта Сергеевна пишет: «Путник видит из окна Бакинского поезда, по пути к Тифлису, скучную плоскую страну, изнемогающую от духоты и безводья. Станции пропылены, сонны… На станции Евлах вы сходите, чтобы пересесть в автомобиль… Несколько часов езды, и вы попадаете в страну, чье очарование напоминает сон или сказку…» Что за Евлах такой? И откуда ты выехал впервые в Карабах?
— Да, описание действительно очень живое, я прямо увидел пейзаж из окна поезда.
Ранее, до последней войны, как и в XIX веке, основные торговотранспортные пути шли в Нагорный Карабах с равнины. Сам край, как явствует из названия «горный», — с сильно изрезанным ландшафтом, множеством долин и ущелий, опасных перевалов. Надо понимать, что понятие «дорога» тогда и сейчас — разные вещи. Самый простой путь в Карабах лежал со стороны Куро-Аракской низменности — про эту «плоскую скучную страну» и пишет Мариетта. Евлах же был крупным транспортным узлом, через который проходила железная дорога.
Я попал в Карабах, проехав через всю Армению, увидел легендарную и мифическую гору Арарат, Сюникское высокогорье, все это дополняли непременные гастрономические открытия, знакомство с древними монастырями… Да, это было прекрасное путешествие! Но как ни странно, перед Карабахом у меня начались трудности. На дороге у последнего приграничного села долго никто не останавливался (тогда я путешествовал автостопом). Темнело, и единственная машина, которая остановилась, оказалась груженым камазом (такие постоянно возят стройматериалы в Арцах). Как сейчас помню, он полз, как черепаха, со скоростью 20 км/ч! Но выбирать не приходилось, и я был благодарен за это. После нескольких часов пути мы остановились на ночлег на Лысогорском перевале, который пересекает Карабахский хребет. Одноименное село, по преданиям, основали ссыльные молокане, оно находится на высоте 1800 метров, и здесь все время дует пронизывающий ветер. Само место было мрачным, что-то вроде ночлежки для припозднившихся водителей. К вечеру мне внезапно стало нездоровиться — впервые за все время большого путешествия, а на следующее утро и вовсе стало плохо — поднялась температура, и я с трудом держался на ногах. С большими трудностями доехав до столицы, я полдня отлеживался на газоне у фонтана центрального сквера, пока окончательно не пришел в себя и смог осмотреться, где я нахожусь. Уж тогда-то я точно не думал, что вернусь сюда вновь.
Приехать в Карабах с равнины, наверное, было бы тоже интересно и даже более логично, ведь в горы мы поднимаемся снизу. Но в любом случае, получить этот опыт в ближайшее время вряд ли удастся.
— Кстати, сколько поездок в Арцах у тебя было?
— Сколько поездок было — не считал. С 2007 года я приезжаю в Арцах каждое лето. Иногда это две недели, иногда несколько месяцев.
— Ты говоришь, что у тебя «нюх» на все интересное… Шагинян пишет, что в Карабахе есть места, где еще не ступала нога человека, и вы не найдете ни за какую цену туда проводника… Таково жуткое ущелье у истока реки Колотак (бывший Каранлых), оба берега здесь почти срастаются над рекой… Дим, признайся, ты был в этом ущелье?
— Да, я был в этом ущелье несколько раз, когда поднимался на крепость Качакахаберд и шел к старинному монастырю Кошик Анапат. Может быть, я не дошел до тех страшных мест, про которые пишет Мариэтта Сергеевна, но дикая природа меня, как городского жителя, уже давно перестала пугать, скорее вызывает уважение, благоговение и трепет. Не знаю, может быть, потому, что я видел места «более жуткие», чем долина реки Колатак.
Что же касательно нюха на интересное, то я бы определил это свойство как смесь разных качеств: жажды приключений и нового опыта, стремления попасть туда, «где не ступала нога человека», способности быть открытым для мира и, наверное, отсутствия предрассудков.
— Какова специфика в Карабахе «экстремального» тура и «неэкстремального»?
— Не могу сказать, так как я не устраиваю ничего экстремального. Я стараюсь, чтобы в моих путешествиях было больше определенности, связанной с планом и бытовыми удобствами, однако приключенческий дух, который мы «седлаем» в пути, всегда свободен и непредсказуем. Он может привести нас в неожиданные места и к непредвиденным встречам — за это я и люблю путешествия, за это их любят и мои спутники. Может быть, для кого-то это и есть экстрим?
Думаю, что неэкстремальными можно назвать европейских пенсионеров, приезжающих в Карабах на автобусах. По сравнению с их отдыхом (Гандзасар — гостиница — Шуши — ресторан), наверное, да, то, что делаю я, — чистый экстрим. Но само слово «экстрим» мне не нравится — оно уже давно замылено настолько, что напоминает название марки мороженного или средства для чистки кафеля.
— Гиды «Кавказ-эксплорер» пишут: «Там, где можно остановиться в гостеприимном деревенском доме, мы не будем ставить палатку…» Ты достаточно близко знаешь карабахцев… Знаешь, как Шагинян писала, что здесь живет какая-то улучшенная порода. Улучшенная хотя бы еще только механически, как утрясаются в одном мешке положенные туда разные предметы… Ты бы мог сказать конкретнее, в чем все-таки выражается самобытность арцахского характера?
