24 апреля 2015 года исполнится сто лет Геноциду армян в Османской империи. Жертвами одной из самых страшных трагедий в истории человечества стали полтора миллиона человек. Судьба каждого, кому удалось тогда спастись, уникальна. Но есть одна категория людей, которые до сих пор не рассказывали о своей истории. Их называют «скрытыми армянами». Специальный корреспондент RFI отправилась в Диярбакыр, на юго-восток Турции, в поисках потомков тех, кто был вынужден принять ислам, чтоб выжить.
Сквозь туман на извилистые улицы старых кварталов города пробиваются лучи утреннего солнца. Горбатый старик в шароварах и тюбетейке перекатывает по скользким булыжникам деревянную тележку, покрытую цветастым одеялом. Из-под нее выглядывают румяные лепешки, воздух наполняется ароматом свежеиспеченного хлеба, жареного мяса и перца. Лавочники зазывают покупателей отведать гранатовый сок, чай и зеленый миндаль.
Кузнецы и сапожники в квартале Сюр города Диярбакыра напоминают об ушедшей эпохе Османской империи. Только в начале прошлого века этот город на юго-востоке Турции был многонациональным, а сейчас подавляющее большинство населения — курды. В память о былом разнообразии города 30-летний Бареш, владелец чайного дома на улице Диджиле, на витринах своего заведения повесил табличку с надписью «Добро пожаловать» на четырех языках. Последняя — на армянском. В пяти шагах отсюда расположена отреставрированная три года назад армянская церковь Святого Киракоса, ставшая для многих местом паломничества.
Раньше армянские надписи на улицах города не были редкостью. Когда-то Диярбакир назывался Тигранакертом, а треть его жителей составляли армяне. Во время геноцида 1915 года армянское население было практически уничтожено. Чтобы выжить, многие были вынуждены принять ислам, забыть свой язык и поменять фамилию. Сегодня их здесь называют «скрытыми армянами». В этом регионе таких десятки тысяч. Сто лет спустя после геноцида, скрывающиеся в тени турецких имен потомки выживших возвращаются к корням. «Под каждым камнем здесь кроется армянская история», — говорит 54-летний Армен Демирджян. Он — мусульманин. Когда ему было 30 лет, Армен узнал, что на самом деле он — не курд, а армянин.
Армен Демирджян: «В 1915 году моему отцу было 4 года. Во время геноцида его спасла курдская семья и воспитала его, как своего ребенка. Так он стал мусульманином. Я всю свою жизнь думал, что я — курд, но когда от жителей моей деревни я случайно узнал историю своей семьи, я был сбит с толку. Убийство армянского журналиста Гранта Динка стало для меня переломным моментом. Я был очень огорчен. С тех пор я начал открыто говорить о моем происхождении, также как и другие «скрытые армяне».
Главный редактор газеты «Агос» много писал на эту тему. Он был убит в Стамбуле турецким националистом в 2007 году. С Грантом Динком Армен познакомился за год до его смерти и пообещал, что обеспечит доставку газеты в Диярбакыр. Свое слово он сдержал: каждую среду Армен раздает местным подписчикам газету. Вот уже несколько месяцев он учит армянский, работает в церкви Святого Киракоса, но к вере своих предков Армен вернуться так и не смог. Его жена — одна из дочерей семьи, которая спасла жизнь его отцу…
Армен Демирджян: «Если я приму христианство, моя семья меня отвергнет. Я не знаю, как быть. Мои отношения с женой ухудшились с тех пор, как я работаю здесь. Она — мусульманка, а я хочу жить как армянин».
Затягиваясь сигаретой, он достает из кармана бумажник и резко бросает на стол свой паспорт: «Вот! Это тоже я». На пластиковой карте написано его настоящее имя — Абдурахим Зораслан.
«Как ты узнала, что ты — армянка?»
