Интервью научного сотрудника Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона, эксперта Центра изучения Центральной Азии и Кавказа ИВ РАН Андрея Арешева информагентству АрмИнфо.
Существует мнение, согласно которому Минская группа ОБСЕ исчерпала свои возможности в разрешении нагорно-карабахского конфликта. Существует ли альтернатива переговорному процессу в рамках минского формата сегодня? И возможно ли разрешение НКК путем одностороннего признания независимости Нагорного Карабаха Арменией? К каким последствиям это может привести?
Процесс урегулирования в формате Минской Группы ОБСЕ действительно пробуксовывает, и никаких прорывов в рамках данного формата добиться действительно невозможно. Впрочем, это относится и к альтернативным форматам, например, к так называемому «пражскому» (встречи президентов Армении и Азербайджана при посреднической роли, которую взял на себя прежний президент России). Существование хотя бы каких-то каналов взаимодействия, хотя бы обмена информацией всегда лучше, нежели их полное отсутствие. Что касается возможности признания Нагорного Карабаха Арменией, то на этот счёт неоднократно высказывался президент Серж Саргсян, в том числе и отвечая на некоторые заявления своего бывшего соперника по президентским выборам. Сложно что-то добавить на этот счёт.
Азербайджанские СМИ распространили информацию о приостановлении Азербайджаном всех переговоров о закупке новых вооружений и военной техники с Россией. Одновременного в тех же СМИ появилась информация о “неожиданном смягчении европейскими производителями условий для продажи оружия в страны Южного Кавказа”. Если это целенаправленный вброс, то каковы его причины?
Мы прекрасно понимаем, что «примирительная» риторика – это одно, а конкретные действия – несколько другое. Весьма характерна в этом отношении была история с выдачей Рамиля Сафарова одной из восточноевропейских стран, являющейся членом Европейского Союза и НАТО. Что касается информации о возможном смещении приоритетов Азербайджана в выборе поставщиков вооружений, то, на мой взгляд, они хорошо согласуются с эволюцией внешнеполитического курса этой страны. В России можно наблюдать попытки развести политику и бизнес, в частности, военно-техническое сотрудничество на уровне отдельных предприятий, и до некоторой степени это отражает существующие реалии. Однако утрата доверия в двусторонних политических контактах, нежелание или даже объективная невозможность решать проблемные вопросы рано или поздно отражается и на других сферах двустороннего взаимодействия. Недавние истерики в ряде бакинских СМИ, недопущение на территорию страны журналистов и некоторые другие сюжеты являются яркими иллюстрациями имеющихся тенденций, равно как и состоявшаяся недавно в Баку конференция, «Будущее современного Южного Азербайджана», вызвавшая резкую реакцию иранской стороны.
Поделитесь возможными сценариями развития внутриполитической ситуации в Азербайджане в связи с президентскими выборами, обострением отношений с Ираном и в определенной степени РФ…
Конечно, стремление подчинить Иран внешнему влиянию представляет собой, на мой взгляд, основной нерв происходящего на Ближнем Востоке. Азербайджан, обладающий протяжённой линией границы с Ираном, опять-таки по объективным причинам не может быть в эти процессы не вовлечён. В прессу просачивается информация о тесных связях Баку с Тель-Авивом и Вашингтоном, что, разумеется, не может не вызывать беспокойство в Тегеране. Подспудное, но от того не менее напряжённое и временами выплёскивающееся на поверхность соперничество различных игроков накладывается на социально-экономические проблемы и непростые отношения различных элитных групп внутри страны. Всё это чревато самыми разными сценариями, которые достаточно подробно обсуждаются азербайджанскими политологами и экспертами. Мне представляется, что в ближайшие месяцы ничего экстраординарного не произойдёт, однако всё больший размах будет, скорее всего, приобретать деятельность не так называемой «прозападной» оппозиции, а тех фракций и групп, которые, декларируя де-факто политические цели, берут на вооружение религиозно мотивированную риторику, обращаются к чувствам и эмоциям самых широких слоёв граждан. Азербайджан в этом отношении отнюдь не уникален, и не случайно многими наблюдателями проводится всё больше параллелей между этой страной и некоторыми государствами Ближнего Востока, ставшими ареной известных бурных событий. Таким образом, несмотря на то, что на этот раз, видимо, всё обойдется, на будущее исключать неприятных сюрпризов нельзя. А учитывая стремление консолидировать общество на почве борьбы с «внешним врагом», высокий накал соответствующей риторики, милитаризацию и т. д. – они, к сожалению, весьма вероятны.