— Да, мне довелось много общаться с карабахцами, однако я могу опираться лишь на свои наблюдения и сопоставлять их с наблюдениями других людей, так как не владею армянским языком и тем более карабахским диалектом, поэтому душа народа для меня все-таки доступна не полностью. Если я правильно понял метафору про мешок, то речь идет о некой «разнохарактерности» карабахского менталитета. Если кратко охарактеризовать его, то я бы выделил, на мой взгляд, основную черту — стремление к самостоятельности и независимости.
Думаю, что у этой черты очень мощные корни, лежащие в древних временах, когда иноземные завоеватели пытались покорить или истребить местное население, а оно выживало, адаптировалось и давало отпор... Все мы знаем про Карабахскую войну, которая также подтверждает это: угнетаемый народ Карабаха вновь расправил плечи и вздохнул полной грудью. Такова историческая сущность этого места — быть культурным порубежьем, где будут сталкиваться интересы стран и народов. Недаром эта земля принесла и Российской империи, и Советскому союзу, и Армении талантливейших военных и полководцев. У карабахцев быть воином — это в крови.
Гостеприимство. У этой традиции тоже очень старые корни, и она характерна почти для большинства, если не всех, жителей гор нашей планеты. Здесь в большинстве своем также встречаешь теплоту: люди всегда рады помочь, да и просто пообщаться с гостями. Всегда можно постучать в любой дом — никогда не откажут в помощи. Да и как иначе, ведь «Гость от бога» — так гласит народная мудрость.
Интеллигентность и образованность. Для начала, большинство жителей Карабаха говорят на двух языках, а старое поколение помнит еще и азербайджанский. Я считаю, что знать более одного языка — это уже некий уровень интеллигентности. Когда я ездил по стране, то узнал много нового о старожилах: почти в каждой деревне есть как минимум один уроженец, который добился успеха в науке, медицине, искусстве или военном деле. Очень много ярких представителей карабахской интеллигенции в прошлом, однако я уверен, что эта черта характера передается с генами, и мы еще узнаем о новых Иосифянах, Аванесовых и Лео. Я также знаком с выдающимися карабахцами, среди которых историки, культурологи, археологи, политологи и бизнесмены... Все они крайне интересные личности. Законопослушность, верность и упрямство. Карабахцы очень законопослушны, я бы даже сказал, иногда чрезмерно законопослушны. Но тут надо учитывать непростое положение, в котором сегодня живет республика (почти военное!) и советское наследие, обусловленное политическим и экономическим прессингом. Соблюдение закона и порядка — это сильная черта карабахского менталитета, отсюда и нулевая преступность по стране. Но это явление имеет и другую сторону, например, кому-то может показаться странным то, что ты фотографируешь мечеть или вообще «здесь гуляешь», — непорядок. Однако к этому быстро привыкаешь и потом уже не обращаешь внимания. Карабах все-таки достаточно закрытая страна, и надо это хорошо понимать. Про карабахское упрямство в современном армянском фольклоре можно найти разные шутки, я лишь замечу, что если карабахец в чем-то уверен, то переубедить его сложно — это факт.
— Лесов в Карабахе почти 40 процентов. Там полно дичи, змеи, рыси… Кстати, ты из местных провожатого берешь или своими силами? А может, с ружьишком?
— Провожатых беру, когда в этом есть необходимость, это случается достаточно редко. Исследовать новую местность тоже стараюсь самостоятельно. Оружия у меня нет. Я не очень понимаю, зачем убивать медведя, змею или орла в небе.
— Есть ли у тебя опасение, что при массовом туризме Карабах будет страдать от шума и экологических диссонансов?
— Ухудшится ли экологическая ситуация? Думаю, нет. Понятно, что она постоянно ухудшается, как и везде на нашей планете, но не думаю, что массовый туризм в Карабахе будет этому способствовать, скорее наоборот. Ведь всевозрастающее число туристов приведет к появлению разнообразных, в том числе и правильных, форм туризма (например, когда люди контактируют с природой при минимальном посредничестве техники — так называемый «экотуризм»). При определенном развитии это должно стимулировать желание местного сообщества охранять и преобразовывать свой ландшафт, чтобы привлечь большее количество гостей. Подход рыночный, но ничто не мешает создать из окружающей природы ценность, любить и уважать ее. Я думаю, что в такой маленькой стране, как Арцах, правительство может сделать из края туристическую жемчужину. Ресурсы, по крайней мере, для этого есть. Главное, на мой взгляд, не бояться «нестандартных» решений и не всегда идти «хожеными тропами». Будем помогать и мы, чем можем! — Шагинян пишет, что Карабахское нагорье занято «производством хорошего воздуха». Причем, если, по ее словам, тут идут европейские мягкие дожди, как в Швейцарии, то воздух в Европе остается все-таки дистиллированным, но здесь
— другие ощущения… Так чем же он пахнет?
— Он пахнет свободой!
Валерия ОЛЮНИНА, "Собеседник Армении"