В августе девяносто первого страна Советов переживала масштабный кризис практически всех сторон своей жизнедеятельности – от социально-экономических до политических. Страна распадалась, но об этом можно было только догадываться. Михаил Горбачев со своей непродуманной перестройкой лишь ускорил процесс распада, а когда он стал выходить из берегов, придумал себе еще одну игрушку – Новоогаревскую дискуссию по подписанию нового союзного договора. Съехались в подмосковную президентскую резиденцию всего девять пока еще советских республик. Армении среди них не было – год назад она уже объявила о независимости. Азербайджан же был - с готовностью подписать союзный договор. Ничего не вышло. Не успели: за день до подписания в Москве был создан так называемый Государственный комитет по чрезвычайному положению, который хотя и продержался три дня, однако спутал все карты заведомо нереальной инициативы..
АЗЕРБАЙДЖАН, КОТОРЫЙ В ТЕЧЕНИЕ ЭТИХ ТРЕХ ДНЕЙ ПУТЧА ДВАЖДЫ менял свое мнение о ГКЧП – от поддержки до осуждения - в предпоследний день августа вспомнил, что когда-то назывался Демократической Республикой, просуществовавшей два года. На созванной внеочередной сессии Верховного Совета была принята Декларация о выходе из состава Союза и объявлении себя правопреемницей двухлетнего мусаватистского государства. Парад суверенитетов с их декларациями и конституционными законами стал приобретать конкретные формы отделения от союзного государства. И в декабре Союз рухнул.
В Нагорном Карабахе центробежность бывших советских республик была интересна в той мере, в какой давала ему право и возможность наконец-то освободиться от административного диктата Азербайджана. Но по большому счету в Карабахе были против распада большой страны. Ведь и Карабахское движение нового этапа, начавшееся в 1987-1988 годах, вовсе не предполагало такого исхода. Вопрос на сессии облсовета стоял в полном соответствии с идеями перестройки, и если бы "архитектор" ее здания был бы более компетентен в своих же инициативах, то здание не рухнуло бы, даже будучи недостроенным. Не помогло перестройке и постановление Верховного Совета Армянской ССР и избранного в августе 1989 года Национального Совета Карабаха "О воссоединении Нагорного Карабаха и Армении" от 1 декабря 1989 года. Уже через месяц Президиум ВС СССР принял свое постановление: о несоответствии этого акта Конституции СССР.
А зря. Карабахское движение не было антисоветским. По сути дела, оно выступало лишь за пересмотр административно-территориального устройства Союза ССР. Как пишет в статье "Самоопределение по ленинским принципам" известный российский политолог Сергей Маркедонов (АПН, 21.09.06), "фактически карабахская проблема рассматривалась армянским социумом как внутренняя" и, в отличие от других республик, "армянское этнонациональное движение… не связывало напрямую борьбу за изменение статуса НКАО, присоединение ее к Армении с противоборством с СССР, коммунистической системой или "имперскими" силами России".
ПРОТИВОБОРСТВО ВОЗНИКЛО ПОТОМ, ПОСКОЛЬКУ СОЮЗНОЕ РУКОВОДСТВО с его и в самом деле имперским мышлением "интерпретировало требования карабахских армян и общественности Армении как проявления национализма". Фарисейство зашкаливало до абсурда: мол, пересмотр существующего национально-территориального устройства противоречит интересам трудящихся обеих республик. Что ж, у истории часто не бывает непогрешимо благоприятных шансов. Перестройка обернулась (по удачному выражению Александра Зиновьева) Катастройкой. Титаник советской системы шел ко дну - империя объедалась с концов, и Карабаху, находящемуся как раз-таки в одном из этих концов, надо было знать, что ему следовало делать дальше. Пока было ясно одно: что не следует делать. А именно: не оставаться в составе сбегающей из СССР Азербайджанской республики.
2 сентября 1991 года на совместной сессии Нагорно-Карабахского областного и Шаумяновского районного Советов народных депутатов, "принимая во внимание сложность и противоречивость обстановки в стране, неопределенность судьбы будущего Союза, союзных структур власти и управления", была принята Декларация о провозглашении Нагорно-Карабахской Республики в границах Нагорно-Карабахской автономной области и сопредельного Шаумяновского района Азербайджанской ССР. В ней, несмотря на "сложность и противоречивость обстановки", все-таки подчеркивалось, что "Нагорно-Карабахская Республика пользуется полномочиями, предоставленными республикам Конституцией и законодательством СССР, и что на территории Нагорно-Карабахской Республики до принятия Конституции и законов НКР действуют Конституция и законодательство СССР".
В отличие от новоявленной Азербайджанской Республики, которая провозгласила свою независимость, не прибегая к референдуму, Карабах такую процедуру у себя провел: 10 декабря 1991 года, всего за несколько дней до официального распада Советского Союза, 99,89% участников высказались за его независимость. Азербайджанское меньшинство бойкотировало референдум, но это ровным счетом не имело значения. Международные наблюдатели отметили правомочность и чистоту голосования. Кстати, кроме территорий НКАО и Шаумяновского района Азербайджанской ССР референдум был проведен и на части территории Ханларского района, впоследствии получившего в соответствующей документации название Геташенского подрайона, в строго юридическом отношении имеющего право на вхождение в состав Нагорно-Карабахской Республики.
ПОСЛЕ РАСПАДА СССР КРАЕУГОЛЬНЫМ КАМНЕМ В ФИЛОСОФИИ государственного строительства НКР стал осознанный выбор народа в пользу построения не только свободного от азербайджанского этнополитического влияния, но и демократического государства с правовым обществом. Однако сложный политический узел карабахского вопроса, крепко связанный еще в начале прошлого века большевиками-ленинцами, и в дальнейшем обильно смазанный идеологической патокой притворного интернационализма, с провозглашением Нагорно-Карабахской Республики не исчез. Азербайджан, который за четыре года до этого не смог даже с помощью продажных командиров 23-й дивизии 4-й армии ВС СССР, дислоцированной в Кировабаде, переломить естественный ход истории, движимый национально-освободительной борьбой народа Карабаха за право жить на своей родной земле, прибег к самой отвратительной форме решения политических вопросов – широкомасштабной военной агрессии. В январский день 1992 года, когда Карабах вместе со всем армянским народом отмечал Рождество Христово, а парламент НКР первого созыва (Верховный Совет) принимал декларацию "О государственной независимости Нагорно-Карабахской Республики", ее столица Степанакерт обстреливался со всех четырех сторон. Еще три года и четыре месяца Карабаху пришлось отстаивать свою независимость с оружием в руках.
Сегодня НКР (Республика Арцах) – состоявшееся государство, где эффективно функционируют все ветви власти, развиваются демократические институты и оттачиваются принципы гражданского общества. С самого начала Арцах избрал путь, который был нацелен на исторические, культурные, цивилизационные и политические традиции народа, без привязки к международной геополитической и идеологической конъюнктуре. Это крайне сложный путь, чреватый потаенными опасностями геополитики с ее двойной моралью. Но Карабах с этого пути сворачивать не хочет. С неизбежностью не спорят. А неизбежность в данном случае – это непременное юридическое признание Арцаха со стороны мирового сообщества. Процесс, который с каждым годом набирает силу.
Карен Захарян, "Голос Армении"