Армен рассказывает свою историю, сидя в кафе «Сурб Киракос», расположенном во дворе церкви. Здесь звучит армянская музыка, переплетается с пением птиц. Молодая девушка в черно-красном фартуке и с бордовой повязкой на голове быстро расхаживает по двору с подносом в руках. Она улыбается, с любопытством разглядывая посетителей. 16-летная Султан работает здесь всего несколько недель, но рассказывает, что часто приходила в эту церковь с друзьями. «А как ты узнала, что ты — армянка?», — обращается ко мне голубоглазая официантка с русыми волосами. «Не знаю, для меня это было как-то очевидно», — отвечаю я, и она рассказывает мне свою историю.
Султан: «Однажды мой дедушка пришел к нам домой, мы разговорились, и он затронул тему геноцида. Это было несколько лет назад. Он рассказывал, как солдаты выстроили женщин в ряд. Среди них была и моя прабабушка. Ей чудом удалось выжить. Кто-то из военных забрал ее, так она стала мусульманкой. О том, что моя прабабушка была армянкой, мне сказала моя старшая сестра, но я не могла в это поверить до тех пор, пока мне эту историю не рассказал мой дедушка. Но себя я отношу к курдскому народу. Я — мусульманка и я счастлива».
«Меня в детстве обзывали гяуром»
10 часов утра. Раздается церковный звон. Звонаря зовут Бехчет Шайон. Ему 47 лет. Поднимая глаза к небу, смуглый мужчина с пожелтевшими от табачного дыма усами крестится и входит в церковь. Обутый в резиновые сапоги желтого цвета мужчина со шлангом в руках моет окна и базальтовые колонны. Запах влажных камней наполняет воздух. «Этот храм стал моим домом», — говорит Бехчет.
Бехчет Шайон: «Я всегда знал, что я — и армянин и курд одновременно. В 1915 году все члены моей семьи были убиты. Выжил только мой дедушка и его сестра. Помню, когда я был маленьким, и мы спорили с ребятами во дворе, меня оскорбляли, обзывали гяуром, то есть неверным, не мусульманином. Я пришел домой и спросил отца, почему меня так называют, он ответил: „Мой сын, потому что мы — армяне“. Когда меня обижали, здесь некому было меня защищать. Мне было грустно, но я прошел через это. Сейчас я не хочу, чтобы мой сын пережил тоже самое. Я хочу поддержать его и больше общаться с армянами»
Его сын, двенадцатилетний Даро, уже немного говорит по-армянски, правда свое просихождение от друзей предпочитает скрывать: «Я говорю об этом только с армянскими друзьями. Другим я стесняюсь говорить, что я — армянин, потому что они меня потом обзывают…»
Вот уже три года, как Бехчет работает смотрителем в церкви. Но еще до реставрации он приходил сюда помолиться среди руин, хоть официально никогда не был крещен. Для армянских друзей он — Арам Хачикян, и в скором времени это имя появится и в его паспорте, а в графе религия — надпись «христианин». Бехчет готовится к крещению. Иначе, как он сам говорит, его «не признают армянином»
Бехчет Шайон: «Я считаю большой ошибкой то, что армянская церковь и диаспора не принимают нас как армян. Никто из нас не выбирал мусульманскую веру по своей воле. Мои предки приняли ислам, чтоб выжить. Они были вынуждены это сделать. У них не было другого выбора. Если бы мой дедушка не принял ислам, меня бы сейчас не было. Политику непринятия нас как армян христианами я бы назвал вторым геноцидом. Мы живы, а это доказательство того, что турки не смогли нас уничтожить. Никто нас не уничтожит. Наше существование — это пронзительный крик об этой страшной трагедии».
На город опускаются сумерки, а в «Сурб Киракосе» одну за другой пересказывают истории «скрытых армян», о которых когда-то говорили шепотом. Эта церковь для многих стала местом притяжения. Здесь они находят себя и память своих предков. Три года назад по случаю открытия церкви местный музыкант Степан Ильхан написал песню «Сурб Киракос». В ней есть строки: «Узнаешь ли ты тех, кто когда-то молился в твоем саду. Не узнаешь? Их больше нет, но мы их внуки. С возвращением».
Елена Габриелян, http://ru.rfi.fr