Непоследовательность политики России в отношении Армении, по мнению ряда экспертов, позволила США посредством относительно небольших затрат существенно укрепить свое влияние в республике. Какие тенденции, на Ваш взгляд, существуют в этом направлении сегодня и кто из внешних игроков, и по какой мотивации заинтересован в “Революции приветствия”, о чем так же говорит ряд наблюдателей.
В Вашем вопросе есть немалая доля истины. Действительно, деятельность Соединённых Штатов на постсоветском пространстве имеет, конечно же, весьма системный и при этом многоуровневый характер, будучи ориентированной на основные группы в обществе и правящем классе. В качестве примера можно привести хотя бы деятельность многочисленных американских НПО на территории России и объёмы их финансирования, на которые указал президент Владимир Путин в своём известном интервью немецкой телерадиокомпании ARD. Вряд ли в Армении ситуация могла развиваться по принципиально иному сценарию. В республике прекрасно известно, что тот же Раффи Ованнисян появился в республике еще в позднесоветские времена, после спитакского землетрясения 1988 года, когда было решено открыть границы СССР для внешней помощи, став первым руководителем ереванского офиса Армянской Ассамблеи Америки. Тесные связи этой организации с Госдепартаментом США не представляют ни для кого особого секрета. Что касается событий последнего времени, то нельзя не восхищаться тем, с каким изяществом лидер партии, в прошлом году с трудом прошедшей в парламент, в ходе президентских выборов замкнул на себя «львиную долю» многочисленного протестного электората. Несомненно, этому имеются в том числе и организационно-технологические объяснения – конечно, я не хочу сказать, что посол США сидит и непосредственно дёргает за те или иные «ниточки» – хотя доподлинно известно, что в некоторых странах СНГ, ставших некоторое время назад жертвами так называемых «цветных революций», были и такие примеры. В одном из недавних выступлений я отмечал некоторые важные, на мой взгляд, характеристики действий политики США в Армении. В частности, её технологичность, предполагающую участие в актуальном процессе даже не самых желательных для фигур; высокий уровень политической эффективности и умелое лоббистское и информационное сопровождение; оптимизацию финансовых потоков, позволяющих минимизировать собственные затраты. Надо заметить: в том, что касается работы с элитами, экспертным, научным сообществом, представители западного, особенно англосаксонского мира действительно чувствуют себя как рыба в воде, и соревноваться с ними на их же «площадке» России достаточно трудно, да и вряд ли нужно. Хотя это, на мой взгляд, не означает, что к опыту геополитических конкурентов не надо присматриваться и кое-чему учиться. Например, работе с диаспорой, которая используется в качестве эффективного инструмента влияния на страну выхода, речь вовсе не только об Армении, но и о других регионах Кавказа, о Прибалтике, Украине. Ими тому, как следует эффективно взаимодействовать и с властью и с оппозицией государства-«партнёра» одновременно, целенаправленно создавая ситуацию, при которой, скажем, любые инициативы конкурента по продвижению некоего интеграционного проекта, будут наталкиваться на весьма серьёзные и при этом «объективные» трудности. Я, конечно, же, имею в виду евразийский интеграционный проект, в качестве альтернативы которому будет предлагаться открытие границ с Турцией. Это связано, прежде всего, с интересами США, для которых нормализация армяно-турецких отношений имеет важное значение, исходя из целого ряда причин (включая приближение 2015 года – столетнюю годовщину Геноцида армян в Турции). С целью нивелировать усилия армянских лоббистских организаций будет предпринято всё для того, чтобы продемонстрировать хотя бы частично армяно-турецкий «прогресс», предполагающий также нормализацию экономических связей. Однако актуализацию «турецкого» направления сложно представить не только без урегулирования карабахского конфликта на преимущественных условиях Баку, но и без дискредитации идеи евразийской интеграции Армении под которой подразумеваются, прежде всего, развитие связей с Россией как таковой. Учитывая серьёзные позиции Запада в информационном пространстве республики, не приходится сомневаться, что такие попытки будут и в дальнейшем иметь системный характер. Таким образом, из вышеизложенного видно, что у американской и вообще западной политики в регионе и в частности, по отношению к Армении, несмотря мощный пиар и внешнюю убедительность, имеется ряд объективных ограничителей. Ими могла бы воспользоваться Россия – разумеется, при наличии известной доли внешнеполитического креатива за рамками официальных торжественных речей, заявлений и вызывающих раздражение формально-бюрократических процедур. Скажем, сколько бы господин Хефферн не ратовал за открытие магазинов сети Carefoour, следование по западному пути неспособно привести к радикальному улучшению социально-экономического положения большинства граждан Армении. Выше я уже упомянул о том, что лоббируемое Вашингтоном армяно-турецкие «примирение», равно как и союзнические отношения с Анкарой, будут фактором, препятствующим признанию геноцида Соединёнными Штатами и нейтрализующим деятельность армянских лоббистских организаций в данном направлении. Взаимодействие с Баку имеет для США важнее, чем с Ереваном, и никакие словесные кружева ангажированных сайтов отменить данное обстоятельство не в состоянии. Что же касается так называемой «европейский интеграции», то этот фактом имеет для Еревана свою цену в виде Нагорного Карабаха, и Степанакерту, вполне возможно, готовят роль Косовской Митровицы, а не Приштины, как, возможно, кто-то полагает. Все эти обстоятельства могли бы стать предметом конструктивного диалога Москвы и Еревана, в максимальной мере свободного как от двусмысленности, так и от излишнего прожектёрства. То, что контакты между нашими странами в 2013 году имеют тенденцию к укреплению – аккурат после всплеска «европейской активности» в Армении в конце года прошлого – вселяет в этом отношении определённый оптимизм.
Могут ли, на Ваш взгляд, предстоящие 5 мая выборы ереванского мэра стать катализатором народного недовольства и так взбудораженного итогами февральских выборов президента?
Выборы совет старейшин Еревана имеют чрезвычайно важное значение, так как они, на мой взгляд, могут явить собой пример конструктивного соперничества власти и оппозиции. Мне представляется, что избирательная кампания в столице может стать хорошей проверкой способности оппозиционных сил, я, конечно, не имею в виду псевдооппозицию, к совместной деятельности и к выработке мер, направленных на улучшение социально-экономического положения большинства граждан республики. Без этого не возможно решение наиболее острой проблемы страны, каковой объективно является миграция, иссушающая человеческие ресурсы государства и способная сказаться на решении карабахского вопроса. Во многих заявлениях и действиях таких сил, как «Процветающая Армения», Армянский национальный конгресс и АРФ «Дашнакцутюн» ощущается немалая тревога по поводу сложившейся в стране социально-экономической ситуации, а также стремление к объективно назревшим переменам. Аналогичные заявления можно слышать и из властного лагеря. Возможные нарушения и фальсификации в ходе выборов могут привести к очередному всплеску противостояния в обществе, что лишь усилит негативную (в первую очередь морально-психологическую) динамику.
24 апреля замглавы МИД Армении Шаварш Кочарян посчитал нецелесообразным обращение Еревана в международные судебные инстанции с требованием признания, устранения последствий Геноцида армян. В правильном ли направлении, на Ваш взгляд, идет процесс признания Геноцида на данном этапе?
Мне представляется, что данное заявление связано с объективными реалиями. А именно – процесс признания геноцида армян действительно крупными международными игроками имеет, прежде всего, политический, а не правовой характер, будучи тесно связной с развитием актуальных геополитических процессов, о чем было сказано выше. Но, как мне думается, данное обстоятельство вовсе не означает, что «правовая папка» вопроса должна быть закрыта, а правовые аргументы – не будут иметь никакого значения. Процесс признания геноцида армян будет продолжаться как на уровне отдельных регионов, так и, возможно, некоторых государств, и он может иметь серьёзные политические последствия, в том числе и применительно к так называемой «нормализации армяно-турецких отношений» и карабахскому вопросу.
Давид Степанян